Хроника Великой войны - Крюков Дмитрий Владимирович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/110
• Следующая

Осерта испуганно посмотрела на него.

– У нас так много общего. Одни и те же радости и беды.

Она кивнула, не разбирая слов, но инстинктивно чувствуя, что он говорит правду.

В комнате воцарилось молчание. Халхидорог смотрел на лицо Осерты, её красные, уставшие от работы руки.

– Ты достойна большего, чем трактир. Я увезу тебя далеко-далеко – на Южный континент, где нет зимы и нет войны. Увезу. Запомни это слово, – он махнул рукой вдаль.

Вдруг со двора донеслись крики. Через мгновение они раздались уже ближе, в коридорах:

– Атака! Атака! Дракуны напали!

Халхидорог раскрыл глаза, рывком вскочил. Быстро надевая куртку, он обернулся к девушке:

– Извини. Надеюсь, скоро вернусь.

Он выбежал, оставив её одну. Осерта не знала слов "атаковать" и "напасть", а потому могла лишь догадываться о причине переполоха, понимая, что началось наконец то, чего она боялась.

Лорд Добин наблюдал из Грохбундера, как дракуны выскочили из-за сверкающих уступов скал, обрушившись на равнину. Крохотные и неопасные с далекого расстояния красные язычки вырывались из пастей драконов. Кучи тварей стали рассыпаться. Ветер донес их слабые крики. Дракуны взмыли в синее, торжествующее небо, сделали несколько кругов, выискивая наиболее крупные кучи живых тварей, готовясь к новому удару.

Вдруг один из них упал. Потеряв равновесие, сорвался другой. Третий. Еще, ещё и еще… Дракуны стали осыпаться на землю на копошащихся тварей. Лорд Добин с ужасом видел это. Из деревень высыпали гхалхалтары. Впереди скакали их предводители. Дракуны, осыпаемые стрелами, огрызаясь огненными вспышками, скрылись за уступами скал.

Потери нанесенные тварям были велики, но на равнине осталось и много людей. Их драконы, растопырив крылья, вывернув головы, смотрели в небо распахнутыми, не верящими в свою смерть глазами. Маги, оставленные Гархагохом между тварями, скромно улыбались, глядя на свою работу.

На следующий день, когда Халхидорог зашел в трактир за Осертой, его встретил мастер Орлог.

– Здравствуйте, ваша милость, – трактирщик остановился, стряхивая с костюма белые крошки

Гхалхалтар кивнул.

– Чего изволите?

– Где твоя дочка?

Трактирщик понурился, но, собравшись с силами, выставил живот вперед и произнес:

– Вы бы заплатили, ваша милость. Понимаете ли, работницу отнимаете. Сколько б она разных дел на кухне сделала!

Халхидорог нахмурился:

– Чего ты хочешь?

– Приданое бы ей справить, а то ведь за ней ничего нет.

Халхидорог задумался.

– Я ж не для себя стараюсь – для нее, – поспешил добавить Орлог.

– А коли я на ней женюсь?

– Э, да ведь не пара она вам. Вы – полководец, а она – так…

– Держи два золотых, – отмахнулся от него Халхидорог. – Приданое получишь завтра. Теперь убирайся!

Мастер Орлог, согнувшись и быстро пряча золотые в карман, попятился назад, натолкнувшись на вышедшую из кухни Осерту.

– Ах, дочурка, ступай, ступай. Видишь, благородный господин стоит, тебя дожидается.

За одну ночь потеплело. Сугробы осели и стали похожи на пористую губку. Небо вобрало в себя силу посеревшего снега, налившись чистыми синими цветами. В деревне вовсю звенела капель, и улицы избороздили извилистые потоки ручьи. Размывая лед они скатывались в большие лужи, в которых весело дрожали блики солнца. Однако на равнине снег был ещё глубок и не думал уступать занятые позиции.

Халхидорог не хотел, чтобы Осерта видела неубранные следы налета дракунов, а потому Виландор они не покидали, а бродили по его ожившим, наполнившимся весной улочкам.

Осерта шла молча, упиваясь широким простором неба над головой, по временам поглядывая на лицо своего спутника. Он улыбался, и оттого усы его топорщились в стороны.

– Что было день назад?

Халхидорог изумленно посмотрел на девушку:

– Когда?

– Когда ты ушел быстро.

– Вчера? Ничего особенного. У нас такое часто.

Осерта поняла, что он не хочет разговаривать на эту тему, и не стала больше спрашивать.

Они несколько раз обошли Виландор. По пути им встречались деловитые крестьяне, просчитывающие, когда сойдет снег и можно будет выходить на полевые работы. Но они не замечали прохожих, и им казалось, что солнце над их головами светит только для них.

Хамрак скакал по равнине. Ветер развевал черное полотно плаща за его спиной. Он скользил взглядом по горсткам жалких низших. Твари провожали его грустными, тоскливыми глазами. Их погибло много, но те, что выжили оказались самыми крепкими.

Хамрак подъехал к скалам близ Виландора. Склон там был отвесным, и по нему вилась трещина ущелья. Она разрезала гору до основания, как будто могучий великан одним ударом гигантского топора прорубил каменную плоть. Снег, густо забился в ущелье, заморозив его. Однако наверху стояло по-весеннему теплое солнце. Хамрак направил скакуна вплотную к склону, зачерпнул рукой белую горсть снега и пронаблюдал, как тот размягчился, словно разжалобившись, заплакал. Слезы умирающего снега катились вниз меж пальцев. Бессмертный сжал кулак.

Пришла весна – природа оживала. Скоро завалы должны будут растаять, и дорога на княжество Парзи будет свободна. Гхалхалтары двинутся в путь…

У лавки мастера Орлога было как никогда оживленно. Халхидорог сдержал свое слово, и вокруг собралась группа зевак, наблюдавших, как гхалхалтары вносят в дом сундуки с приданым. Счастливый мастер Орлог деловито прохаживался рядом, открывал крышки, заглядывал внутрь.

– Так, а здесь у нас что такое? Платья? Отлично! Это, пожалуйста, вниз.

Сундуков было пять – доверху наполненных добром, отобранным у барона, в доме которого остановился Халхидорог. Сложив их в одном из сухих подсобных помещений лавки, Орлог запер его на тяжелый замок, любезно поблагодарил гхалхалтаров и даже вознаградил их тремя медяками.

С этих пор он смотрел на отлучки Осерты сквозь пальцы, а, когда нанял третью девушку, её отсутствие совсем не волновало его.

Осерта все чаще пропадала. Она не подозревала о своем богатом приданном и беззаботно гуляла с Халхидорогом, а он не говорил с ней об этом, боясь смутить её и считая те пять сундуков данью, за которую он выкупил её у мастера.

У Осерты был только один подарок от него – платок. Она надела его только один раз, в день праздника весны, когда все селяне, нарядные и разрумянившиеся, топтались на главной площади Виландора, провожая зиму. Обычно они вываливали на равнину, где встречались с жителями окрестных деревень, но в этот год все было иначе. Из поселений выходить было опасно. По равнине бродили дикие твари, и иногда в небе кружились опасные дракуны.

С наступлением весны низшим стало легче. Работы в госпитале значительно убавилось – обмороженных почти не было.

Дорога, ведущая в княжество Парзи, была по-прежнему замурована снегом, но он постепенно таял, сползая старой, серой кожей со склонов, обнажая их густую коричневую плоть.

Прошло ещё три дня.

Хамрак решил созвать всех военачальников…

Халхидорог возвращался с совета понурый. Гамар, напротив, торжествовал. Старый военачальник не одобрял решения короля покинуть Королевство Трех Мысов, но слишком засиделся на одном месте, а поход на Парзи сулил большие перемены, крупные битвы и покоренные людские города. Впервые после ночного прорыва под Форт-Брейденом Гамар чувствовал себя по-настоящему нужным государству и великой нации гхалхалтаров и оттого счастливым.

Халхидорог со злобой смотрел на его широкоплечую фигуру. Он завидовал радости Гамара: "Чему он так радуется?" Послезавтра они двинутся в путь, и снова с новой силой начнется затихшая на два месяца война. Осерта останется в Виландоре, вернется в свой трактир, а он снова станет простым воителем. Все кончится.

• Предыдущая
• 38/110
• Следующая