Текила-любовь - Лаврова Дарья - Страница 26

• Предыдущая
• 26/37
• Следующая

В два часа ночи под боком тихо провибрировал мобильник. «Рыбка, я не могу заснуть. Подушка пахнет тобой…»

Кристина сидела за барной стойкой и курила. Перед ней стоял бокал мартини с оливкой, а рядом зевал Димка, планируя сбежать от неё через полчаса и отоспаться. Не хотелось ни пить, ни курить, ни разговаривать. Не хотелось даже думать, но беспокойные мысли не оставляли его ни на секунду. Провожал отца в аэропорт, а на обратном пути разбил машину, получил лёгкое сотрясение мозга и кучу ушибов. Удрал из больницы. «Всё мой длинный язык без костей… – думал он, и, казалось, каждая мысль отдаётся глухой болью во всей голове. – И какого хрена я завёл этот идиотский разговор? Меньше знаешь, крепче будешь. А ведь правда есть вещи, о которых лучше не знать… Чёрт, как же не хочется верить, как же не хочется, чтобы белое стало чёрным…»

Кристина что-то говорила ему, но он почти не слушал. На другом конце стола он заметил девушку, которая показалась ему знакомой. Такие светлые волосы до пояса были только у одной – у Катьки. Девушка медленно пила коктейль и говорила с подругой, в которой Димка чуть позже узнал Юлю Краснову. Ту самую глазастую Юльку, с которой неделю мутил на втором курсе.

Он встал и пересел ближе. Девочка повернула голову и замерла.

– Кать, это ты? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

– Приветик! – поздоровалась Юлька, хитро улыбаясь. – Как делишки? – Её глаза бешено искрились. Дима пропустил вопрос мимо ушей.

– Да… – смутилась девушка. – Привет, – натянуто улыбнулась и стала дальше пить коктейль. Но только лишь её розовые губы коснулись соломинки, Димка резко взял её за руку и потащил в туалет.

– Что ты делаешь?! – громко кричала Катя, пытаясь вырваться из его рук, но это было всё равно что пытаться сдвинуть с места валун зубочисткой. – Отпусти меня! Куда ты меня тащишь?!

– Сейчас узнаешь… – спокойно отвечал он, продолжая тащить её. Катя упиралась и спотыкалась, несколько раз подвернула ногу и сломала каблук. Она пыталась ударить его, но ничего не получалось. – Прибил бы того, кто с тобой это сотворил! Ни за что не поверю, что сама додумалась! – с раздражением прошептал он, подталкивая её в туалет и закрывая дверь на задвижку.

Катя стояла у зеркала и плакала. Димка нервно вытаскивал шпильки из её волос и бросал их на пол.

– Сними туфли… – сказал он.

Катя послушно сбросила туфли и встала голыми ногами на кафельный пол.

Когда со шпильками было покончено, Димка включил воду и наклонил её голову под кран.

– Умойся… – уже спокойно сказал он. Димка чувствовал, как девочка дрожит под его руками. Она плакала и яростно тёрла глаза кулаками, пока вода не стала прозрачной. Он взял полотенце и нежно вытер ей лицо. Теперь перед ним стояла Катя, которую он знал и любил такой, какая она есть. Маленькая, худенькая, скромная, с большими чёрными глазами и детским личиком, девочка, из которой, хоть убейся, никак не слепишь роковую женщину… Да и нужно ли?

Она села на пол и, закрыв лицо руками, снова заплакала. В дверь туалета кто-то настойчиво рвался. Суда по истеричным крикам и знакомому голосу, Дима решил, что это Юлька, и не стал открывать. Он сел рядом и крепко прижал Катю к себе.

– Я подвернула ногу… – всхлипывала она. – И сломала каблук… Это Юлькины туфли, она меня убьёт.

– Не волнуйся, я починю. – Он поцеловал её в макушку, потом в лоб, а потом увидев перед собой её глаза и губы без помады, поцеловал их. Осторожно и легко, будто это их самый первый поцелуй.

– Я домой хочу, – тихо сказала она, положив голову ему на плечо.

– Я провожу тебя.

Идти сама Катя не могла. Димка, не спрашивая, взял её на руки и вышел с ней из клуба. Он не заметил ни Юльку, полчаса долбившую в дверь, ни Кристину.

Катя молча прижалась к нему. Когда Димка на руках с ней зашёл в общежитие, она уже спала. Он поднялся на пятый этаж. По всей комнате была разбросана одежда, обувь, предметы косметики и другое девчачье барахло. На столе – диск «Наива», который Дима ещё в конце весны забыл здесь, когда последний раз приходил к Кате.

Он посадил полусонную девочку на кровать и начал осторожно раздевать. Сначала свитер, потом джинсы. Он медленно и терпеливо застёгивал все пуговицы на пижаме. Катя смотрела на его лицо блестящими полупьяными глазами, а Димка напевал вполголоса песню из «Простоквашино» и улыбался.

– У тебя не изменился номер? – вдруг спросил он, заботливо накрывая Катю одеялом. – Я звонил тебе летом несколько раз, но ты была недоступна.

– Я сменила номер, когда уехала домой после экзаменов, – тихо ответила она.

– Скажешь мне?

– Я позвоню тебе и сброшу, – сказала Катя, потянувшись за телефоном. – Ты забыл тогда свой диск. Можешь забрать…

– А ещё я заберу сломанные туфли твоей подруги, – улыбнулся Димка, записывая новый номер Кати. – Больше никогда не делай так, как сегодня.

– Тебе не понравилось?

– Честно?

– Да.

– Это было просто отстойно.

– Мне и самой не нравилось… Хотелось встать под душ и всё смыть. Просто не хотела обижать Юльку… – говорила она, зевая. – Все так хотят сделать из меня роковую женщину, а получается шлюха… Больше никогда не подпущу её к себе.

– Умница, дочка, – снова улыбнулся Димка, целуя Катю в нос и губы. – Никогда никого не копируй. Оставайся личностью. Это в людях ценится. Ладно, я погнал к себе. Уже совсем поздно, спать хочется.

– Конечно, Димка…

– А можно задать тебе вопрос интимного плана? – спросил Димка, остановив-шись на время у двери. Катя посмотрела на него смущённо и неуверенно кивнула головой. Скорее всего, хотела сказать «нет». – Если я позову тебя погулять завтра вечером, ты не откажешься?

– И ты представляешь, Андрюха, он выходит из туалета, держа на руках какую-то мышь со второго курса, и, ничего не говоря, уходит! – почти кричала Кристина, расхаживая на каблуках по комнате Андрея и Аньки с рюмкой коньяка в руке, которым её угостил Андрей. Сам же Андрей сидел за компьютером и играл в «Сапёра». – Вот скажи мне, где он сейчас шляется?! Ты, кстати, не знаешь, что это за девка мелкая? Мышь серая… Трубку не берёт ещё, придурок!

– Я не видел, Кристин, не могу сказать, – спокойно отвечал Андрей, а Кристина требовательно глядела на него и, не морщась, пила коньяк. – Может быть, его бывшая, которая до Насти была. Он с ней два года встречался. Хотя вряд ли бы она пошла в бар. Совсем другого круга девочка…

Кристина вздохнула, села на кровать и стала напевать молдавскую песню о любви под липами. Рядом лежала папка с большими чёрно-белыми фотографиями, на которых была она, Кристина, полуобнажённая и обнажённая. Профессиональные фотографии, которые Димка снял ещё в начале сентября на цифровик. Кристина, далеко не всегда была довольна своей внешностью, но на эти снимки засмотрелась. Да и грех было не засмотреться – идеальная работа. Ни одной лишней детали. Последняя фотография в папке оказалась цветной. Мало того, на ней была уже не Кристина, а Настя Иванова с растрёпанными волнистыми волосами на фоне Москвы-реки на Воробьёвых горах. По большому счёту она заранее знала, что так и будет: бурный роман Димульки и этой толстой дуры продержится недели две. Максимум – чуть больше месяца, если уж совсем повезёт. А потом – он вернётся к ней. Тем не менее это не помешало Кристине белеть от злости при виде Настиных фотографий. Но кто же эта серая мышь, которую он потащил в сортир?

На пороге появился Димка, держа за ремешки золотистые босоножки на огромных каблуках. Кристина встала перед ним и с вызовом посмотрела ему в глаза. Он нахмурился и положил босоножки в угол. Андрей быстро удалился в ванную, не желая присутствовать при «семейных» разборках.

Димка молча стянул с себя футболку, джинсы и лёг спать. Кристина удивлённо смотрела на него и ничего не понимала.

– Да ёп твою мать… – прошептала она. – Как это называется?!

– Это называется, два часа ночи, среда, я устал и хочу спать, – зевнул он. – Если хочешь, ложись. В общагу тебя сейчас всё равно не пустят.

• Предыдущая
• 26/37
• Следующая