Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Чекрыгин Егор - Страница 77
- Предыдущая
- 77/80
- Следующая
А те, кто остался, пока пребывали в растерянности. Для них мир второй раз за последний год-два встал с ног на голову. Непобедимые и ужасные оказались биты. Несвобода, с которой уже смирились, вдруг исчезла (вроде бы). Но и прежние времена, естественно, не вернулись. Как жить? Увы, все, чем я мог им помочь, это посоветовать держаться вместе и сформировать три полноценных оикия… да не забывать навыков, полученных на службе у верблюжатников…
А тут как раз пожаловал Леокай. Сам. Лично. И так быстро. Хотя неудивительно, он то шел по прямой дороге, а не обходными путями…
– …Добрый дедушка Леокай. Они меня оби-и-идели-и-и! – Вот краткая формулировка моего длительного и подробного доклада Царю Царей.
Господи, кто бы мог подумать, что будет так приятно встретить этого хладнокровного и жестокого тирана и выплакать ему в жилетку все свои обиды и огорчения. Уж добрый дедушка Леокай, не какой-то там тупица и солдафон Ревмал. Он поймет… он оценит… он похвалит, погладит по голове и даст конфетку. А самое главное, снимет с моих плеч груз ответственности и взвалит их на свои, широкие и могучие…
Дедушка понял. Дедушка оценил… Дедушка даже похвалить изволил. Но в остальном…
В общем, никакой ты дедушка ни фига не тиран! Ты, в натуре, демократ, если не сказать грубее. Вместо того чтобы рявкнуть и милостиво повелеть соизволить благоговейно внимающим подданным поменять менталитет и жизненные ориентиры, он начал объяснять мне особенности восприятия электората и про необходимость считаться с общественным мнением. И доболтался до того, что, по сути, должность его выборная, и хотя отчасти и передается по наследству, однако…
Короче, не надо мне рассказывать. Про дворцовые перевороты я, дедушка, читал побольше тебя. И про гвардию, «охраняющую» трон от лиц, ее не устраивающих, тоже.
Я даже догадываюсь, что приказ – «к завтрашнему дню всем стать умными», не может отдать даже самый абсолютный из абсолютнейших монархов. Так что облом! А что же делать?
– Ты уже показал, что врагов можно победить, – утешил меня добрый дедушка. – И показал как! А они не дураки. Не настолько дураки, чтобы не воспользоваться твоей подсказкой, когда их действительно сильно прижмет. К тому же путь к морю теперь открыт. Вот только остались ли «прибрежные» племена, которые отвезут мои товары? Но это и неважно, ты уже сделал больше, чем я рассчитывал, не только указав на слабое место наших врагов, но и показав, как их можно разбить… Наверное, ты и впрямь Великий Шаман, раз тебе под силу такое… Значит, очень длинные копья?
– Ну да, – уныло подтвердил я. – Копья, можно еще колья перед собой в землю вбивать, веревки вешать, рогатки всякие делать. Да хоть плетень сплести… Можно колючки кидать, ямы рыть… В общем все, что может остановить большого зверя. Только ведь не звери, пусть они даже отчасти и демоны, самое страшное, – ты просто не видел их бойцов… – Накопившееся раздражение прорвалось, и я уже почти орал. – От тех, кто ехал на верблюдах, погибло лишь пара-тройка твоих воинов. А еще три десятка завалила пехота.
Двадцать четыре человека. Я даже продемонстрировал, сколько это на пальцах, хотя счет у горцев, занимающихся торговлей и ремесленничеством, был развит куда лучше. Завалили три десятка твоих крутых вояк и столько же поранили. И вполне может быть, что из тех раненых, еще человек пять помрет. И если бы не Лга’нхи и наши колья, завалили бы еще больше! Они… Просто они умеют драться по-другому. Они не… В общем, тебе это надо увидеть! В моей голове вспыхнул маленький огонечек надежды.
– Завтра утром, – предложил я Леокаю, – выходи на север от лагеря. Я попрошу «забритых» показать тебе, как воюют аиотееки.
– А почему ты называешь их забритыми?..
Долго ждать Леокая не пришлось. Он явился с самого утра, да не один, а в сопровождении вояк, и участвовавших в битве, и уже после пришедших вместе с ним. Этакая приемная комиссия. Ну так даже и лучше. Я махнул рукой, Гит’евек пропел приказ, и началась демонстрация.
…Все-таки мудрые люди были эти древние шумеры, когда вводили свою двенадцатеричную систему. И аиотееки, похоже, в этом ненамного от них отстали. Отряд из двенадцати человек, в отличие от десятка, может прекрасно выстроиться в одну, две и три шеренги. Может двигаться атакующим прямоугольником три на четыре. Или, соединив несколько оикия, мгновенно собрать из этих «кирпичиков» сплошную стену. А можно встать уступами или в шахматном порядке… Короче, я и сам не ожидал, что это будет так… зрелищно? Опасно? Отработано до малейших мелочей? Наверное, все вместе и ничего общего. Это даже не было похоже на парады моего времени, когда солдаты специально репетируют, чтобы пройтись красиво, синхронно и зрелищно. Нет. Тут все было реально, и каждое движение отшлифовано, даже не людьми, а опытом многих лет и множества боев. Ничего лишнего или надуманного, интервалы и дистанции – промеренный до миллиметров компромисс между плотностью строя и возможностью маневрировать и сражаться. Соударения щитов в конце маневра – не зрелищный «брямс» на публику, а страховка от щелей в строю. Синхронная ходьба в ногу и повороты через левое плечо – гарантия не запутаться и не развалить строй во время передвижения. Как командир оказывался всегда в первом ряду на правом фланге, для меня так и осталось загадкой…
…Все это было абсолютно по-другому. По сравнению с горцами, не говоря уж о степняках, это была новая ступенька в развитии военного дела. И особенно важно было даже не то, что аиотееки умели это сами, а то, что у них была Школа и методики, как обучить этому никогда раньше не видевших строя и толком не говорящих на их языке дикарей. Это как переход от камня к бронзе, а потом железу, – абсолютно другой тип цивилизации.
Драться с аиотееки прежними методами – это как выходить с копьем против ружья! Вот только понимают ли это собравшиеся вокруг меня гордые воители? Я поглядел на ближайших соседей. Увы, нет! Чувствовалось, что все это производит на них впечатление. Отчасти даже пугает и заставляет задуматься…Вот только в глазах у них не желание научиться так же, а в лучшем случае – желание понять, как с этим можно бороться, а в худшем – сделать вид, что ничего этого нет. Потому что для того, чтобы научиться Так, надо отбросить самомнение, неуемную гордость и пафос мегакрутых вояк, перекинувшись из «крутых лыцарей» в серенькую пехоту. А такое спортсменам не дано. Отказаться от желания выделиться и почемпионствовать можно только ради защиты своей земли, родных, может быть, религии. А эти ребята забыли, что это такое, сотни лет участвуя в спартакиадах и чемпионатах… Увы!
Даже и не знаю, откуда они появились… Оба. И так вовремя.
Полдня мы смотрели на маневры… потом много говорили улотские вояки, в основном про свои традиции и зафигительную храбрость. Потом Леокай много говорил со мной наедине… А потом я словно бы выпал из реальности.
Даже не знаю, как я там очутился и откуда у меня оказался этот кувшин с пивом. Забористое, надо сказать, было пивко. Явно из Леокаевых закромов, так что, видно, либо он мне его презентовал, либо я его у него упер. Да и по фигу!
Я сидел на пригорочке и тупо напивался. У меня вдруг начался отходняк! По-хорошему-то он должен был начаться еще три дня назад, сразу после сражения. Но тогда – сначала дипломатическая работа, а потом раненые… Да еще разные, лезущие в голову мысли… Как-то было не до этого. Не до того, чтобы расслабиться, запоздало подрожать от страха. Вспомнить – «как я его» и «как он чуть меня не…». Сказать лишний раз «спасибо» тому безымянному божку, что присматривает за дураками. Чуток погордиться и малость потосковать. Все какая-то суета, какие-то заботы, и люди, которым от меня что-то надо.
А тут вдруг резко оказался никому не нужен, со своими передовыми идеями и экстрамодерновыми взглядами на жизнь.
Глаза как-то неожиданно зацепились за луну во время очередного мощного глотка из кувшина, да там и остались. А из глотки вдруг само собой полилось – «Черный во-о-рон… Да что ты вье-е-ешься… А над мое-е-ю голово-о-ой». Потом «Ой то не вечер». Потом почему-то цоевская «Пачка сигарет»… Хрен его знает, что там было с вокалом и попаданием в ноты. Это даже не было пением, а скорее уж волчьим воем на луну, бесприютным и тоскливым. И этот вой разносился над степью и над внезапно замолчавшим лагерем. А может, насчет молчания мне только показалось, просто я заглушал своим воем все остальные звуки?
- Предыдущая
- 77/80
- Следующая
