Последняя тайна - Килворт Гарри - Страница 20

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая

Нюх был куда больше огорчен, чем покалечен. Боль от ушибов — ничто по сравнению с горечью поражения. Он был на грани отчаяния. Они во что бы то ни стало должны добыть эти листья и кору, иначе Бриония умрет!

— За что тут можно ухватиться? — крикнул сверху Грязнуля.

Оба сразу же перевели внимание на второго скалолаза.

— Правее! — заорал Плакса. — Это… — Он осекся.

На склон упала огромная тень. Птица пронеслась мимо Грязнули, и тот повернул голову, но не успел определить, кто это. Кровь застыла в жилах Плаксы. Тотчас эхом в горах отдался резкий, пронзительный крик. Гигантский пернатый хищник возвращался к своему гнезду.

— Орел! — заорал Плакса. — Орел, Грязнуля!

Нюху с Плаксой нечего было посоветовать Грязнуле. Однако, как и всегда в опасной ситуации, в Грязнуле проснулся инстинкт его предков, диких лесных ласок. Он поступил так, как поступили бы они: свернулся в комок, прижал, уши к голове и подобрал под себя хвост. Теперь со стороны казалось, что на скале висит пуховый шарик. Орел с громким клекотом дважды пролетел мимо Грязнули.

Конечно, орел очень хотел схватить ласку, висящего прямо под его гнездом, но понимал, что пока это невозможно: орлу мешали как огромные крылья, так и встречный ветер. Тогда он поднялся выше, уселся в своем гнезде и уставился на Грязнулю, как бы говоря: «Ну, я подожду!»

Грязнуле ничего не оставалось, как только спуститься со скалы. Добравшись до земли, он справился о самочувствии несчастного Нюха.

— Ничего, хозяин! Мы найдем другое дерево. Не одно же оно здесь. Просто с этим нам не повезло.

— Нет, нет! — Нюх покачал головой и громко вздохнул. — К тому времени, как мы найдем другое зонтичное дерево, взберемся к нему… Впрочем, ее и сейчас, может быть, уже нет в живых… — Он достал подзорную трубу и осмотрел дерево, которое находилось так близко и все же так далеко. — Какая своеобразная форма у листьев, — пробормотал он, убрал подзорную трубу и снова вздохнул. — Пора возвращаться. Я не хочу, чтобы Бриония… Ушла без нас. Ужасно умирать в одиночестве.

Спускаясь по горной тропе, ласки снова встретили пастуха полевок. Он казался совсем перепутанным, так что они не стали его беспокоить. Нюх спешил, чтобы взять Брионию за лапу, когда случится худшее. Он знал, что ей будет страшно — любому такое страшно, — и ему хотелось хоть как-то ее утешить.

Нюх повернулся к Плаксе.

— Я побегу, чтобы успеть, — сказал он. — Хорошо?

Внезапно взгляд его упал на шубку Плаксы. Протянув лапу, он снял несколько листочков, запутавшихся в меху. Внимательно осмотрел их, потом снял еще несколько.

— Где ты все это подцепил?! — закричал он на Плаксу.

— Я никому не рассказывал, но тогда, в храме, я упал… С балкона. Я хотел сказать, но никому, похоже, это было не интересно…

— Ты упал на дерево?

— Оно спасло мне жизнь, — сказал Плакса.

Нюх громко закричал.

— Ты упал на зонтичное дерево, Плакса! Быстро, Грязнуля, помоги мне собрать листья, да и прутья тоже, потому что на них есть кора! Ничего не потеряй! О господи, надеюсь, мы не опоздаем!

С шубки Плаксы им удалось набрать полную кружку прутьев и листьев. Нюх вскипятил их на маленьком примусе. К тому времени как подошли остальные двое, он уже дул на отвар, пытаясь охладить его, прежде чем дать Брионии.

Калабаш Буряк усадил Брионию, но она была так слаба, что тотчас снова упала в постель. В конце концов общими усилиями ее усадили, и Нюх принялся с ложечки вливать ей в рот целебную жидкость. Она едва могла глотать.

Плакса вышел на крыльцо. Вокруг него собралась толпа деревенских горностаев: худые длинноногие зверьки с открытыми мордами и горящими глазами. Один из них справился, как себя чувствует чужеземная ласочка. Вопрос прозвучал доброжелательно, и Плакса объяснил, что с ней случилось и как они ее лечат. Горностай, задавший вопрос, сказал, что местные жители давно ищут средство от этой ужасной болезни.

— Пожалуйста, сообщите нам, как оно подействует!

— Скоро вы сами узнаете, — показав когтем на дверь, сказал Плакса. — Ей сейчас дают лекарство. Я не могу смотреть — вдруг оно не поможет? — Слеза стекла по его мордочке. — Она же мой друг! Я не хочу, чтобы она умерла.

Все жители деревни сочувственно опустили головы. Солнце садилось за отдаленные вершины. Где-то на западе в горах зазвонил колокол. Стада полевок, лениво пощипывая траву, шли через луг. С полей после тяжелого трудового дня устало плелись домой горностаи-землеробы. Жители деревни потихоньку начали расходиться по домам. Плакса остался сидеть на крыльце, пока на небе не зажглись звезды, а в деревне не засветились окна.

В три часа ночи Плаксу разбудил пронзительный крик, и он стремительно вскочил с постели.

Грязнуля ворочался на деревянной койке. Это он беспокойно кричал во сне. Нюх не спал, сидя в кресле у постели Брионии. Рядом на столе горела свеча — далеко не первая за эту ночь, судя по лужице воска на подсвечнике. Тут же лежала книга в переплете, изъеденном жуками. Нюх явно пытался читать, чтобы не уснуть, но оказался не в силах переворачивать страницы.

— А, Плакса, — тихо сказал он, — тоже не спишь?

Плакса подошел к постели больной. Он ощутил несвежее дыхание Брионии. Она выглядела какой-то съежившейся и постаревшей. Глаза напоминали крошечные щелочки. Когти судорожно сжимали край одеяла, кости на лапах резко выдавались.

— Как… Как она?

— Спасибо, Плакса, лучше. Если бы ты не упал на это дерево…

— Это произошло случайно. — Плакса не хотел получать незаслуженную похвалу.

— Это была счастливая случайность. Интуиция. Плакса, какой ты молодец! Бриония будет тебе благодарна, когда поправится.

— Так она поправится?

Бриония пошевелилась, щелкнула зубами и что-то пробормотала.

— Это она? — удивился Плакса.

— По-видимому, ее что-то рассмешило, — сказал Нюх. — Какая все-таки странная у зверей психика! Даже на пороге смерти в ее мозгу промелькнуло что-то забавное, а зубы и мышцы морды сразу же отреагировали. Смотри, она снова щелкнула зубами! Но как она изменилась! Совсем не похожа на нашу Брионию. Сейчас ей, наверное, привиделось, как в детстве она с братьями и сестрами носится по лесу. Видишь, как зашевелились у нее бакенбарды?

Пока Бриония, подергиваясь в забытьи, плутала в лабиринте воспоминаний, Нюх с Плаксой тихо разговаривали о прошлых временах, о бескорыстии и великодушии этой замечательной ласки.

Рано утром, когда мрачная, серая заря занималась над миром, Бриония наконец открыла глаза.

— А, это вы? — спросила она. — А который час? Я слышала все ваши дифирамбы! Просто удивительно!

— Ты проснулась? — спросил Плакса.

— А иначе как бы я с тобой разговаривала?

— Да ты всю ночь болтала без умолку! — ответил Нюх. «Слава богу, она снова с нами, а не в дальних краях, куда ее чуть не унесла лихорадка!» — Каких только тайн мы не узнали!

Бриония смутилась. Что, если в забытьи она рассказала Нюху о своих самых сокровенных чувствах?

— Ерунда! — фыркнула она. — Нет у меня никаких тайн!

— Нет?! — воскликнул Плакса. — Тогда нечего и смущаться, так ведь?

В этот момент проснулся Грязнуля и вмиг оценил ситуацию.

— Пойду принесу воды! — сказал он. — Пойдем со мной, Плакса, поможешь!

— Только не я! Всю ночь я не сомкнул глаз!

— Пошли, дружище! — приказал Грязнуля. — Без всяких «не» и «нет»! Идем, я сказал!

Плакса понял, что друг не шутит, нехотя поднялся, взял второе ведро и вышел следом за ним.

Когда они вышли, Бриония приподнялась, посмотрела на свои лапы и ужаснулась:

— Господи, как палки!

— Что есть, то есть! — щелкнул зубами Нюх. — Как ты себя чувствуешь?

— Как покойник!

Нюх нахмурился:

— Никогда не говори так!

— Ах, извини! А чем вы меня напоили?

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая