Последний дар любви - Арсеньева Елена - Страница 20
- Предыдущая
- 20/39
- Следующая
Дарья Христофоровна была по-женски дружна с императрицей Евгенией и одновременно состояла в личной переписке с императрицей Александрой Федоровной, женой Николая. Она совершенно случайно узнала об избыточно-оптимистическом тоне депеш Киселева и попыталась предостеречь русскую императрицу. Однако Николай не зря называл жену «маленькой птичкой». В золотой клетке царского дворца она не хотела знать ни о чем дурном и предпочитала пожимать плечами в ответ на осторожные и настойчивые намеки Дарьи Христофоровны на русофобские настроения французского двора. А между тем княгиня внимательно следила за всеми парижскими настроениями и уже со страхом предвидела близкую войну.
Попытки Дарьи Христофоровны обратиться к императору напрямую сначала наткнулись на его неприятие, а когда дошли до него, было уже поздно.
Войну Дарья Христофоровна провела в Брюсселе, с великим трудом получив от Наполеона разрешение вернуться в Париж. Почему-то этого императора оскорбили ставшие ему известными настойчивые попытки княгини предостеречь Николая предотвратить войну, и он мстил Дарье Христофоровне. Вмешалась в историю с возвращением княгини Ливен в Париж и старательно подзуживала Наполеона и Виктория. Не следует забывать, что Англия участвовала в Крымской войне против России. «Красивая, элегантная, очаровательная девушка, с глубокими синими глазами, приоткрытым ртом, белыми ровными зубами» осталась в прошлом и скоро забыла, сколь пылко она была влюблена в русского принца.
Хотя… кто знает? Может, она мстила княгине Ливен за то, что та грубо разрушила иллюзию ее первой любви легендой о чухонце?
Не везло молодому Александру с женщинами! Одна от великой любви предала его, другая – не по той ли же причине? – развязала войну против его родины.
Только в 1856 году, после окончания Крымской войны, закончились мытарства Дарьи Христофоровны, и она спокойно вернулась в Париж, поселившись вместе с Гизо (он не покидал ее в скитаниях) в том же особняке на Сен-Флорентан. Она печально встретила весть о смерти императора Николая и со смешанным чувством – о воцарении своего принца. Впрочем, и новые государь, и его матушка сумели оценить отчаянные, хотя и тщетные попытки княгини образумить русского императора и обратить его внимание в сторону надвигающейся опасности. Увы, Николай в последние годы стал живым примером крылатого выражения: кого боги хотят погубить, того они лишают разума.
Странно, но именно запоздалая благодарность венценосных особ стала причиной смерти Дарьи Христофоровны. Летом 1856 года вдовствующая императрица Александра Федоровна отправилась в Виртемберг, пригласив туда же княгиню Ливен. Отказаться было невозможно, хотя Дарья Христофоровна была простужена и чувствовала себя неважно.
Во время поездки она простудилась еще сильнее. Гизо поднял на ноги лучших врачей Парижа, а потом Европы, но вскоре Дарья Христафоровна умерла от изнурительного бронхита.
Александр вспоминал ее часто. Чем больше проходило времени с тех пор, как он узнал о ее любви, тем большим дураком – молодым, испуганным щенком! – казался он себе.
Это было неприятное воспоминание, и тем не менее он не желал избавляться от него. Память о княгине Дарье возбуждала его. Словно та неистовая страсть, которую она некогда питала к юноше, передалась ему, и наделяла неукротимыми любовными силами даже теперь, когда первая, да и вторая молодость его канули в прошлое.
Карета остановилась. А вот и Тепловка.
Имение это принадлежало князю Михаилу Михайловичу Долгорукому, богатому помещику, унаследовавшему от отца крупное состояние и беспечно проживавшему его то Москве, то в Петербурге, то в Тепловке, которая была местом настолько роскошным, что принимать здесь царя оказалось незазорно. Тем более, что Долгорукий происходил из старинного и весьма почтенного рода, он восходил по прямой линии от Рюрика, Владимира Святого и Великомученика Михаила, князя Черниговского. Дочь одного из Долгоруких, Мария, некогда вышла за Михаила Федоровича Романова, первого из ныне царствующей династии.
Жена князя Долгорукого, Вера Гавриловна, была урожденная Вишневецкая. В семье росли четыре сына и две дочери, однако детей император не видел.
Долгорукие затеяли показывать ему имение, славившееся своими садами и разными ботаническими диковинами (прямо под открытым небом произростала тут кокосовая пальма, и одним только садовникам Михаила Михайловича было ведомо, каким образом удавалось создавать для нее нужный климат), однако Александр Николаевич не стал скрывать, что безмерно устал с дороги, а потому выпьет чаю и приляжет.
Чай подали незамедлительно. Сели за стол. Александр Николаевич едва участвовал в общем разговоре. Наверное, окажись он в обществе одних мужчин, не стал бы затруднять себя даже минимумом любезности. Но Вера Гавриловна была очень мила. Он всегда оживал среди женщин, это знали все, но, что императору было прекрасно известно, не все относились к этому снисходительно. Кто говорил, что император рядом с мужчиной или женщиной – это два разных человека, кто утверждал, что рядом с бабой мужчина становится тряпкой…
Нынче вечером он едва находил силы на самые обязательные фразы.
Однако в середине чаепития вдруг все изменилось. То ли великолепный чай, щедро сдобренный листьями малины и смородины, взбодрил, то ли воздух, напоенный ароматами экзотических растений, которые соседствали с ромашками и васильками. А еще Александру Николаевичу вдруг стало казаться, что на него кто-то смотрит. Сначала он насторожился, но потом вдруг успокоился. В этом взгляде не было ничего неприятного. Настроение изменилось. Наверное, чай подействовал. Исчезла отупляющая сонливость, пришла бодрость.
Ощущение этого взгляда не проходило. Кто же там смотрит на него? Он невольно взволновался, стало весело, как всегда бывало, когда он видел неподалеку хорошенькую женщину.
Наверное, какая-нибудь горничная.
Среди них тоже попадаются красотки. Как подумаешь… отчего это у него никогда не было даже мимолетнего романа с горничной?
Ну да, благородное происхождение! В этом смысле князьям полегче, чем императорам, можно держать пари, что великий женолюб Михаил Михайлович не пропускает многих юбок. Приняв от хозяйки очередную чашку и закусывая сдобный сухарь, Александр Николаевич стал посматривать через перила террасы. Определенно – вон в тех кустах кто-то есть! Ему почудилось, будто он видит, как блестят среди листьев возбужденные карие глаза. Казалось, незнакомка пригнулась, чтобы голова ее не поднималась над кустами.
– Каков, однако, прекрасный закат нынче! – воскликнул он, подходя к ступенькам и вглядываясь в полоску неба над садом.
Небо играло самыми разнообразными красками, от золотисто-зеленого до густо-фиолетового. Истинная феерия творилась! Однако император лукавил – он только делал вид, что смотрит на небо…
Александр Николаевич внезапно соскочил со ступеней, в два размашистых шага очутился возле кустов и протянул руку в глубь листвы. Раздался легкий вскрик, и рука Александра Николаевича ухватила что-то… Да это коса!
– Кто это? – спросил он изумленно, разглядывая то эту косу в своих руках, то девочку лет десяти, одетую очень нарядно. Александр Николаевич смотрел в ее решительное и в то же время смущенное личико.
Она была прехорошенькая. Из тех, о которых с первого взгляда можно сказать: «Красавицей будет!»
Хозяева готовы были провалиться сквозь землю от смущения. Они с трудом могли поверить, что их гость совсем не сердится.
– Прошу простить, – смущенно произнес Долгорукий, – это, изволите ли видеть…
– Княжна Екатерина Михайловна, – торжественно представилась девочка, ловко высвобождая свою косу из руки императора. – Я явилась посмотреть на государя.
Ее манеры и разговор были уморительны и исполнены достоинства. Александр, который был отнюдь не чужд юмора, не мог сдержать смеха. При этом он смотрел на девочку с восторгом, ибо она была очень хорошенькая и обещала сделаться истинной красавицей. А уж волосы-то какие роскошные!
- Предыдущая
- 20/39
- Следующая
