Предложение джентльмена - Куин Джулия - Страница 45

• Предыдущая
• 45/72
• Следующая

— Да, но…

— Вот видишь, — надменно изрек он. — Так в чем же дело?

Софи чувствовала, что вот-вот потеряет терпение. Как же ей хотелось вскочить, схватить Бенедикта за плечи и трясти, трясти, трясти… Она уже готова была это сделать, но в последний момент поняла, что именно этого он и добивается. Взяв себя в руки, Софи лишь фыркнула и язвительно произнесла:

— Если вы этого не понимаете, то и объяснять незачем, все равно не поймете.

Бенедикт, чтоб ему пусто было, расхохотался.

— Вот это да! Здорово ты умеешь уходить от ответа.

Софи снова раскрыла книгу.

— Я читаю, — объявила она.

— По крайней мере пытаешься читать, — прошептал Бенедикт.

Не дочитав последних двух параграфов, Софи перевернула страницу. Параграфы можно дочитать потом, после того как Бенедикт уйдет, а сейчас важно сделать вид, что она его игнорирует.

— У тебя книга вверх ногами, — заметил он. Ахнув, Софи взглянула на нее.

— Вовсе нет!

— Но ты все-таки посмотрела, чтобы убедиться, что это не так, — поддел ее Бенедикт. Софи вскочила.

— Я иду в дом, — объявила она. Бенедикт тотчас же встал.

— Уйдешь от такого чудесного весеннего денька?

— Уйду от вас, — уточнила Софи, хотя вежливость Бенедикта не осталась для нее незамеченной. Обычно в присутствии слуг джентльмены не встают.

— Жаль, — прошептал он. — А мне было так весело.

«Интересно, будет ли ему больно, если швырнуть в него книгой? — подумала Софи. — Вряд ли». А вот то, что он снова начнет над ней издеваться, — это точно.

Поразительно, как ему легко удавалось вывести ее из себя. Она отчаянно его любила — Софи уже давно перестала обманываться на этот счет, — и в то же время любая его колкость выводила ее из себя.

— До свидания, мистер Бриджертон.

— До скорого свидания, — уточнил Бенедикт, махнув рукой на прощание.

Софи остановилась, недовольная тем, что последнее слово осталось за ним.

— Я думал, ты собралась уходить, — насмешливо проговорил он.

— Я именно это и делаю.

Бенедикт молча склонил голову набок. Ему и не нужно было ничего говорить. Искрящиеся насмешкой глаза были красноречивее всяких слов.

Повернувшись, Софи зашагала к двери дома, но на полпути ее остановил голос Бенедикта:

— Платье у тебя просто очаровательное.

Софи остановилась и вздохнула. Пускай она из мнимой подопечной графа превратилась в простую горничную, но о хороших манерах никогда не забывала. Не стоит забывать и на этот раз. Обернувшись, она сказала:

— Спасибо. Это подарок вашей матушки. Насколько я помню, раньше это платье носила Франческа.

Бенедикт небрежно облокотился о забор.

— А что, прислуге всегда отдают старые вещи?

Софи кивнула:

— Конечно. Когда хозяевам эти вещи надоедают. Новые платья никогда не отдают.

— Понятно.

Софи подозрительно взглянула на него. Интересно, с чего это ему вздумалось выспрашивать ее про платье?

— Насколько я помню, ты собиралась идти домой, — заметил Бенедикт.

— Что вы замышляете? — спросила Софи напрямик.

— А с чего ты взяла, что я что-то замышляю?

Поджав губы, Софи бросила:

— Вы были бы не вы, если бы что-то не замышляли.

— Полагаю, это комплимент? — улыбнулся Бенедикт.

— Ну что вы, вовсе нет, я не собираюсь расточать вам комплименты.

— И все-таки мне хочется расценивать твои слова как комплимент, — тихо сказал Бенедикт.

Софи не знала, что на это ответить, и промолчала. Однако и к дому не направилась. Так и осталась стоять, где стояла. Она и сама не понимала, почему, выразив желание остаться одной, не предпринимает к этому никаких попыток. Но то, что она сказала, в корне отличалось от того, что она чувствовала. Она любила Бенедикта и мечтала о жизни, которую ей не суждено прожить.

Она не могла на него сердиться. Конечно, он не должен был везти ее в Лондон против ее воли, но винить его за то, что он предложил ей стать его любовницей, у Софи язык не поворачивался. Бенедикт поступил так, как поступил бы на его месте любой великосветский джентльмен. Софи не питала никаких иллюзий относительного своего места в лондонском обществе. Она горничная, то есть простая служанка. И единственное, что отличает ее от остальных слуг, — это то, что в детстве она на некоторое время приобщилась к миру господ. Обращались с ней ласково, хотя и не любили, дали хорошее образование, после чего вышвырнули вон, показав, где ее место. И с тех пор она находится между двумя мирами, миром господ и миром слуг, и нет ей места ни в том, ни в другом.

— Что-то ты слишком серьезна, — тихо проговорил Бенедикт.

Софи слышала, что он сказал, однако никак не могла отрешиться от своих дум.

Шагнув к Софи, Бенедикт протянул было руку, чтобы коснуться ее подбородка, и замер. Было в ней что-то такое, что не позволяло это сделать.

— Не могу смотреть на тебя, когда ты такая грустная, — проговорил он, сам удивляясь собственным словам. Он вовсе не собирался этого говорить. Слова вырвались сами собой.

Софи подняла голову и взглянула на него.

— Я вовсе не грустная.

Бенедикт покачал головой:

— У тебя постоянно грустные глаза.

Софи машинально коснулась рукой глаз, словно хотела отогнать грусть, но Бенедикт перехватил ее руку и поднес к губам.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты поделилась со мной своими секретами.

— У меня нет никаких…

— Не лги! — оборвал ее Бенедикт, и голос его прозвучал строже, чем ему хотелось. — У тебя больше секретов, чем у всех женщин, с которыми я… — внезапно перед ним возник облик дамы с бала-маскарада, и он оборвал себя на полуслове, — чем почти у всех женщин, с которыми я знаком, — договорил он.

На секунду Софи встретилась с ним взглядом и поспешно отвернулась.

— Даже если у меня есть какие-то секреты, что в этом такого?

— То, что твои секреты доставляют тебе страшные мучения! — резко бросил Бенедикт, потеряв терпение. Ему надоело стоять тут и выслушивать ее объяснения. — У тебя появилась возможность изменить свою жизнь, сделать ее счастливой, а ты не хочешь этим воспользоваться.

— Я не могу, — прошептала Софи, и в ее голосе прозвучала такая боль, что Бенедикт тотчас же устыдился своей вспышки.

— Чепуха, — проговорил он уже мягче. — Ты можешь делать все, что пожелаешь. Ты просто не хочешь.

— Прошу вас, давайте прекратим этот разговор, — прошептала Софи. — Мне и так тяжело.

При этих словах Бенедикт почувствовал, словно внутри у него что-то взорвалось. Кровь бросилась ему в голову, и злость, которая так долго копилась внутри, выплеснулась наружу.

— А ты думаешь, мне не тяжело? — выкрикнул он. — Мне не тяжело?!

— Я этого не говорила!

Схватив Софи за руку, Бенедикт рывком притянул ее к себе, чтобы она почувствовала, насколько он возбужден.

— Я хочу тебя! Хочу так страстно, что не передать словами, — прошептал он ей на ухо. — Каждую ночь я лежу в постели, мечтая о тебе, задавая себе один и тот же вопрос: почему ты находишься в доме моей матери, а не в моем, со мной рядом?

— Я не хотела…

— Ты сама не знаешь, чего хочешь, — перебил ее Бенедикт.

Он и сам понимал, насколько это жестокие, унизительные слова, но ему было все равно. Она заставила его страдать. Он даже не предполагал, что такое возможно. Вместо того чтобы принять его предложение, она предпочла жалкое существование, и теперь он был обречен видеть ее почти каждый день и сходить с ума от страсти.

Сам, конечно, виноват. Нужно было оставить ее в деревне, избавив себя от таких мук. Но он, к собственному удивлению, настоял, чтобы она поехала вместе с ним в Лондон. Это было странное желание, Бенедикт даже думать боялся, откуда оно у него взялось, но ему важнее было знать, что Софи находится в безопасности, чем сделать ее своей любовницей.

— Бенедикт… — голосом, полным страсти, прошептала Софи, и Бенедикт понял, что небезразличен ей. Может быть, она и сама еще не понимает, что означает хотеть мужчину, но она хочет его.

• Предыдущая
• 45/72
• Следующая