Колька и Наташа - Конторович Леонид Исаакович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/65
• Следующая

По виду Генки Каланча догадался, кто виноват. Ссутулившись, гневно сверля Минора глазами, он свирепо двинулся на неудачливого строителя, зажал его в угол и ударил по щеке.

Колька стал между ними.

— Оставь его, Каланча, мы все виноваты.

Каланча угрюмо отошел к окну.

Все было до скуки знакомым. Около конюшни прыгали вертлявые воробьи, плотники поднимали веревками доски на верхний этаж.

— Плакала наша печь без кирпичей, — мрачно проговорил Каланча, как бы подводя итог невеселым размышлениям друзей.

— Что теперь делать? — спросила Наташа. — Что мы скажем маме, Коля?

В тяжелую минуту Наташа по привычке искала у него помощи.

Все с надеждой смотрели на Кольку.

Было душно. Речной ветерок почти не приносил прохлады. Колька расстегнул ворот косоворотки и вздохнул.

Во двор заглянул Владька, краснощекий мальчишка с большой головой, сын владельца экипажей. Он показал язык и, крикнув: «Строители-грабители», убежал.

Каланча с возгласом «Ах ты, сыч!» рванулся, готовый выпрыгнуть в окно и наказать Владьку.

— Подожди, — остановил его Колька.

— Чего ждать? — вскипел Каланча. — Ему наложить надо!

— Тебе бы только драться. Не нужно его бить. Понял? Подружиться бы хорошо! — сказал Коля.

— С буржуйским-то сынком? — не стерпела Наташа. — Ты что?

— А вот и то, — прервал он ее, — кажется, я нашел кирпичи.

— Где? — обступили его ребята.

Колька загадочно сощурил глаза:

— За мной!

Они торопливо шли по узким пыльным улицам, мимо торговых подвалов, табачных лавочек, мастерских кустарей. Путь лежал к заброшенным складам, что находились на берегу Нижней Волги.

От жары накалилась земля. Духота усилилась, словно перед грозой.

Хуже всех чувствовал себя Генка. Его распарило, с лица лил пот. Несколько раз он говорил, что незачем так спешить, но сразу же умолкал под градом презрительных замечаний товарищей.

Больше всего донимал его Каланча. Каланча был уверен: теперь кладку печи поручат ему.

— Хорошо бы сообразить арбузика — все веселее, да и пить хотца, — выразительно подмигнул Вася в сторону базарчика.

— Поймают тебя, Каланча, и отлупят как следует! — одернул его Колька.

— Не отлупят, — беззаботно ответил Вася, но на базар все-таки не свернул.

…Друзья прошли половину пути, когда подул западный ветер, предвестник дождя. Туча закрыла солнце, и хлынул ливень. Ребята спрятались под аркой.

Каланча сказал, что запад правильно прозвали гнилым углом, — всегда ветер с этой стороны приносит дождь. Колька рассказал о названиях других ветров.

Северный ветер назывался верховым, южный — самый сердитый, упрямый и продолжительный — моряна, западный — горный, а восточный — сарайчик.

Наташа рассмеялась.

— Вот так придумал — сарайчик-зайчик.

— Ничего смешного, — насупил брови Колька.

Генка, подставляя под дождь босую ногу, глубокомысленно заметил:

— Коля, не обижайся на нее: девчонки все такие.

— Ну, ты, не очень-то, не заговаривайся, — одернула его Наташа.

— Ну вас, завели волынку, — процедил Каланча. Он был недоволен, что в их экспедицию попали Наташа и Генка. Зачем девчонку брать — одни крики и слезы и не выругаешься. Генку же после истории с печкой он считал совсем никчемным человеком.

Дождь прекратился неожиданно. Облака спрятались за рекой, и опять небом овладело солнце. На углу Никольской и Моховой случилось несчастье: Наташа порезала об осколок бутылки ногу. Девочка присела на панель, зажала рукой порез. Слезы выступили у нее на глазах.

Колька перевязал ногу платком. Платок сразу же намок от крови.

Каланча предложил рану засыпать песком и набрал горсть дорожной пыли.

Колька молча оттолкнул его.

Каланча сел на камень и недовольно поплевывал.

— Зря ты их взял с собой, — громко сказал он Кольке, имея в виду Наташу и Генку, — застрянем теперь. Один груз и только.

Колька не обратил внимания на его слова.

Но они очень затронули Наташу. Она встала, сделала несколько шагов. Нет, идти она не могла.

Каланче все это надоело. «Из-за чего терять время? Подумаешь, девчонка ногу порезала!»

— Колька, слышь, — сказал он, — оставь ее тут с Генкой, а сами потопали!

Наташа побледнела. Колька, глядя на нее, отрицательно покачал головой.

Генка показал Каланче язык.

— Тоже мне нашелся, хитрый какой. Почему это я должен оставаться, а не ты?

— Так мы до ночи не дойдем, — горячился Каланча, — не идешь? Прощевайте!

— Что ж, иди, иди, — сказал Колька. — Только какой же ты после этого товарищ?

Лицо у Каланчи стало совсем злым:

— Потише, ты!..

Колька мучительно искал выхода из положения.

В эту минуту из переулка, подрагивая на железных шинах, выехал нарядный фаэтон. Тучный кучер в высокой черной шляпе, натянув вожжи, сдерживал горячего рысака. Это был Антон Прокопьев — один из четырех извозчиков, служивших у Владькиного отца. Прокопьев хорошо знал семью Кольки и благоволил к мальчику.

— Дядя Антон! — обрадовано окликнул его Колька и подбежал к извозчику. — Довезите Наташу в Заречье. Вам ведь туда по пути. Пожалуйста! Она ногу порезала.

Кучер придержал лошадь и пожевал губами, почесывая черную в колечках бороду: он был не прочь выручить из беды девочку, но боялся попасться на глаза хозяину.

Заметив колебания Прокопьева, Колька с жаром заговорил:

— Я вас очень прошу, дядя Антон. Нам же за кирпичами для школы. Знаете, для той, что открывается в доме Федорова?

— Ну что ж, пущай садится!

Генка и Каланча дружно кинулись к экипажу.

— Но, но, куда? Ишь ты? Только одну, — поднял руку извозчик. — Садись, барышня, довезу.

Наташа уселась на ковровое сиденье. Колька и Генка прицепились сзади. А сбоку, поглядывая завистливыми глазами на товарищей, трусил Каланча. Если бы не Генка, то он, Вася, был бы на задке рядом с Колькой.

Генка строил Васе гримасы. Каланча грозил счастливчику кулаком.

Экипаж двигался медленно. У пивной, на окне которой был нарисован гном в шутовском колпаке, тянущий из кружки пиво, Прокопьев остановил лошадь. Он приятельски посмотрел на гнома, подобрал свой кафтан, слез с козел и, привязав рысака к дереву, сказал:

— Пойду, кружечку выпью. Лошадь не трогайте.

Колька и Генка из предосторожности не расставались со своими местами. Каланча со скучающим видом покрутился возле них и, убедившись, что ему не провести удачливых товарищей, отошел к дверям. Мимо них вниз, в Заречье, прогарцевали двое кавалеристов. Ребята позавидовали: вот бы им так!

В ту же минуту случилось нечто ужасное.

Из открытых дверей пивной выскочила ошалевшая кошка с привязанной к хвосту консервной банкой, которая гремела при каждом движении. Какой-то хулиган в пивной решил «развлечься».

Кошка бросилась под ноги жеребцу.

Конь в испуге вздыбился, попятился и, закусив удила, помчался по улице.

От сильного толчка Наташа едва не вылетела из экипажа. С трудом удержались на своих местах и Колька с Генкой.

Экипаж бросало во все стороны. Вожжи замотались в колесо, лопнули, и концы их трепались по дороге.

Прохожие в страхе наблюдали за этой скачкой. Кое-кто пытался остановить лошадь, но опасаясь быть раздавленным, отскакивал с дороги. На перекрестке двух улиц под фаэтон едва не попал маленький мальчик.

Крики людей еще больше напугали лошадь.

Наташа, бледная и беспомощная, забыла о Кольке и Генке, уцепившихся за задок, о Каланче, бежавшим за экипажем.

По сторонам мелькали дома, деревья, машущие руками люди. Колька и Генка при каждом толчке едва удерживались на задке.

Генка несколько раз хотел прокричать что-то Кольке, но язык у него прилип к гортани.

— Колька, — наконец выкрикнул он. — Ты слышишь?

Но Колька в грохоте колес не мог расслышать Генку. В первые секунды он даже не испугался. Лишь когда увидел искаженные ужасом лица прохожих, как-то сразу понял всю сложность и опасность положения. Сердце его охватил холод.

• Предыдущая
• 33/65
• Следующая