Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна - Страница 56

• Предыдущая
• 56/62
• Следующая

– А я против того, чтобы вы их добывали, – запальчиво сказал Роберт и посмотрел на Лайму с некоторым испугом – не обиделась ли? – Рискуете собой совершенно напрасно. Вы же не сыщицы, верно?

– Роберт, что ты рассказал милиции? – вопрос Лайма задала ледяным тоном, чтобы он понял, как она недовольна.

– Ну... Я рассказал, что пригласил Соню поужинать. – Он опустил глаза.

– Ты?! Но почему? – Лайма даже головой помотала, словно что-то мешало ей соображать здраво и нужно было это что-то немедленно из головы вытрясти. И добавила жалобно: – Я ничего не понимаю.

– Ну ладно, ладно! – Агашкин вскочил и принялся бегать взад и вперед: от окна к холодильнику. Бегать было особенно негде, поэтому получалось сплошное мельтешение, как в мультиках. В довершение всего он начал размахивать руками и едва не снес на пол всю посуду и горячий чайник в придачу.

– Ладно-ладно, – еще раз повторил он. – Это не я, это она пригласила меня поужинать.

– Соня?! – Лайма изумилась еще сильнее. И растерянно посмотрела на Корнеева.

Корнеев пожал плечами. Он не видел в приглашении на ужин никакого криминала.

– Но потом, когда мы встретились...

– Возле метро?

– Возле метро, – подтвердил Агашкин. – Она сказала, что обстоятельства изменились и ужин переносится на следующий день.

Лайма промолчала, поэтому следующий вопрос задал Корнеев:

– Почему? Почему переносится?

– Потому что ей срочно нужно было поговорить с Возницыным по поводу ребенка.

– А вот это мне определенно не нравится, – неожиданно заявил Корнеев. – Она всем на свете сказала, что едет к Возницыну. Зачем? С какой целью она трещала об этом направо и налево?

– Думаешь, Соня к нему не поехала? – Лайма ожила и занервничала. – И говорила это так – для отвода глаз?

– Зришь в корень, – похвалил он. – Она ждала кого-то другого.

– А сколько было времени, когда вы встретились? – спохватилась Лайма. – И когда расстались?

– Ну... – Агашкину неожиданно понравилось, что Лайма так заинтересовалась. – Времени было... около восьми, точнее не помню. Мы минут пять проговорили, и она убежала.

– Куда убежала?

– Не знаю. Спустилась в подземный переход. Больше я ее не видел.

– А сам ты куда делся? – Лайма не могла остановиться, вопросы вылетали из нее, словно она готовилась к допросу заранее.

– Сам я дождался автобуса и поехал домой. Мне без пересадок, ты же знаешь.

– Послушай, Роберт, сядь, пожалуйста, – попросила Лайма. – И ты нам чаю обещал.

– Обещал, – согласился Агашкин. – Только вы мне не даете сосредоточиться.

Он налил наконец им чаю и выставил на стол вазочку с конфетами. Корнеев немедленно взял горсть, быстро развернул все бумажки и закидал конфеты в рот. Запил их половиной чашки чаю и громко глотнул.

– Роберт, ты не обижайся, просто я хочу во всем разобраться, – сказала Лайма. – Поэтому так наседаю.

– Я и сам хочу разобраться, – ответил тот и неожиданно замер, уставившись в одну точку.

– Что? – спросил Корнеев. – Что-то вспомнил?

– Обезьяна, – пояснил Агашкин и указал пальцем на подоконник.

Корнеев повернулся и посмотрел. Там стояла здоровенная бронзовая фигура – обезьяна на подставке. Хвост торчал в сторону, словно ручка ковша.

– Хорошая вещь, – похвалил Корнеев.

– У нее голова снимается, – пояснил Агашкин. – А в голове – тайник.

Лайма немедленно сделала стойку, решив, что в тайнике может быть какая-нибудь вещь, принадлежащая Соне. Вдруг она здесь все-таки ужинала и засунула в обезьяну записку, которая все объяснит?

– То есть я хочу сказать, – продолжал хозяин квартиры, – что голову можно разделить на две части. И одну часть использовать в качестве грузила для моего нагрудного кастета. В пустую половинку головы насыплю свинцовой стружки...

– Зальешь эпоксидкой, – подсказал Корнеев. – А почему именно полголовы?

– Дак целая будет выпирать! И станешь ходить выпуклый, словно у тебя кокосовый орех под жилеткой!

– Об этом я как-то не подумал, – признался Корнеев.

Ему сделалось весело, и он с удовольствием думал о том, что Медведь сейчас охраняет Бондопаддхая, которого Рома Чичкин повез в спортклуб, а потом собирается тащить в какое-то министерство. Все телефоны по обоюдному согласию они вырубили, и засечь их местонахождение у врагов не было никакой возможности.

– Роберт! – воскликнула Лайма.

В голосе ее слышалось отчаяние, и Корнеев немедленно настроился на серьезный лад. Зря он развеселился. Если Бондопаддхай не уберется в Индию в срок, будет считаться, что задание они не выполнили. Вдруг это как-то повлияет на его, Корнеева, карьеру? Сейчас все так удобно, хорошо. Дубняк пообещал, что, если эта операция удастся, его вернут обратно в аналитический отдел. Иными словами, он будет сидеть дома, в родном креслице, за родным компьютером и оттачивать мастерство. А вот что с ним станется, если группа провалит операцию?

– Лайма, не злись, я сам переживаю за Соню, – Агашкин умоляюще сложил руки перед собой. – Я даже поехал сегодня утром к Возницыну, хотел все у него выведать. Встречался он с ней или не встречался...

– И что? – Корнеев сделал стойку, разве что лапу не поджал, подобно охотничьему псу. – Он был дома?

– Я его в окне видел. А когда в дверь позвонил, мне какая-то девица сказала, что Сергея нет. Дескать, он в Воронеже.

– А он, выходит, все-таки дома? – уточнил Корнеев.

– Я же говорю: видел его в окно. Он как раз занавески задергивал. Утром такое солнце было! Жарило, хоть на пляж отправляйся, ныряй в реку и живи под водой.

Командир и боец переглянулись. По крайней мере, стало ясно, куда лежит их дальнейший путь.

– Роберт, – напоследок спросила Лайма. – В тот раз, когда мы встретились в аэропорту...

– Извини, – пробормотал Агашкин. – Я подумал... Я просто...

– Ты следил за мной?

– Ну да. Конечно, следил.

– А потом сразу уехал? Или все-таки вернулся? Для меня было бы лучше, если бы ты вернулся.

Агашкин мог бы стать кладезем полезной информации. Однако ее надежды не оправдались.

– Вы же напали на меня, чуть не побили. А я тебе платье купил. Думаешь, мне хотелось его после этого показывать?

– Роберт, – жалобно протянула Лайма.

– Я тебе его потом покажу! – воскликнул Агашкин радостно.

Корнеев покосился на Лайму и ухмыльнулся. Если она соберется выходить замуж, этот парень устроит на свадьбе что-нибудь поистине грандиозное. Жениха ему было заранее жаль.

– Ха! – воскликнул Корнеев, задрав голову вверх. – У него окно открыто.

– Конечно, жарко же, – кивнула Лайма. – Кто станет сидеть с закрытыми окнами? С ума сойдешь.

– Ты отправишься к двери и позвонишь, – распорядился Корнеев. – Даже если Возницын не захочет открывать, наверняка он прокрадется в коридор. Это психология! Или вскочит с дивана, станет прислушиваться. В общем, отвлечешь его внимание.

– Но как ты в квартиру заберешься?!

– Окно над крышей подъезда, – Корнеев был лаконичен.

– Но ведь белый день!

– Да ладно тебе. Окликнут снизу, скажу – ключи забыл, всех делов. Ты, главное, в дверь звони, не переставая. Поняла?

Он вдруг поймал себя на том, что распоряжается, как начальник. А Лайма вовсе не возражает. Она иногда как будто забывает, что у них – секретная операция, а она ею руководит. Теперь понятно, почему Медведь обращается с ней покровительственно. Вот он и сам тоже не удержался и съехал к отношениям «сильный мужчина – слабая женщина». Это дело надо прекращать. Поэтому, когда Лайма попросила: «Ты только не тяни!», он четко ответил:

– Есть.

Лайма вошла в подъезд, допыхтела до возницынской двери, прицелилась пальцем в кнопку звонка, помедлила немного – и начала жать! Она жала и слышала, как звонок заливался, и пел, и выдавал трели, неожиданно сип и начинал все сначала. Самое интересное, что в голове у нее в этот момент не было ни одной мысли. Поэтому, когда дверь широко распахнулась, она подпрыгнула от неожиданности.

• Предыдущая
• 56/62
• Следующая