Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна - Страница 55

• Предыдущая
• 55/62
• Следующая

– Ну... – пробормотала Лайма. – Соня Кисличенко – моя подруга.

Шаталов изумился:

– Вы что, у нее не могли спросить, знает ли она Нику Елецкову?

– Не могла. Потому что Соня тоже исчезла. Еще до вашей Ники. Ее увезли в белом автомобиле с тонированными стеклами. В прошлую пятницу.

– Что?! И вы только сейчас мне об этом говорите?!

Он наклонился вперед, и Лайма заметила, что его широкие ноздри так быстро и мелко трепещут, словно в носу сидит стрекоза. Тогда она живо возразила:

– Мы с вами только вчера познакомились. Что же, я должна была сразу исповедоваться?

– Вы просто дура. В какие игры вы играете? Я уже жалею, что не рассказал о вас милиции. Сегодня же продиктую им номер вашей машины.

– Машина краденая, – парировала Лайма. – И вообще. Я вам все наврала. Я никакая не Ольга Удальцова, и видеть вас больше не хочу. Я думала, вы мне поможете, а вы только выспрашиваете. Зря я вас вчера поцеловала.

Она вскочила и собралась уходить. Однако Шаталов тоже встал и преградил ей дорогу.

– Это я вас поцеловал. – Она шагнула влево, он тоже шагнул влево. Она шагнула вправо, он повторил маневр. – И при условии, если вы не будете морочить мне голову, мы сможем это при случае повторить.

– При случае? – ахнула Лайма. – Да еще с условием? Нет уж, благодарю покорно. Целуйтесь с другими дурами. С меня хватит.

– Куда это вы собрались? Я вас не отпускаю. Выкладывайте все, иначе милиция будет здесь через пятнадцать минут.

– Идите к черту!

Она оттолкнула его двумя руками и рванула к выходу.

– У меня есть номер вашего телефона! – предупредил Шаталов.

– Он тоже краденый! – бросила Лайма через плечо. – И не забудьте заплатить по счету.

Чертыхаясь, он расплатился и ринулся вслед за ней. Однако тут на его пути встал Корнеев, надвинувший на нос темные очки.

– Спокойно, дядя, – сказал он, поигрывая мышцами. – Дама отчаливает, а вы ей не препятствуйте. И тогда ваша печень останется на привычном для нее месте. О`кей?

Шаталов отступил и засунул руки в карманы. Стервозная девица уже сидела в машине. Второй раз она уезжала в никуда, а он сердито смотрел ей вслед.

Роберт Агашкин открыл дверь, немедленно узнал Корнеева и отпрыгнул назад, словно в лицо ему полыхнуло огнем.

– Лаймочка! – В его голосе звучала укоризна. – Ты говорила, что придешь с другом!

– Это и есть мой друг. – Она ступила в коридор, заставив хозяина квартиры попятиться. – У нас очень-очень важное дело.

Перед этим она взяла с Корнеева двадцать пять честных слов, что он не будет ничего делать с бедным Робертом и позволит ей самой вытянуть из него все сведения, которыми тот располагает. Корнеев давал свои честные слова, но выглядел при этом, как кот Базилио, хитрый и коварный.

– Ну хорошо, – смирился Агашкин. – Проходите. Не обращайте внимания на беспорядок, я выполняю один важный заказ.

Они вошли в комнату, ступили на длинный ковер с затоптанным ворсом и замешкались, не зная, куда деться. Все сидячие места были заняты какой-то дребеденью: рулонами бумаги, линейками, пружинами, гвоздями, молотками, деревянными чушками и прочим и прочим. Были тут даже куча камней на газетке, отвратительно воняющая бутыль с зеленоватой жидкостью и ведро с обойным клеем. На диване лежал драный кот по кличке Палтус, злой и кусачий. Корнеев сказал: «Кыс-кыс», и кот приоткрыл амбразуры глаз ровно на миллиметр, чтобы поточнее прицелиться, если вдруг что.

Агашкин вбежал вслед за гостями и сказал:

– Такая интересная штука получается, вы не поверите! Основа конструкции уже готова, вот только я грузило не могу найти подходящее.

– Ты что, решил усовершенствовать удочку? – спросила Лайма.

– Тут другое! Меня дружинники попросили сделать орудие для обороны. Не холодное оружие, заметьте, а именно орудие. Чтобы не убило, но могло испугать бандитов.

– А при чем здесь грузило? – поинтересовался Корнеев, шныряя глазами по сторонам.

Вдруг этот тип действительно маньяк и удастся заметить что-нибудь любопытное? Что-нибудь, что позволит уличить Агашкина, припереть его к стене.

– Это будет нагрудный кастет, – азартно поведал изобретатель. – Хотите посмотреть?

Лайма собиралась отказаться и уже открыла рот, но Корнеев ее опередил.

– Конечно, хотим. Еще бы! Нагрудный кастет? Вероятно, что-то потрясающее. Раз кастет нагрудный, он, стало быть, находится на груди?

– Вот именно! – возликовал Агашкин, смахнув с носа упавшую прядь волос. – Какой бандит ожидает подобного подвоха?! Поскольку теперь лето и жарко, я пристроил его под легкий жилет на «молнии». Иначе, конечно, его не спрятать. Люди, смотрите сюда!

Агашкин встал посреди комнаты, и его светлое, улыбчивое лицо покрылось румянцем удовольствия.

– Если я ме-е-е-едленно расстегну «молнию» на жилете, ничего не случится. Видите?

Он сопроводил свои слова длинным движением руки, уводя металлическую «собачку» вниз. Лайма и Корнеев смотрели на него во все глаза. Агашкин снова застегнулся до самого горла и радостно закончил:

– Но если я дерну «молнию» резко, то – р-р-раз! – он дернул, – враг получит мощный удар в грудь!

Из-под «молнии» совершенно неожиданно для зрителей выпрыгнула огромная металлическая пружина с острым концом и, покачиваясь, зависла в воздухе, перпендикулярно агашкинскому телу. Вероятно, пряталась она в некоем подобии коробки, привязанной к его груди двумя эластичными ремнями.

– Браво! – восхитился Корнеев и пару раз хлопнул в ладоши. – Почти так же гениально, как третья рука комиссара Жюва.

– А эта штука должна проткнуть бандита насквозь? – изумилась Лайма. – Или как?

– Нет-нет, – принялся объяснять Роберт, поспешно освобождаясь от изобретения. – Она должна его оттолкнуть от жертвы нападения. Я же сказал – это кастет. Просто недоделанный.

Корнеев решил, что Агашкин и сам слегка недоделанный. Хватило пятнадцати минут, чтобы он уверился в его невиновности. Тогда, в аэропорту, он не сумел в нем как следует разобраться, но сегодняшнего представления было достаточно. У этого типа есть сдвиг, но не в ту сторону. Маловероятно, что в разгар изобретательской горячки он охотится за женщинами на большой белой машине. Кстати, откуда ему взять эту машину? Что-то не похоже, чтобы у этого чуда-юда водились денежки.

– На конце пружины будет груз, – продолжал объяснять Агашкин. – Я возьму какую-нибудь штуковину, засыплю свинцовой стружкой, залью эпоксидкой и прилажу к ней. Конечно, кастет будет слегка выпирать, но что поделаешь? Жизнь дороже, верно? Вы когда-нибудь были дружинником? – обратился он к Корнееву.

– Никогда, – с чувством ответил тот.

– Ты обещал нам по чашке чаю, – напомнила Лайма, изнемогая от нетерпения.

– Ах, да! – спохватился ее воздыхатель. – Пойдемте тогда на кухню.

Кухня выглядела не в пример чище, и стол покрывала накрахмаленная и наглаженная скатерть. Все мисочки, кастрюльки и тарелки стояли в ряд, сложенные стопками. Чашки хозяин добыл из навесной полки и ловко расставил перед гостями.

– Так по поводу чего вы хотите проконсультироваться? – спросил он, водрузив на плиту мокрый чайник, который тут же начал громко трещать.

– По поводу Сони Кисличенко, – бухнула Лайма. – Видишь ли, она ушла куда-то в прошлую пятницу и до сих пор не вернулась.

– Я знаю, – кивнул Агашкин. – Ко мне из милиции приходили. Я им все рассказал.

– Что – все? – уточнила Лайма.

Корнеев сидел тихо и не вмешивался. Чего вмешиваться, если командир справляется? Пожар, как говорится, идет по плану.

– Я с Соней в пятницу встречался, вечером. Возле метро.

Лайма так удивилась, что уронила ложку. Ложка поскакала по полу, и на шум немедленно явился Палтус, подошел и стал ложку обнюхивать – вдруг съедобная? Или ей рыбу ели?

– Роберт! Но почему же ты мне не сказал, что видел Соню?!

– Да ты не спрашивала.

– Но мы же с Любой ее ищем! – Она намеренно не назвала Болотова, чтобы не задеть чувства Агашкина. – Мы же добываем сведения!

• Предыдущая
• 55/62
• Следующая