Япония. В краю маяков и храмов - Шевцова Галина Викторовна - Страница 39
- Предыдущая
- 39/62
- Следующая
По дороге в гостиницу токийская барышня горестно вздыхает и говорит мне, что безумно хочет спать и, будь ее воля, завалилась бы сразу после ужина, но все пошли пить, и нельзя было не идти… Мне кажется, каждый из них в это время думал о том же.
А в небе горит в эти дни неимоверно приблизившийся к земле, огромный и яркий темно-оранжевый Марс. По-японски — Касей — «Огненная звезда».
Встречаться на следующее утро договорились в полдевятого. Ага, сейчас! В шесть утра у меня над ухом раздается телефонный звонок. Не разлепляя глаз, я на ощупь хватаю трубку и хриплым голосом говорю: «Моси-моси», что значит «Алло». Ну конечно, Сакураи, кто же еще! «Ты спишь?» Интересно, а что еще можно делать в шесть утра?
— Ага, сплю!
— А тут рынок рядом, хочешь посмотреть?
— Какой еще рынок?
— Ну рынок — рыбки там всякие, птички, манго… Интересно, тропики все же. Пойдешь?
— Пойду!
— О’кей, тогда жду тебя через десять минут у лифта!
Я опускаю трубку, переваливаюсь в кровати на спину, гляжу в потолок и хихикаю. Кажется, это была последняя капля, чтобы наконец-то понять: я определенно ОБОЖАЮ Сакураи.
Рынок был веселый — с манго, папайями, красными зубатыми морскими окунями, петрушкой, киндзой и курами. Куры квохтали в клетке. Такой родной звук…
Я потихоньку занимаюсь ремеслом папарацци. Такие типусы подобрались колоритные, что не охотиться просто грех. Тоненькая реставраторша смолит папироску у зеркальной гостиничной стены и три раза в ней отражается… «Ой, меня теперь папаша за сигарету прибьет!» — испуганно кричит она мне. Но фотик уже щелкнул. Впрочем, кажется, на самом деле она довольна… Токийская барышня, добрый Саката и «злой» киотский сэнсэй — неожиданные портреты. Толстенькая буддийская монахиня целится фотоаппаратом в меня. Наблюдение за наблюдающим… Косида, странным образом переплетенный с осветительной реставраторской лампой, фоткает старую храмовую дверь. Кстати, Косида — самый тяжелый объект для охоты. Он сам охотник и, понятно, не хочет быть дичью, как только я прицелюсь, ловко выруливает из кадра. Застать его врасплох практически невозможно. Кроме тех редких случаев, когда он сам занят тем же. Подозреваю, что и они за мной охотятся… Несомненно. Плавно выруливаю из кадра Сакураи. Ну-ну. Поглядим, кто кого заловит. Милые кошки-мышки. Счет 15:2 в мою пользу. Все-таки опыт сказывается…
Вечером заходим в огромный универмаг. Цивилизация! Не то что вокруг! Интересы всех троих сводятся в основном к книгам. Только книги все на китайском. Моих японцев это мало смущает, как пояснил мне Сакураи, тайваньский китайский они читают без особого труда — там не так уж много навороченных иероглифов. Вот изданные в Китае книги так просто не прочтешь. Впрочем, меня это все равно не вдохновляет. Немного прослонявшись вокруг китайских полок и лениво проглядев несколько страниц по конструкциям тайваньских храмов, я принимаюсь за основательное изучение брошюры о типажах из фильма «Властелин колец». Косида заглядывает мне через плечо и какое-то время вместе со мной изучает большой цветной портрет короля эльфов. Потом справедливо замечает:
— Это, кажется, не про архитектуру…
Я ухмыляюсь:
— Про архитектуру, Косида, тут тоже немного есть, — перелистываю страницу и нахожу большую картинку замка Мордор.
Косида замирает от восторга.
— Нравится?
— Угу, еще как!
Потом я отправляюсь в соседний, игрушечный отдел. Как сказал позже Сакураи, оглядев нас — Косиду с толстой стопкой купленных книг и меня с черной игрушечной кошкой за хвост: «Ага, кажется, все довольны, я рад. Пошли, что ли, в кафе». В кафе эти два красавца заказали себе некую невообразимую оранжевую смесь сока и мороженого. Я взяла ледяной черный кофе. Увидев это, Сакураи расхохотался: «Ой, Косида, я теперь даже и не знаю, кто тут у нас барышни!» Вот когда мне вновь вспомнились рассказы Ацуты-сэнсэя о том, что дамы в Японии всегда должны заказывать нечто более «легкомысленное», чем пришедшие с ними мужчины. Что можно было придумать легкомысленнее сока с мороженым?
Японская церемония знакомства подразумевает обязательный обмен визитками. Оно и понятно — в Японии считается невежливым говорить собеседнику «ты» или даже «вы». Такое позволительно только между супругами или по отношению к своим детям. Ко всем остальным, даже к собственным родителям, принято обращаться в третьем лице. Если собеседник тебе не родственник, не учитель и не начальник (таких называют соответственно по родству, учитель или начальник, для начальника обязательно уточняют, какого именно ранга этот начальник), то его принято называть по фамилии плюс добавлять соответствующий префикс вежливости. Например, обычная фраза типа «Вы хотите…», в японском исполнении должна прозвучать как «Не хочет ли господин имярек…». В общем, и вправду «Отчего бы благородному дону не посмотреть на ируканские ковры». Проблема в том, что иногда таких новознакомых Имяреков бывает много и с ходу запомнить фамилию не удается. Так что без визиток в Японии никуда. В общем, мне тоже сделали визитки — очень внушительные. С одной стороны они на английском, а с другой — на японском. Там написано, что я «кентику хакасе» — доктор архитектуры. По-японски моя скромная научная степень именно так называется. И очень, кстати, уважается, надо сказать. К визиткам я пока еще не привыкла и потому вечно забываю их кому-нибудь дать, за что получаю по башке от Сакураи. Под конец тайваньской поездки я оказалась владелицей шикарной коллекции визиток разнообразных тайцев и китайцев.
— У меня визитки закончились, если сейчас еще с кем-то знакомится придется, Сакураи меня прибьет! — жалуюсь я Косиде.
И знаете, что мне отвечает этот тихий, скромный и немного отмороженный молодой человек?
— Какая проблема! У меня тут сакураевских визиток полно, могу тебе вручить, будешь вместо своих раздавать!
— Ты что, одурел?
— А что такого? Их же все равно никто не читает!
Помнится, Сакураи мне как-то сказал, что господин Косида очень ироничный человек. Я еще ему тогда не поверила. И зря.
Времени на треп у меня порядком, поэтому я пытаюсь выяснить у Косиды сложный политический вопрос — он аспирант или проходит мастер-курс (так тут называют конечный и уже не обязательный этап обучения в вузе). В результате узнаю абсолютно сногсшибательную вещь:
— Неа, я не аспирант, я ученик, — говорит мне Косида.
— В смысле?
— В смысле я работаю с сэнсэем, хожу к нему на лекции, учусь два года. Потом сам буду работать на реставрациях Канадзавы (там Сакураи восстанавливает замковый город) — я префектуральный служащий этого города.
— Ну хорошо, но факультет архитектурный ты заканчивал?
— Нет, только старшую школу. Я у сэнсэя не первый такой, он многих научил…
Мне становится плохо. Нет, это надо же! Подмастерье!!! Ни больше ни меньше. Просто Средневековье какое-то.
На завтраке в гостиничном кафе Косида выглядит ужасающе. Надо сказать, что по-настоящему узкоглазых японцев на самом деле практически нет. Это скорее миф. Косида — исключение. Он показательно узкоглаз. Но сегодня утром это вообще кошмар. Глаза у Косиды, кажется, вообще закрыты, он трет их кулаками, чтобы увидеть хоть, что съесть, вздыхает и ежится. И очень заметно становится, что он недавно обгорел на солнце и у него облезла кожа на носу и правой скуле.
— Косида, что это с тобой?
— Ой, это сэнсэй.
— Что сэнсэй? Бил?
— He-а, но, может, лучше бы бил…
Тут мне становится уже просто неимоверно любопытно:
— Так что случилось?
— Он меня вчера до трех ночи выспрашивал, чего я увидел, запомнил, как то да се называется да как тот иероглиф читается. Да что там на реставрациях за вопросы были, да как их решать…
— И часто это с ним?
— Бывает…
Бедный Косида, до трех его мучили, а сейчас еще только полседьмого. То-то он глаз открыть не может. Хорошо все-таки, что я иностранка и никто не решится меня до трех ночи пытать. Беззвучно хихикая, доедаю свой сыр.
- Предыдущая
- 39/62
- Следующая
