Конрад, или ребёнок из консервной банки - Нёстлингер Кристине - Страница 5

• Предыдущая
• 5/23
• Следующая

— Какой же ты очаровательный в этих нарядах, и правда красивее всех! — воскликнула госпожа Бартолотти с искренним восторгом. — Сроду не видала такого красивого мальчика!

Она взяла Конрада за руку, чтобы подвести его к зеркалу в прихожей.

— Идем, посмотрим в зеркало, и сам увидишь, какой ты красивый.

— Нет, спасибо, — произнес он, — Семилетние мальчики должны смотреть в зеркало только тогда, когда моют уши и чистят зубы, а то станут высокомерными и самовлюбленными.

— Извини, — прошептала госпожа Бартолотти и вдруг вспомнила о малиновом мороженом, — Господи, мороженое растаяло!

Она вытащила мороженое из сумки, побежала на кухню, разодрала коробку и высыпала все, что в ней было, на стеклянное блюдо. Потом достала из кухонного серванта банку с длинными тонкими вафлями и повтыкала их в мороженое. Вышло что-то очень красивое — словно ежик с длиннющими иголками. Госпожа Бартолотти взяла блюдо с мороженым ежиком и понесла в гостиную, где остался Конрад.

— Посмотри, что у нас есть, — сказала она. — Это страшно вкусное лакомство, оно тебе понравится.

— Разве мороженое едят не только летом? — спросил Конрад.

— Что ты! — воскликнула госпожа Бартолотти. — Мороженое едят всегда. Мне оно больше всего нравится зимой. Особенно, когда идет снег.

— А разве мороженое едят не на десерт? — спросил Конрад.

— Извини, сердечко мое! — воскликнула госпожа Бартолотти. — Я совсем забыла, что ты голодный. Я сейчас дам тебе хлеба с ветчиной, сварю яйцо всмятку и к нему соленый огурчик, хорошо?

— Я не голодный, — ответил Конрад. — От питательного раствора в течении двадцать шести часов чувствуешь себя сытым. Я просто не уверен, можно ли есть мороженое на пустой желудок.

— Тьфу, черт его побери! Что ты все время спрашиваешь, что можно и когда можно?

— Но семилетний мальчик должен же спрашивать, что можно и когда можно! — ответил Конрад.

— Я вообще не знаю, что можно семилетнему мальчику, а что нельзя! — в отчаянии воскликнула госпожа Бартолотти.

— Ну, так я сегодня не буду есть мороженое, — сказал Конрад, — А до завтра вы узнаете, когда его можно есть, хорошо?

Госпожа Бартолотти кивнула, хотя не имела представления, у кого она об этом узнает. Она была растеряна и из-за растерянности съела все мороженое вместе с вафлями, от чего у неё раздулся живот и заболело горло.

Конрад все время сидел напротив и смотрел, как она ест. Несколько раз госпожа Бартолотти переставала есть, подносила ему под самый нос ложечку мороженого или вафлю и предлагала хотя бы попробовать эти лакомства, но он каждый раз качал головой.

Когда госпожа Бартолотти наконец справилась с мороженым, Конрад спросил, чем бы он мог помочь в домашней работе. Может вымыть посуду или подмести пол, вынести мусор?

— А тебе нравится такая работа? — спросила госпожа Бартолотти.

— Нравится ли? Я не знаю, — ответил Конрад. — Но семилетний мальчик уже умеет такое делать и должен помогать матери.

— Да, да, конечно, — согласилась госпожа Бартолотти, но потом заметила, что ведро не совсем полное, пол покрыт еще не очень толстым слоем пыли, а среди посуды есть еще несколько чистых тарелок, ложек, чашек и кастрюль, поэтому пусть лучше Конрад поиграет в новые игрушки.

Конрад взял коробку со строительными кубиками, открыл её и начал рассматривать.

— Очень хорошие кубики, такие красочные, — сказал он.

Госпожа Бартолотти облегченно вздохнула.

— Из них можно соорудить башни, паровоз, ратушу и даже самолёт, — пояснила она.

Конрад закрыл коробку, взял её под мышку и спросил:

— А где же мне играть?

— Как где? — переспросила госпожа Бартолотти, ничего не понимая.

— Я спрашиваю, где мой уголок, в котором я мог бы играть?

Госпожа Бартолотти сроду не слышала про какой-то уголок. Конрад объяснил ей, что у детей есть или комната, или свой уголок. А поскольку в жилище госпожи Бартолотти нет детской комнаты, то пусть она ему покажет какой-нибудь уголок, где он может играть.

Госпожа Бартолотти задумалась. У неё была гостиная, рабочая комната, спальня, кухня, прихожая и ванная комната, и каждая из них имела по четыре угла. Значит, всего двадцать четыре угла. Она полагала, что Конрад может играть в любом из них. Либо во всех двадцати четырех.

— И посредине комнаты ты тоже можешь располагаться, — сказала она.

— Большое спасибо, но мне достаточно одного угла, сказал Конрад.

— Ну, так выбирай себе его сам.

— А где я меньше всего буду мешать? — спросил мальчик.

— Кому мешать?

— Вам!

— Ты вообще мне не мешаешь. Ну, нисколечко! По мне, так играй хоть по всей квартире.

— Тогда я расположусь тут. — Конрад показал на угол между окном и дверью в прихожую. — Можно?

Госпожа Бартолотти кивнула. Конрад положил на пол коробку, открыл и снова оглядел кубики.

— Я накупила еще много и других игрушек! — сказал госпожа Бартолотти. — Вот посмотри. Медвежонок, кукла и книжка с картинками…

Конрад перебил её.

— По-моему, семилетнему мальчику лучше и разумнее не менять часто игрушки, а какое-то время все свое внимание сосредоточивать на одном, а то он станет слишком нервным, если будет хвататься за все сразу.

— Извини, я об этом не подумала, — озадаченно пролепетала госпожа Бартолотти.

Но потом она все-таки положила в угол между окном и дверью в прихожую все купленные игрушки. И куклу, которая умела говорить «мама», тоже. Конрад посмотрел на куклу и спросил:

— Это мне?

Госпожа Бартолотти кивнула.

— Но я же семилетний мальчик! — сказал он.

— Разве кукла, которая умеет говорить «мама», плохая игрушка для семилетнего мальчика? — спросила госпожа Бартолотти.

— В куклы играют семилетние девочки, — объяснил Конрад.

Госпожа Бартолотти подняла с пола куклу и сказала:

— Жалко, она такая красивая!

Она поправила белокурые волосики куклы, пощекотала животик и решила подарить ее девочке, которая жила этажом ниже. Девочку звали Кити.

Конрад ставил кубик на кубик. Он строил высокую башню.

— Слушай, Конрад, — начала госпожа Бартолотти. — Мне надо немного поработать. Выткать хотя бы три сантиметра ковра. Ты останешься тут или пойдешь со мной в рабочую комнату? Тебе, наверно, скучно будет одному?

Конрад как раз начал строить вторую высокую башню.

— Нет, спасибо, — ответил он, — Я останусь тут. Я так и думал, что у вас есть какая-то профессия и вы работаете. Нам сказали, что большинство матерей теперь работают. И что есть дети, которые живут у бабушек или ходят в сад, и что есть еще и так называемые «замкнутые дети».

— О господи! — тихо пролепетала госпожа Бартолотти, еще более озадаченная.

Она пошла в рабочую комнату, села к станку и принялась вплетать в ковер ярко-красные, бледно-сиреневые и ядовито-зеленые нитки, совсем забыв об удивительном мальчике, который сидел в углу её гостиной. Когда госпожа Бартолотти ткала ковры, то всегда думала только о них и больше ни о чем. Может, поэтому они и выходили у неё такие красивые.

А раз госпожа Бартолотти думала только о ковре, то она и не замечала, как быстро проходит время. Вдруг, перед ней появился Конрад. Госпожа Бартолотти глянула сначала на мальчика, потом на часы и увидела, что уже вечер.

— Господи, ты, наверно, голодный! — испуганно воскликнула она.

— Только немного, — ответил Конрад. Он объяснил, что пришел совсем не потому. Он хотел петь, но, к сожалению, не имел никакого представления, что поют семилетние мальчики. К этому он совсем не подготовлен. Или, может, его и готовили, а он был не очень внимательным.

Госпожу Бартолотти его слова заинтересовали.

— Скажи-ка, а как же тебя готовили? Как это происходит. И кто тебя готовил? — спросила она.

Конрад молчал.

— У тебя там был учитель? Или тебя готовили рабочие? А ты все ли время был такой сморщенный? Извини, я хотела… хотела сказать… такой сухой, как до питательного раствора?

• Предыдущая
• 5/23
• Следующая