Воровская семейка - Картер Элли - Страница 8

• Предыдущая
• 8/45
• Следующая

Если бы Кэт пробыла в Колгане немного дольше, она бы наверняка услышала от кого-нибудь из учителей то, что передавалось в ее семье из поколения в поколение: нарушать правила можно, но только иногда и только если ты знаешь их очень, очень хорошо. Возможно, именно поэтому дядя Эдди, единственный из всех великих воров, мог позволить себе такую роскошь, как постоянный адрес.

Заходя в старый бруклинский особняк из коричневого камня, Кэт почувствовала, как за тяжелой деревянной дверью остается солнечный свет, а вместе с ним и весь район, который за последние шестьдесят лет то и дело превращался из модного места в подозрительное и обратно. Но в этом доме ничего не менялось. Коридор всегда был темным. В воздухе всегда витал запах Старых Добрых Времен — во всяком случае, ей всегда говорили, что в Старые Добрые Времена пахло именно так: капустой, морковью и похлебками, томившимися на медленном огне в чугунных горшках, которые переживут всех на свете.

Одним словом, это был дом — хотя Кэт и не осмеливалась больше называть его так.

Дядя Эдди прошаркал по узкому коридору, на секунду остановившись, чтобы достать из кармана кошелек щеголя и бросить его в кучу таких же бумажников, явно лежавших без дела — даже не открытых.

— Ты не терял времени даром. — Кэт выудила один из кошельков и просмотрела его содержимое: удостоверение личности, четыре кредитные карточки и девятьсот долларов наличными — все нетронутое.

— Дядя Эдди, здесь куча денег…

— Сними туфли, если хочешь войти, — строго велел старик, шагая по узкому коридору. Гейл тут же скинул свои итальянские мокасины, но Кэт поспешила за дядей, не обращая внимания на его замечание.

— Ты что, обчищаешь карманы? — спросила девушка, едва они зашли в кухню.

Дядя Эдди молча подошел к большой плите, стоявшей у дальней стены.

— Поклянись, что ты ведешь себя осторожно! — не унималась Кэт. — Сейчас все не так, как в старые времена, дядя Эдди. Теперь на каждом углу стоит банкомат, а у каждого банкомата есть камера, и…

Но с тем же успехом она могла обращаться к глухому. Дядя Эдди взял с полки над плитой две глубокие фарфоровые тарелки и принялся разливать суп. Одну тарелку он протянул Гейлу, другую — Кэт и указал им на длинный деревянный стол, вокруг которого стояли несколько разных стульев. Гейл сел и принялся уплетать суп с таким аппетитом, словно не ел несколько недель, но Кэт осталась стоять.

— Мир стал совсем другим, дядя Эдди. Я не хочу, чтобы ты попал в беду.

В этот момент ложка Гейла коснулась дна тарелки. Выражение его лица изменилось, и он изумленно спросил:

— Дядя Эдди, почему на твоей посуде герб королевского семейства Британии?

— Потому что раньше она принадлежала ему, — слегка раздраженно проворчал старик.

Кэт вдруг стало жарко. Она невольно посмотрела на дядю глазами Гейла — для него это был не просто старик, это был Тот Самый Старик.

— Наше искусство очень древнее, Катарина, — дядя Эдди сделал паузу, и кошелек Гейла вдруг оказался у него в руках. — Оно живет не благодаря нашей крови, — старик бросил паспорт Кэт на стол рядом с засохшим куском хлеба, — а благодаря нашему мастерству.

Дядя Эдди отвернулся от племянницы, потерявшей дар речи, и ее восхищенного спутника.

— Похоже, ты прогуляла тот день, когда в Колгане об этом рассказывали.

Пальто Кэт вдруг стало нестерпимо давить ей на плечи, и девушка вспомнила, что в кухне всегда было слишком жарко — именно поэтому она сбежала отсюда. Но теперь пришло время вернуться. Кэт села за стол.

Дальше могло случиться, в общем-то, что угодно. Например, дядя Эдди мог сказать, что парнишка, которого Кэт привела домой, одевается куда лучше, чем бродяга, которого выбрала ее мать. Гейл мог набраться смелости и спросить наконец, откуда над камином взялась поддельная картина Рембрандта. А Кэт могла признать, что еда в Колгане была просто никудышной по сравнению со стряпней ее старого дядюшки. Но в этот самый момент задняя дверь распахнулась, и все уставились на двух парней, ворвавшихся в кухню с самым большим и лохматым псом, которого Кэт когда-либо видела.

— Дядя Эдди, мы вернулись! — Паренек, который был поменьше ростом, крепче ухватился за ошейник собаки. — У них не было далматинцев, так что мы взяли… — Он поднял глаза. — Ого, да здесь Кэт! И Гейл!

Хэмиш Бэгшоу был чуть пониже и покрепче своего старшего брата, но в остальном два румяных английских юных джентльмена вполне могли сойти за близнецов. Собака рванулась с поводка, но Хэмиш даже не шевельнулся.

— Кэт, а я думал, что ты в…

Парень замолчал, и Кэт убедила себя, что причиной ее румянца был жар от плиты. Она вдохнула свежий воздух из открытой двери и поклялась про себя, что плевать хотела на то, что про нее думают другие. Но все же девушка почувствовала облегчение, когда Гейл спросил:

— Ну что, Ангус, как твоя задница?

Облегчение девушки быстро прошло, когда Ангус принялся торопливо расстегивать штаны.

— Как новенькая! Немецкие доктора привели меня в порядок. Хочешь посмотреть шрам?

— Нет! — быстро сказала Кэт, но про себя подумала: «Они были в Германии?»

У них была работа в Германии.

И они справились без нее.

Кэт перевела взгляд на Гейла, наблюдая, как тот облизывает ложку и тянется за второй порцией супа. Он был дома, на кухне ее дядюшки. Девушка посмотрела на дядю Эдди, который за все это время ни разу не улыбнулся ей. А когда она повернулась к братьям Бэгшоу, то даже не смогла взглянуть им в глаза и уставилась на грязного пса, стоявшего между ними.

— «Собака в баре», — прошептала она.

— Вы с нами? — спросил Ангус, широко улыбаясь.

— Мальчики, — предостерегающим тоном произнес дядя Эдди, словно желая спасти Кэт от необходимости признать, что даже в классических трюках она больше не участвовала.

— Прости, дядя Эдди, — промямлили братья в один голос. Они молча вышли из кухни, волоча за собой собаку. И тогда старик занял свое место во главе стола.

— Ты должна задать вопрос, Катарина, если хочешь получить ответ.

В последний раз, когда Кэт была здесь, стоял август. Воздух на улице был таким же, как и на кухне, — жарким и плотным. В тот день Кэт подумала, что ей больше никогда не будет так неловко за дядюшкиным столом. В этой комнате ее отец планировал украсть бриллианты Де Биров, когда ей было три года. И здесь ее дядя срежиссировал похищение восьмидесяти процентов мировых запасов черной икры. Но лишь в тот летний день она почувствовала себя настоящей преступницей: сидя на кухне своего дядюшки, она сообщила ему, что ее главный трюк сработал и она навсегда отходит от семейных дел, чтобы обмануть одну из лучших школ мира и с помощью искусного притворства заполучить себе настоящее образование.

Оказалось, что все это были цветочки по сравнению с перспективой вернуться на эту кухню и произнести:

— Дядя Эдди, нам нужна твоя помощь.

Кэт опустила глаза, изучая деревянный стол, весь покрытый царапинами и отметинами вековой давности.

— Мне нужна твоя помощь.

Старик подошел к духовке и вынул из нее свежеиспеченный хлеб. Кэт закрыла глаза, вспоминая вкус мягких круассанов и улицы, вымощенные камнем.

— Он не крал их, дядя Эдди. Я летала в Париж и говорила с отцом. У него есть алиби, но…

— Артуро Такконе нанес Кэт визит, — закончил Гейл.

Чтобы пересчитать, сколько раз Кэт видела своего дядюшку искренне удивленным, хватило бы пальцев на одной руке. Этот случай к ним не относился. Кэт поняла это, как только старик повернулся от плиты и посмотрел на Гейла взглядом человека, которому известно все.

— Твоим делом было передать послание.

— Да, сэр, — сказал Гейл. — Я передал.

— В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году делали отличные автомобили, молодой человек.

— Да, сэр.

— Артуро Такконе не относится к числу людей, чьи визиты к моей внучатой племяннице я одобряю.

— Она уехала посреди ночи. С ней такое бывает. — Гейл отвел глаза в сторону и быстро добавил: — Сэр.

• Предыдущая
• 8/45
• Следующая