Двойная рокировка - Чарни Ной - Страница 11

К началу девяносто седьмого года следствие так ни к чему и не пришло. Музей поднял вознаграждение за возвращение картин с одного до пяти миллионов долларов. Было множество несостоятельных версий и только одна реальная зацепка в лице бостонского антикварного дилера Уильяма Янгворта-третьего, сидевшего тогда в тюрьме. Он привлек к себе внимание, заявив в интервью корреспонденту одной из газет Тому Машбергу, что вместе с весьма колоритной личностью, вором по имени Майлз Коннор, тоже находившимся в заключении, укажет местонахождение украденных картин в обмен на вознаграждение и освобождение из тюрьмы.

Поскольку личность Янгворта большого доверия не вызывала, Машберга с завязанными глазами отвезли к какому-то складу, где оказалась «Буря на Галилейском море» Рембрандта, которая могла и не быть подлинником. Позднее Машберг предъявит кусочки краски якобы с картины Рембрандта. Анализ показал, что к Рембрандту они не имеют никакого отношения, но, возможно, принадлежат Вермееру.

Прокуратура США потребовала, чтобы в качестве доказательства воры возвратили одну из картин. Когда этого не произошло, переговоры закончились. Коннор сейчас уже на свободе. Но картины до сих пор не найдены.

Итак, что можно извлечь из этой ситуации? Кое-что лежит прямо на поверхности и не требует досконального изучения. Представьте, что вы впервые занимаетесь этим делом. Прошло уже много времени, и все следы затерялись. Что можно сказать, опираясь лишь на голые факты, которые я вам сейчас сообщил?

Начнем с того, что преступление было совершено в День святого Патрика. Для тех, кто не знает, поясню, что Бостон находится на восточном побережье Соединенных Штатов, в самом центре Новой Англии, где очень высок процент выходцев из Ирландии. Поэтому День святого Патрика празднуется здесь с большим размахом и влечет за собой неумеренное потребление пива. Именно в этот день наблюдается почти поголовное пренебрежение людскими добродетелями.

Очевидно, воры или их заказчик хорошо знали местные обычаи. Я намеренно их разделяю, ибо почти все преступления в сфере искусства совершаются по заказу. Воры работают за комиссионные, поскольку известные произведения невозможно продать даже на черном рынке. Заказчики, как правило, весьма состоятельны и не утруждают себя воровством. Ведь когда у вас засорится раковина, вы вызываете сантехника, а не пытаетесь прочистить ее сами. Зачем пачкать руки, если можно позволить себе услуги специалиста.

А сейчас мне бы хотелось внести ясность в понятия, которые в фильмах и книгах часто смешивают. Преступления в сфере искусства редко совершаются в одиночку. Восемьдесят процентов из них после шестьдесят первого года были организованы международными преступными сообществами. В тысяча девятьсот шестьдесят первом году корсиканская мафия начала совершать набеги на Ривьеру, похищая произведения Сезанна и Пикассо. Пик ее активности пришелся на семьдесят шестой год, когда произошла самая крупная кража за послевоенное время. Из папского дворца в Авиньоне похитили сто восемьдесят работ Пикассо. Тогда впервые было применено насилие. Организованная преступность стала проявлять повышенный интерес к искусству, после того как телевидение взяло манеру объявлять цены, за которые предметы искусства продаются на аукционах. А вместе с организованной преступностью пришли и ее традиционные методы ведения дел, то есть насилие. До этого похищение картин происходило мирно, умело и по-джентльменски. С поистине восхитительным мастерством. Но все это уже в прошлом.

Однако в этом бизнесе остались и воры-одиночки, поскольку существуют коллекционеры, желающие заполучить произведения искусства любым, даже незаконным, путем. Такие случаи тоже нельзя оставлять без внимания. Но это все-таки скорее исключение, чем правило.

Следует также различать заказчика преступления, подающего идею завладеть произведением искусства или выручить за него деньги, и организатора, который разрабатывает план похищения и нанимает воров. Организатора можно уподобить режиссеру-постановщику телевизионного шоу, а заказчика — автору проекта. Первый отвечает за техническую сторону, второй — выдвигает идею и способствует ее осуществлению. В преступных группировках организатор является членом синдиката, который нанимает воров для определенной работы. Заказчик обычно отсутствует, поскольку для криминальных сообществ произведения искусства являются таким же товаром, как оружие или наркотики. Поэтому на выбор объекта влияет легкость его обращения в деньги или использования для бартерных сделок. Чистый бизнес без каких-либо эмоций.

Что касается заказчика, то в его стремлении завладеть каким-либо произведением искусства есть определенная доля пристрастия. Для члена же преступного синдиката, организующего преступление, искусство — всего лишь материальная ценность. Поэтому при проведении следствия первым делом необходимо определить, совершено ли данное преступление синдикатом в целях бизнеса или заказчиком из любви к искусству. Настаиваю на подобном разграничении, поскольку твердо убежден, что в Гарднеровском музее было совершено ограбление из любви к искусству, о чем говорит избирательный подход воров к картинам. Однако сами воры и организатор похищения являлись, как мне кажется, членами преступного синдиката, нанятыми заказчиком для удовлетворения своей прихоти. Итак, продолжим…

Заказчик преступления был, по всей видимости, частым посетителем Музея Изабеллы Гарднер. Никто не будет платить за кражу картин, которых никогда не видел или видел лишь мельком. Люди заболевают картинами и делают все возможное, чтобы завладеть ими. Это похоже на любовную горячку. Для таких людей кража произведения искусства сродни покорению и соблазнению женщины. Прекрасные произведения, как и красивые женщины, вызывают желание. Желание обладать и отдаться на милость, проникнуться чувством вселенской гармонии, держать в руках несомненное доказательство существования Бога, который в своем несравненном величии способен создавать подобную красоту. Простите за аналогию, но заказчик как бы покупает себе женщину. Произведение искусства играет здесь роль красивой проститутки, а воры — сутенеров, которые ею торгуют. Если считать искусство объектом купли-продажи, такая аналогия вовсе не кажется абсурдной.

Итак, я предполагаю, что заказчик был знаком и с городом, и с музеем и часто посещал последний. Однако воровать в своем собственном дворе довольно опасно. Поэтому, я думаю, заказчик вряд ли проживает сейчас в Бостоне. Возможно, он там вырос или учился.

Меня не привлекали для консультаций по этому делу, но если бы это произошло, я бы первым делом предпринял следующие шаги. По результатам аукционов нашел бы покупателей, выросших в районе Бостона. На первый взгляд может показаться, что в этом случае пришлось бы раскидывать слишком большую сеть, но ведь мир искусства на самом деле очень мал. Рискну высказать предположение, что наберется не больше двух десятков из ныне живущих серьезных коллекционеров, которые выросли в Бостоне. Разумеется, это число не является плодом научных исследований, однако тип заказчика нетрудно определить и без этого.

Более девяноста процентов криминальных коллекционеров — это богатые люди из общества, почти всегда белые, имеющие связи в мире искусства и собирающие свои коллекции вполне легально — через галереи и аукционы. Однако они не брезгуют и криминальными источниками, поэтому хороший следователь обязательно должен покопать в этом направлении.

Итак, в случае с Гарднеровским музеем мы скорее всего имеем дело с богачом не моложе тридцати пяти лет, поскольку он уже успел сколотить состояние. Он вырос в Бостоне или его окрестностях, сейчас живет в другом месте и вполне легально собирает произведения искусства.

Что же он коллекционирует? Давайте проанализируем украденное. Это преступление из любви к искусству, а не ради денег. Он проигнорировал Тициана, Фра Анджелико и Рафаэля. Их ведь тоже можно было украсть. Они висели рядом с похищенными полотнами. И стоят гораздо дороже. Почему же тогда их не взяли?