Базилика - Монтальбано Уильям - Страница 31

Певеч хранил молчание.

Наконец он произнес:

— Это произошло в первые мгновения рассвета. Они разговаривали, спорили. Потом… он упал. Что я мог поделать? Я выбежал на крышу. Остальное… вы правы. Мне очень жаль.

— Кто были эти люди? — продолжал я.

— Их было двое, оба мужчины, кажется. Я был далеко, на противоположной стороне галереи купола… у меня зрение… я думаю, допускаю, что они могли быть священниками, но я могу ошибаться.

— Лица?

— Слишком далеко.

— Что произошло?

— Они стояли очень близко друг к другу, словно обнимались. Затем началась борьба. Я услышал громкую речь — думаю, они говорили по-итальянски. Один мужчина упал, а другой убежал.

— Тот, который убежал, как он был одет?

— Черные брюки, белая рубашка. Священник без куртки или воротника, мне показалось. Он ушел быстро; у него была элегантная походка.

— Он был высоким? Маленьким? Какого цвета у него были волосы?

Певеч пожал плечами.

— Мне жаль, но все произошло так быстро, и, боюсь, я смотрел больше на того, кто упал. Потом я побежал на крышу, прятаться.

Я дважды заставил его пересказать это, но не услышал ничего нового.

— Было так странно, — сказал Певеч, словно разговаривал сам с собой. — Тот, который упал, он не кричал.

— А вы бы кричали?

— Это было бы естественно.

Он немного подумал.

— Но, вероятно, не в базилике.

В итоге мы с Галли взяли Певеча с собой обедать. Когда полицейские вернули престарелому священнику его вещи, он порылся в пластиковом пакете и вытащил предмет около двадцати сантиметров в высоту, завернутый в рваные газеты. Деревянная статуэтка Франциска Ассизского.

— Думаю, это должно остаться у вас, брат Пол.

Я взял статуэтку. Милый сувенир, даже несмотря на то, что правая рука Франциска, всегда изображаемая поднятой в приветствии, была отломана в результате насильственного столкновения с моей головой. За обедом мы много выпили.

Оставшуюся часть дня я прогуливался по площади Испании, дожидаясь Тилли, оказавшейся на этот раз нервной и раздраженной. Редакторы требовали от нее биографического очерка о папе, и настроение у нее было прескверное. Она разбирала груду газетных вырезок и документы Ватикана.

— Взгляни на это. Треди улыбается, кивает, машет, хорошо выглядит и умно говорит. Он молодой, энергичный, красивый — но этим разочаровывает еще больше. Потому что если на папском престоле он все время выглядит спокойным, то совершенно ясно, что, кроме развенчания нескольких старых и давным-давно умерших святых, он не сделал ничего. Он зануда. Скучный, скучный, скучный, — отрезала Тилли.

— Все-таки он хороший, — попытался возразить я.

— Чушь. Терпеть его не могу. Если Бог действительно существует, Он бы дал нам неординарного папу. Войтыла был отвратительный, но, по крайней мере, это была интересная личность.

— Разве ты не слышала, что Треди, возможно, скоро предпримет кое-что новенькое? Исповедь, не выходя из автомобиля? Месса в Интернете? Рукоположение в сан женщин и развитых не по годам детей?

Тилли фыркнула.

— Эти слухи распространяют скучающие вроде меня. Треди и улицы не перейдет, если у него не будет на это подписанного конклавом разрешения. Евнух.

Поворчав, проклиная и театрально вздыхая, за чем я с тайной улыбкой наблюдал с террасы, Тилли отослала статью. Работа была скучной, но после она повеселела. Мы выпили, и позже, когда солнце скрылось, а площадь погрузилась в сумерки, вместе отправились в более приятные места. Не потревожив новый колючий плед. Аллилуйя.

Следующим днем, в субботу, пока семинаристы были на утренних занятиях, я собирал вещи бедняги Шмидта и обломки собственных мыслей.

Два священника в темноте поднимаются под купол базилики. Роковая случайность во время молитвы? Возможно. Или тот, другой священник, заманил Карузо на купол, чтобы убить его? Тогда это было преднамеренным убийством. Что могло стать причиной? Секс? Но по всем сведениям, Карузо больше привлекали девушки, чем молодые люди. Мог в таком случае «другой» священник быть женщиной? Я уже предлагал подобное отцу Видалю как ложный след, но безуспешно. Предположим, возник спор между двумя мужчинами, и речь шла не о сексе. О чем тогда? Точно не о деньгах. О религии? Например, о религиозной политике?

Я решил не ходить в ватиканскую полицию, но позвонил Галли. Богомолец-неудачник.

— Да, Паоло, как мы и предполагали, в своей стране отец Певеч — праведник и героическая фигура. Mio Dio! [66]Мне не нужен герой, мне нужен злодей. Кардинал Дюпре снова звонил сегодня утром…

— Что ты ему сказал?

Кардинал был желчным французом, отвечавшим в правительстве за полицию Ватикана.

— Следствие ведется, улики изучаются, информация анализируется, а гипотезы проверяются.

— Он тебе поверил?

— Нет, конечно. Все кардиналы знают, когда им врут.

В общежитии колледжа святого Дамиана, направляясь в бар для сотрудников, чтобы выпить дежурную утреннюю чашку эспрессо, я неожиданно столкнулся с семинаристом, которого просил сделать распечатки файлов с дискет Карузо. Это был коренастый паренек из Наталя, [67]обладавший прекрасной памятью; по словам его преподавателей, он подавал большие надежды и в будущем обещал стать светилом теологии.

— Здесь масса всего, и большая часть материалов продублирована на разных дисках. Мне нужно еще два дня, и я отдам вам остальное, брат Пол.

— Интересные материалы?

Он покраснел.

— Ты ведь читаешь их, да?

Конечно, он читает их.

— Я хочу, чтобы ты прочитал распечатки. Расскажешь мне, о чем там.

Краска схлынула с его лица.

— Странное сочетание, словно за одним компьютером работали двое, но совершенно точно, что все написано одним человеком. Формулировки…

— Что с содержанием?

— О, в основном это эссе и наброски речей, посвященных проблемам церкви. В этом-то вся трудность. На нескольких дискетах в материалах высказываются идеи весьма пуританские, бескомпромиссные, старомодные. Но в большинстве файлов материалы, содержащие новые и смелые идеи. Они призывают к переменам и буквально переворачивают некоторые важные современные учения с ног на голову. Очень смело.

То же, что и раньше: Карузо работал на два фронта. Почему? Если я это пойму, тогда, возможно, узнаю, у кого был мотив убить его. Я старательно думал над этим, не нашел ответа и решил поразмышлять на игровой площадке.

С баскетбольным мячом он всегда двигался вправо, поэтому я прикрывал его именно с этой стороны. Я вел его хорошо, но новый игрок заблокировал меня, и он проскользнул мимо к корзине.

— Быстрей! — заорал я. Лютер плавно скользнул по площадке и после прохода, нога в ногу, в последнюю секунду отбил мяч, когда тот, описывая дугу, уже летел в корзину.

Лютер оставался с моим игроком, но удачно подобранный мяч предоставил Лютеру еще один шанс. На этот раз он совершил проход через середину площадки, высоко прыгнув в зоне у кольца — одно из его любимых движений. И снова Лютер возник перед ним, легко прыгнув словно пантера, возвращая мяч обратно на землю. Мяч отскочил в аут. Пока товарищ по команде возвращал мяч, бомбардир с раскрасневшимся лицом, в футболке, которую можно было выжимать, в гневе обратился к Лютеру:

— Проклятье, отец Лютер, я же — папа!

Лютер улыбнулся.

— Если будете держать мяч далеко от себя, то дьявол заберет его у вас, когда захочет, Ваше святейшество.

Треди рассмеялся. Мне он сказал:

— Приводи еще парней вроде этого, Пол, и я попробую себя в очередном виде спорта.

Мы играли по старинке, трое на трое, днем, под открытым небом, на очень закрытой площадке, существование которой — не самая большая тайна Ватикана.

Не знаю, часто ли Треди играет, но я получаю приглашения поиграть в воскресенье днем раз в две недели. Игроки сменяли друг друга, но чаще всего я играл в защите у папы, а наши команды состояли из свободных от службы швейцарских гвардейцев, педантичных и скучных как на площадке, так и за ее пределами.