Парижское приключение - Эштон Элизабет - Страница 28

— Но после первой недели показа работы будет не так уж много, — сказала Джанин, — и у Леона есть куча других девушек. Я не вижу причин, чтобы он не отпустил тебя. Почему бы тебе не попросить его?

— Если вы хорошенько попросите, я уверен, он не сможет отказать. Я знаю, что я бы не устоял, — галантно заметил Эдвин.

— О, обязательно попытайтесь, — настаивала Мэри. — Мы будем счастливы, если вы поедете с нами.

Поскольку все ее будущее зависело от того, каким будет этот дебют, Рени по-прежнему не строила никаких планов на отпуск. У Леона наверняка были свои планы, в которых он мог и не учитывать ее, несмотря на предстоящую помолвку, потому что, даже если их помолвка и состоится, то это не более чем сделка. Она знала, что, наверное, нужно было бы съездить домой, но ее бросало в дрожь при мысли о расспросах, которым подвергнут ее родные. Уж они-то захотят узнать, что она в конце концов собирается делать, но она, пожалуй, обойдется письмом, чтобы сообщить им о своих планах на будущее. Может быть, Леон и отпустит ее после показа коллекции, так как некоторое время он не будет работать над новыми моделями. Конечно, он может пойти ей навстречу и отпустить на пару недель. И Рени пообещала этим радушным людям, что поговорит с Леоном, хотя и не была уверена в исходе разговора.

Но когда дошло до дела, Рени потребовалось собрать все мужество, она дождалась его в коридоре и попросила разрешения поговорить наедине. На его лице мгновенно вспыхнула радостная догадка, и он отослал сопровождавших его людей из студии.

— Вы хотите сказать мне, что принимаете мое предложение? — спросил он, когда они остались вдвоем.

Она покачала головой и, увидев, как опечалилось его лицо, поспешно сказала:

— Думаю, месье, что мне стоит принять его, вы верно говорите, что было бы глупо с моей стороны отказываться от блестящей карьеры. Но я вам уже говорила, что сначала хочу убедиться в своем успехе.

— Ваш успех не вызывает никаких сомнений, — сказал он, и его глаза скользнули по ее рукам. — Я рассчитывал, что вы хотя бы будете носить мое кольцо. Оно вам не понравилось?

Рени спрятала эту дорогую вещицу в надежное место — во внутренний карман своего чемодана, который всегда запирала.

— Оно чудесное, — сказала она, — но я вряд ли могу носить его сейчас, пока не приняла окончательного решения.

Леон насупился; он стал нервозным и раздражительным — сказывалось все нарастающее напряжение последних дней перед открытием коллекции.

— Тогда я не понимаю, зачем вы отнимаете у меня время. Вы должны понимать, что я сейчас очень занят.

— Да, я понимаю. Извините, но у меня срочное дело. — И она торопливо рассказала Леону о приглашении Синклеров.

— Это редкая возможность для меня, — подытожила она. — Мне всегда хотелось попутешествовать.

— А вам не кажется, что путешествовать вы могли бы и… со мной?

— Это невозможно! — воскликнула Рени. — То есть, я хочу сказать, мы ведь будем женаты не по-настоящему и мы не можем… Ну, то есть, вы вряд ли захотите…

Рени замолчала, вся красная от смущения.

— Я понял вас. Возможно, здесь возникнут некоторые препятствия, — согласился Леон. Он вертел в руках нож для разрезания бумаги, и ее взгляд был прикован к его смуглым длинным пальцам. Она не осмеливалась сейчас смотреть ему в глаза, когда ей вдруг открылся весь смысл этого соглашения — она выйдет замуж, но у нее не будет мужа.

— Eh bien, — заговорил он, словно отогнав от себя какие-то мысли. — Мне очень жаль, но я не могу разрешить вам эту поездку.

— Но почему? — Рени была разочарована.

— Это не совсем удобно — отпускать вас до закрытия салона. Мадемуазель Синклер обратилась ко мне заблаговременно, и ввиду ее обстоятельств я сделал для нее исключение. А кстати, вы разве не поедете в отпуск домой, чтобы посвятить своих родных в ваши планы?

Именно этого она и не хотела делать.

Он поднялся, и Рени поняла, что разговор окончен.

— Мы поговорим об этом в другой раз, а сейчас я просто завален важными делами и больше не могу отвлекаться по пустякам.

— Разумеется, мои дела — это пустяки по сравнению с вашей коллекцией! — сердито выпалила Рени.

— Да, совершенно верно, — спокойно сказал он.

Словно в подтверждение его слов на столе зазвонил телефон, а в дверь кто-то постучал. Он снял и тут же повесил трубку, и пошел к двери, чтобы выпустить Рени, но на полпути обернулся к ней.

— Мы обсудим вопрос о вашем отпуске, когда у меня будет больше времени и когда вы примете решение, — сказал он.

Она вышла в узкий коридор, продолжая злиться на него. Она знала, что Леон вправе поступить так, потому что все сотрудники пойдут в отпуск в августе, когда салон будет закрыт, но она ожидала от него особого отношения к себе. А он сейчас лишний раз напомнил ей, что их помолвка нужна лишь для того, чтобы получить разрешение на работу во Франции, и он для нее не кто иной, как работодатель. Ей пришлось сказать Джанин о том, что ее просьбу отклонили, и она испытала некоторое удовлетворение, выслушивая выпады подруги в адрес «подлого Леона», хотя и понимала, что они не совсем оправданы. Ей и в голову не могло прийти, что он отказался отпустить ее из-за того, что, уехав с друзьями в Швейцарию, она может не вернуться к нему.

Открытие коллекции было намечено на последний понедельник июля, и в воскресенье накануне открытия они работали весь день, готовясь представить знатокам высокой моды все те разработки Себастьена, которые так долго держались в секрете. С наступлением сумерек высокое узкое здание осветилось множеством огней, но сотни рук продолжали работать, внося последние изменения. Рени, облачившись во вновь переделанное платье, казалось, в сотый раз предстала перед критическим взором Леона. Он, едва взглянув на него, резко сказал:

— Выбросьте его.

Рени, вспомнив все те нескончаемые часы примерок, когда она стояла в этом платье, а над нею колдовали руки портных, была готова разрыдаться. Все ее усилия оказались напрасными.

— Вы принимаете все слишком близко к сердцу. Или нет? — мягко заметил он. Как всегда, в присутствии персонала он говорил с ней по-английски. — Идите переоденьтесь, я увезу вас отсюда, и вы немного освежитесь.

— Спасибо, это ни к чему, — сказала Рени. Сейчас, когда они оба испытывали такое напряжение и волнение, ей не хотелось оставаться с ним tкte-а-tкte. — Со мной все в порядке.

— Напротив, это необходимо, — сказал Леон. — Вас ждет один человек, и вам обязательно нужно поехать.

Кто-то из его клиентов, тоскливо подумала Рени.

— Хорошо, месье, я скоро буду готова.

Она переоделась в одно из платьев, в которых ходила на работу, и легкое пальто, недоумевая, почему Леон не велел ей надеть что-нибудь из его моделей, как это обычно бывало, когда у него была встреча с клиентом. За ней пришел Пьер, и в его сопровождении она спустилась по главной лестнице к центральному входу, у которого ее ждали Леон и такси. Леон нечасто ездил на своей машине в городе. Рени все еще ждала, что он отошлет ее обратно, чтобы она переоделась во что-нибудь более изысканное, но он только мельком взглянул на нее и промолчал. Сам он был одет неофициально — тонкая куртка поверх белой рубашки. Рени засомневалась, едут ли они к клиенту. Было не похоже, чтобы их ждал покупатель или частный заказчик, — они не взяли с собой никаких коробок с платьями.

— А этот человек, к которому мы едем, мужчина или женщина? — осторожно поинтересовалась Рени.

Несмотря на то что он выглядел усталым, с его лица исчезло то суровое выражение, с которым он ходил последние три недели. Сейчас в его облике чувствовалась мягкость, а глаза озорно блеснули.

— Дама, — ответил он, — которой я очень дорожу, так что постарайтесь произвести хорошее впечатление.

Любопытство Рени усилилось, но Леон никак не хотел реагировать на все ее расспросы. Она увидит то, что увидит. Такси неуклонно продвигалось сквозь вечерний поток машин, сумерки постепенно сгущались, и город осветился несметным количеством золотых огней. Они въехали на мост, который вел на остров Сен-Луи. Этот небольшой островок шел следом за большим островом Ситэ, как теленок, идущий за своей матерью. На острове Ситэ — в самом сердце старого Парижа — Рени уже бывала. Там находились Нотр-Дам и Дворец Правосудия, примыкавший к зловещей тюрьме Консьержери, но на острове Сен-Луи она не была ни разу. Она слышала, что он превратился в необыкновенно фешенебельный район; квартиры в его старинных домах после реконструкции стали шикарными, а сам он казался островом уединения в самом центре переполненного города. Здесь сохранился дух средневековья, и городской шум не проникал сюда.