Утомленная балом - Лебедева Елена Алексеевна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая

Однако вопреки намерениям Лизы, Вересов старательно выпроваживал ее в Петергоф, объясняя это желанием императрицы видеть Лизу в числе своих фрейлин. Лизе пришлось согласиться. Она собралась и, сопровождаемая новой горничной, отправилась в путь.

Стаси встретила подругу с распростертыми объятиями. Не обнаружив при Лизе Любаши, она сразу же поняла, что случилось ужасное, и поспешила скорее ее расспросить.

Лиза оттягивала объяснения. Ей не хотелось снова пережить весь тот ужас, который она испытала в горящей комнате. У Лизы до сих пор щемило сердце при воспоминании об этом дне, а на глаза наворачивались слезы. Но Стаси настаивала, и Лиза в итоге не смогла ей отказать.

— Боже мой, это немыслимо! — ужаснулась Стаси, выслушав всю историю. — Страшно подумать, что если бы не Любаша, ты могла бы погибнуть!

— Слава богу, все позади. Случай с пожаром вернул меня к жизни окончательно. И я намерена продолжить поиски Ефросиньи, чего бы мне это ни стоило.

— Лиза, опомнись! — воскликнула Стаси. — Ты погубишь себя. Неужели ты не понимаешь, что в итоге из вас двоих только одна останется в живых?

— Значит погибнет Ефросинья. Я обязательно разыщу Ефросинью снова. Уверена, найдется множество людей, которые сделают эту работу за деньги.

— Или она разыщет тебя, — подытожила Стаси. — Но в следующий раз доведет задуманное до конца. Собственно, тебя не нужно искать. Все знают, что ты в Петергофе.

— Ефросинья не настолько глупа, — не согласилась с подругой Лиза. — Когда Любаша ее искала, мы не знали, что это за женщина и на что она способна. Поэтому ей удалось так легко завлечь меня в ловушку. Но теперь я знаю, с кем имею дело. Ефросинья не тронет меня в Петергофе. За мной по пятам следуют соглядатаи Афанасия Ивановича.

— А если Ефросинья пошлет Валериана Басова расправиться с тобой?

Лиза снова ответила отрицательно:

— И этого не случится, Стаси. Валериан Басов намеренно ослабил веревки, которыми меня связывал. Видно, он не разделяет идей своей спутницы.

— Но почему в таком случае он не выдаст ее?

— Он ее любит, Стаси. Любит безответно. А ты понимаешь, на что способна любовь!

Стаси смотрела на подругу с интересом. Она впервые открывала в Лизе ум, который совсем не шел к ее романтической внешности. Лучше бы Лиза оставалась прежней: домашней, нежной и предсказуемой.

Лиза продолжала рассуждать:

— Мне кажется, что и смерть Аннушки не была простой случайностью. Страшно об этом думать, но Ефросинья могла… Неужели это сделала она?

— Боюсь, что ты права, — отвечала Стаси. — Если эта фурия убила Софью, то могла убить и Аннушку. Слишком странной теперь кажется ее смерть под копытами лошади.

— А письмо, которое Аннушка получила накануне гибели? — вспомнила Лиза. — Не сомневаюсь, что это тоже дело рук Ефросиньи. Жаль, что теперь это уже не доказать.

— Действительно, жаль, — согласилась Стаси. — Записка слишком тебя компрометирует. Но ведь именно на это рассчитывала Ефросинья; она знала, что ты не решишься обнародовать отношения с Паниным.

Лиза задумалась. Она винила себя в смерти сестры, ведь не увлекись Лиза Митей, много можно было избежать. Страшная кара, о которой не раз предупреждала Ефросинья, настигла ее, сделав беспомощной. Было очевидно, что именно послание Аннушке, стань оно доступным полиции, могло пролить свет на ее гибель.

«Ради сестры я готова предать гласности это письмо!»

— Кто сказал, что мы не можем передать улики в руки правосудия? — просияла Лиза. — Не вижу препятствий! Мы уничтожим ту часть письма, в которой говорится обо мне, и передадим оставшееся нашему следователю. Ведь записка могла побывать со мной на пожаре.

— Тогда придется рассказать, что было в конце записки, — Стаси наморщила лоб.

— Это будет ложь во спасение. Мы не скажем, чье имя было названо. Ефросинья могла обращаться к Аннушке, не называя имен; человека, о котором писали, могли знать только эти двое.

— Но Аннушка приехала к тебе, — напомнила Стаси, — и это говорит о многом.

— Аннушка могла приехать ко мне за советом. Здесь придется солгать, иначе нельзя, — Лиза посмотрела на свои руки. — Эта ужасная ложь прилипла ко мне настолько, что мне уже не отмыться. Что же будет дальше?

— Наверное, именно поэтому нам с детства внушали, что лгать нехорошо. От этого проблем не становится меньше, они только накапливаются. Но ничего не поделать. Я сейчас же пошлю своего человека в Петербург, — Стаси энергично заходила по комнате, — Лиза, ты должна написать сопроводительное письмо. Мы все это запечатаем, и мое доверенное лицо передаст послание в руки Афанасия Ивановича.

Следующие полчаса дамы были заняты сожжением большей половины записки и сочинением письма, объясняющего, почему записка пребывает в таком плачевном состоянии, и как она вообще попала в руки Лизы.

Когда письмо было написано, запечатано и отправлено по назначению, Стаси удовлетворенно вздохнула:

— Я счастлива, что смогла тебе хоть чем-то помочь. Но как ты собираешься осуществить другую часть плана?

Стаси не успела договорить. Появился лакей и важно произнес:

— К Елизавете Павловне Антон Андреевич Звенигородько!

Одетый с иголочки, надушенный, с накрахмаленным воротником, банкир принес в гостиную предчувствие перемен и терпкий привкус надежды. Раскланявшись, Антон Андреевич сначала припал к Лизиной ручке, шепча предназначенные ей одной комплименты, и только потом в восхищении застыл перед Стаси.

— Разрешите представить, Антон Андреевич. Это моя подруга, Анастасия Романовна Северина.

— Рад знакомству, — банкир стушевался и заметно изменился в лице, — ваша подруга, Елизавета Павловна, дивная красавица! И я, несмотря на почтенный возраст, чувствую себя неопытным юношей.

— Вы вгоняете меня в краску, — Стаси продолжала улыбаться. — Лиза мне о вас много рассказывала.

— Надеюсь, только хорошее? — банкир, казалось, никого не видел, кроме Стаси. — Я старался произвести приятное впечатление.

— И вам это удалось! Лиза в полном восторге от вас, Антон Андреевич.

Закончив обмен любезностями, Звенигородько и Северина вспомнили, что они не одни.

— Я вас покину ненадолго, — Стаси собралась уходить. — Лизе нужно с вами поговорить.

Проводив Стаси восторженным взглядом, банкир повернулся к Лизе.

— Я очарован вашей подругой!

— Ничего удивительного, — лукаво улыбнулась Лиза, но тут же серьезно добавила: — Мне нужно многое вам рассказать, но прежде объясните, как вам удалось разыскать меня?

— Меня навестил следователь. Да, Лиза, я уже знаю о смерти Фифи Имановой.

— Простите, — Лиза смутилась, — я не назвала настоящего имени Софи, потому что…

— Не извиняйтесь. Я все понимаю.

— Но как вы узнали, что я в Петергофе?

— Ваш супруг в разговоре со следователем упомянул, что в день смерти вашей сестры — да, Лиза, и об этом я уже знаю — вы были у меня. Афанасий Иванович не стал расспрашивать про погоню, которая свела нас. Однако он активно интересовался тем, что вы мне потом рассказали, — Лиза собралась было что-то сказать, но Звенигородько остановил ее жестом. — Не волнуйтесь. Я не сказал ему больше того, что он должен был знать. И вот я здесь. Если бы ваша судьба разрешилась благополучно, возможно, мы бы не встретились больше. Но вы попали в скверную историю, Лиза, и теперь я обязан предоставить вам помощь.

— Спасибо, мой дорогой друг.

Лизе пришлось снова излагать все то, что было поведано Стаси. Банкир задавал вопросы, и Лиза старательно на них отвечала, словно находилась на уроке перед строгим учителем.

— Ну что же, теперь многое понятно, — заключил банкир. — Между тем ваша судьба, Лиза, продолжает меня беспокоить. Ефросинья может возобновить преследования.

— Именно поэтому я так спешу. Если мы сможем опередить Ефросинью, ей не придется меня преследовать. Вы поможете нанять людей и начать поиски?

— Конечно, я помогу вам, — воскликнул банкир. — Но разыскать эту женщину будет непросто, слишком уж она хитра. Возможно, ее уже нет в Петербурге. На ее месте теперь я бы действовал через сообщника. В любом случае я сделаю все возможное.

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая