Счастливый билет - Уорнер Элла - Страница 26

Под конец дня тысяча голов скота из трех гигантских загонов была перегнана на скотные дворы, и самолеты разлетелись по местам своих стоянок. Обратно они с Эдвином летели в наступающей уже темноте, будто сквозь километры пустоты, но Леонора уже знала, что впечатление это обманчиво и жизни здесь больше, чем где бы то ни было.

Потом в сгустившейся тьме показались искорки огней, и Леонора поняла, что это огни центральной усадьбы. Она очень обрадовалась возвращению домой. Это было очень странно — чувствовать, что огни приветствуют тебя, как гостеприимный маяк, приглашающий в безопасный порт. Какое непривычное ощущение...

Может быть, эти огни просто символизировали для нее дом, о котором она так мечтала, место, где человек чувствует себя своим, свет после тьмы, постоянную, надежную реальность, которая никуда не денется, неважно, плохи или хороши твои дела, главное достижение человечества, не меняющееся веками, и вот теперь воплотившееся для нее в Эдвине, предложившем ей заботу и защиту, безопасность, комфорт, любовь?..

Может ли он полюбить ее? Этот вопрос назойливо крутился в голове, сначала по дороге от посадочной полосы к дому и потом, когда принимала душ и переодевалась. Хлещущие по коже струи горячей воды заставили Леонору почувствовать свое тело, вспомнить, как хорошо оно подходило к телу Эдвина. С большим трудом ей удалось отвлечься от этих воспоминаний и подумать о том, чего именно ждет он от нее в будущем. Ведь одного секса недостаточно.

Она надела мягкое черное облегающее платье, которое надо было носить без бюстгальтера, зная, что оно придает ей более доступный вид, и желая показать, что с ним она согласна на все. Это было бесспорной, абсолютной правдой, и Леонора не собиралась больше закрывать на нее глаза или поддаваться страхам по поводу возможных последствий.

Когда они встретились в гостиной, чтобы выпить перед обедом, мужские достоинства Эдвина вновь произвели на нее столь сильное впечатление. Дрожащими от возбуждения пальцами Леонора приняла предложенный бокал, но, постаравшись не коснуться ее, Эдвин сел подальше, демонстрируя полное самообладание.

Взяв себя в руки, Леонора засыпала его вопросами о станции, о ее работниках, и это помогло ей немного отвлечься от назойливых и не совсем скромных мыслей.

За ужином разговор то и дело затухал, и это пугало Леонору, понимающую, что возникающее молчание тотчас же заполняется все нарастающим эмоциональным напряжением. Ведь Эдвину может показаться, что кроме интима их ничего не связывает. Ей же нужно было больше, гораздо больше!.. Она желала его всего.

К сожалению, сам интерес к миру Эдвина только усиливал ее влечение к нему. Его ответы помогали лучше понять, что он из себя на самом деле представляет. И все это соответствовало представлению Леоноры об идеальном мужчине, знающем свое дело во всех тонкостях, относящемся к людям как к равным, нацеленном на достижение наилучших результатов во всех своих начинаниях.

После ужина они прошли в его офис, где Эдвин показал ей висящую на стене карту «Райского Уголка», отметив места пастбищ различных пород скота и объяснив, как они будут перемещаться в ближайшие месяцы, что дало Леоноре истинное представление о масштабах станции. В теперешнем ее восторженном состоянии станция казалась Леоноре королевством с Эдвином во главе, их, возможно, будущим раем.

Он все объяснял и объяснял, но она уже потеряла нить разговора. Взгляд ее не отрывался от гуляющей по карте мускулистой руки и широких плеч, от сильной загорелой шеи, хорошо видной в раскрытый ворот рубашки. Она даже не заметила, что он замолчал.

Медленно обернувшись, Эдвин опустил руку на плечо Леоноры и, притянув к себе, пристально заглянул ей в глаза. Сообразив, что ее поймали на невнимательности, Леонора подняла на него умоляющие глаза и даже немного покраснела от легкого укола стыда.

— Мне вовсе не надоело. Просто...

Она чувствовала, как пересохло у нее в горле, жадный взгляд Эдвина разжег в ней ответный огонь. Он осторожно отвел в сторону упавшую на лоб Леоноры прядь волос, затем провел кончиками пальцев по щеке, губам, и это нежное прикосновение заставило ее замереть в ожидании.

Но поцелуя не последовало. Глаза Эдвина не отрывались от ее лица, а руки, поласкав шею и плечи, осторожно сняли с плеч бретельки платья и неторопливо спустили их вниз. Платье, скользнув по тут же отвердевшим от возбуждения соскам, мягко улеглось у ее ног.

По-прежнему не сводя с Леоноры глаз, он с нескрываемой жадностью исследовал каждый сантиметр ее обнаженной кожи, прошелся сначала вниз по спине, потом вновь поднялся к плечам, возбуждая те места, о которых она ранее не имела ни малейшего представления, и наконец достиг возбужденных грудей.

Сегодня спешить им было некуда. Обоюдное желание, нараставшее в течение всего дня, можно было удовлетворить не торопясь.

Леонора, перешагнув через лежащее на полу платье, прильнула к Эдвину. Эластичные кружевные трусики — все, что осталось на ней из одежды, но никакого стыда не было и в помине. Ей было так легко, радостно и свободно с ним, словно они знали друг друга целую вечность.

Леонора нащупала нижнюю пуговицу рубашки Эдвина. Глаза его блеснули страстным огнем, тут же подавленным усилием воли.

— Позднее, если тебе этого захочется, — прохрипел он, — но сначала вот это.

Прежде чем она успела понять его намерения, Эдвин поднял ее на руки и перенес в спальню, положил на покрытую мягким покрывалом кровать, очень широкую и длинную, с пышными подушками в голове. Свет сюда проникал лишь через открытую дверь, что не давало как следует разглядеть окружающее. Но это мало интересовало Леонору, для которой в данный момент не существовало ничего кроме Эдвина.

Сняв с нее трусики, он провел нежной рукой по бедрам и лодыжкам, заставив трепетать от возбуждения. Затем, отступив, разделся, ни на минуту не отрывая от нее взгляда.

— Я так часто, так ярко представлял себе это!.. Как ты лежишь здесь, на моей постели, ожидая меня, желая меня... И нас разделяет лишь то небольшое время, которое нужно, чтобы соединиться. Даже не знаю, в чем тут дело. Просто непреодолимое желание, противиться которому было невозможно.

— Да, — прошептала Леонора.

— В тот вечер, когда ты в первый раз вошла в мою жизнь... — негромко проговорил он, — я подумал: эта женщина создана для меня... Нет, разум был ни при чем... Я тебя сразу почувствовал своей. Словно знал давным-давно, но почему-то забыл и вдруг вспомнил... И потом каждый раз, когда видел тебя, происходило то же самое, я сразу чувствовал тебя своей, независимо от того...

Независимо от чего? — хотела спросить она, но Эдвин заставил ее замолчать долгим, страстным поцелуем. Леонора зажмурилась, целиком отдавшись этому пьянящему поцелую. Он опустился рядом с ней, его мускулистое бедро раздвинуло ее ноги, широкая теплая ладонь накрыла грудь... Поцелуй становился все более и более страстным.

— Ты создана для меня, — хрипло прошептал Эдвин, на мгновение оторвавшись от губ Леоноры.

Его нежная рука опускалась все ниже и ниже, и вот уже пальцы тронули шелковистые завитки волос на лобке. Она тихонько застонала от нестерпимого желания.

— Знаешь ли ты, как сильно мне хотелось сделать тебя своей? — бормотал он, покрывая поцелуями шею Леоноры. — Целовать тебя, оказаться внутри тебя...

Губы Эдвина сомкнулись на ее твердом соске, горячий быстрый язык стал ласкать его в таком ритме, что вскоре Леонора затрепетала всем телом, а внизу живота все сильнее разгоралось желание.

Внезапно Эдвин отстранился, вызвав у Леоноры протестующий возглас, и перенес свои ласки туда, в самое средоточие ее женского естества, шире раздвинул ноги и поцеловал так же крепко, как ранее целовал в губы.

— Нет!.. Нет!.. Я хочу тебя... внутри... — простонала она, хватая Эдвина за волосы и отводя его голову в сторону.

Он вошел в нее одним сильным толчком и мощно задвигался внутри сначала медленно, а затем все ускоряя и ускоряя темп. Леонору захлестнула первая волна блаженства. Обхватив ногами его бедра, она старалась теснее прижаться к нему.