Распутья. Добрые соседи - Панкеева Оксана Петровна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/93
• Следующая

— Это плохо… — наконец неуверенно выдавил он.

— Это очень плохо, — подтвердил Джемайл. — Переубедить его нам не позволят. Просто не подпустят. Под нелепым предлогом, будто мы представляем угрозу для его жизни. Вот вы могли бы попытаться.

— Но он не хочет со мной говорить. И я совершенно не помню, что говорил ему в прошлый раз. И был ли вообще этот прошлый раз. Я даже не уверен точно, настоящий ли это Элмар.

— Когда вспомните, ничего не говорите и не пытайтесь с ним встретиться, пока не встретитесь прежде со мной и мы не обсудим возможные варианты.

— Хорошо.

— И на всякий случай, — Джемайл понизил голос, — будьте готовы к тому, что вам придется просто бежать.

И опять он слишком долго думал над ответом, одновременно соображая, сойдет ли столь долгая пауза за обычную растерянность от неожиданного поворота в разговоре или там за последствия сотрясения мозга…

— У вас уже есть план? — спросил он наконец, вспомнив, что ему советовали попытаться что-то узнать об этих самых планах.

Джемайл пристально смотрел на него, словно изучал что-то новое и весьма любопытное. Затем достал из кармана небольшой продолговатый предмет и чуть ли не вложил в руку.

— Я не могу говорить об этом здесь и сейчас, — понизив голос, пояснил он. — Возьмите вот это. Это аппарат для связи. Спрячьте под одеждой — например, во внутренний карман — и носите с собой. Когда придет время обсудить план побега, он завибрирует. Тогда уединитесь там, где вас никто не увидит, и нажмите вот эту кнопку. Мастер Астуриас или я расскажем вам, что делать. И будьте осторожны — если у вас найдут эту вещь, наша задача усложнится до невозможности.

— Я спрячу, — пообещал Бакарри и, чтобы поскорей отвязаться от назойливого посетителя, все-таки убрал странную вещицу в карман, стараясь изо всех сил не показать, как ему противно даже прикасаться к ней.

Когда Джемайл ушел, он торопливо, словно боясь заразиться, вытащил прибор и бросил на столик у кровати. Легче от этого не стало — даже просто смотреть на него, просто знать, что эта вещь рядом, было неприятно.

Стиснув зубы и морщась от отвращения, виконт Бакарри встал с постели, двумя пальцами, как мерзкую гадину, подхватил «подарочек от соратников» и, добежав до туалета, спустил эту пакость туда, где, как ему казалось, ей было самое место.

Только освободившись от удушающего омерзения и восстановив ясность рассудка, он сообразил, что опять сделал глупость. Умный человек непременно отнес бы эту «передачу с воли» Шеллару, раз уж сам не способен извлечь из нее пользу. А он так бестолково поддался порыву чувств и…

Печально созерцая пустой унитаз, Бакарри еще немного подумал и решил ничего не говорить о своем идиотском поступке, дабы не позориться.

— Ну что? — деловито поинтересовался Астуриас, откусывая кончик сигары. — Дал ты ему снаряжение и инструкции?

Господин Джемайл неодобрительно нахмурился.

— Потрудись не курить здесь. И так чудо, что о твоих визитах ко мне до сих пор не прознали, а ты еще и дымовые следы за собой оставляешь.

— Это уже не имеет значения, — отмахнулся мистралиец и все же прикурил. — Завтра никому уже не будет интересно, ходил я к тебе или нет. Ты не ответил на вопрос. Что-то не так?

— Плохие новости, — со сдержанным унынием фаталиста поведал Джемайл. — Наш кандидат ушел в отбой. Придется или нового искать, или что-то еще придумывать.

— Что с ним опять случилось? Его прикончили, перевербовали или его скудоумие после травмы усугубилось до клинической стадии?

— Увы, второе.

— Тогда как ты вообще оттуда вышел? И что он тебе сказал?

— В том-то и дело, что он мне ничего не сказал. Видимо, его попытались использовать в игре, но игрок из него сам знаешь какой. Он совершенно не умеет притворяться. Он по полчаса раздумывал, что умного соврать, и у него на физиономии было написано, как ему хочется меня придушить и как противно играть свою роль.

— Ты точно уверен? — встревожился Астуриас. — Ты не мог ошибиться?

— Поверь, если бы ты его видел, ты пришел бы к тем же выводам. Повторяю, все его мысли были огромными рунами написаны у него на лице. Ему все-таки вправили мозги. Не знаю, как именно, скорее всего, Элмар личным авторитетом и живописными подробностями. Но способ здесь, полагаю, не особенно важен. Важен факт.

— И что ты сделал?

— Сам понимаешь, давать ему инструкции, чтобы он тут же поделился ими со своими новыми друзьями, я не стал. Я задействовал запасной план.

— Тот телефон со взрывчаткой? Думаешь, его этот придурок не поволок сразу же показать Шеллару?

— Какая разница? Даже если и поволок, Шеллар не станет разбирать прибор, в котором ничего не смыслит. Напротив, он прикажет ждать звонка в надежде получить какую-нибудь информацию. Из башни прибор не вынесут, потому что он должен быть у виконта. Самого его тоже не выпустят, потому что он и далее должен будет изображать узника. Ты сам говорил, что мощности там хватит, чтобы разнести весь этаж. Так что пусть твои специалисты смело действуют — Шеллар на этот раз никуда не денется, а наш придурок пойдет за компанию. Потом расскажем, что его злодейски убили еще до штурма.

Астуриас вздохнул.

— Жаль. Удобный был кандидат. И наследник настоящий, и болван, каких поискать. Теперь придется как-то выкручиваться с этой истеричкой, пока чего получше не найдем.

— Ну и ладно, чем она тебе не угодила? Она тоже настоящая. А что их семья отказалась от прав — так это их насильно заставили, можно в любой момент объявить отказ недействительным.

— Да. баба она, баба, и этим все сказано.

— Мистралийские предрассудки, — фыркнул Джемайл. — Признайся уж, что она не так удобна, как этот бастард, потому что умна слишком.

— Она трусливая, нервная, избалованная потаскуха! — рыкнул Астуриас. — Когда она получит власть, сам еще наплачешься от ее капризов. Как наместник со своей хинской принцессой.

— Не выдумывай. Дочь Монкара — умная, хладнокровная стерва, а что ей Шеллар рога пообломал — так вспомни, сколько раз он с тобой то же самое проделывал.

— Ты просто не видел, как она тряслась и причитала, что я ее погубил… — начал заводиться мистралиец, но речь его была прервана откровенным смехом.

— Ну надо же, такой серьезный умный человек, а ее причитаниям поверил! Да я эту даму как облупленную знаю. Если она устроила тебе спектакль с рыданиями и нервной дрожью, значит, ей это было зачем-то надо, только и всего. Ты за нее не беспокойся, если все пойдет как надо — она с тебя еще компенсацию стрясет за свои душевные страдания, а случись беда — она и тут выкрутится, окажется несчастной жертвой и еще наши головы попинает.

Астуриас мрачно предъявил собеседнику два пальца.

— Вот ей, а не компенсация.

— Мне что теперь делать? — напомнил Джемайл.

— Пока ничего. Сиди дома и жди. Этой ночью вообще никуда не выходи, в городе может быть опасно. Мы планируем провернуть все быстро, аккуратно и точечно, но мало ли что может случиться. Что этот сукин сын прячет на верхних этажах и в подвале, так и не выяснили, и это мне не нравится еще сильней, чем несвоевременно поумневший виконт.

— Ну, уж извини, — развел руками юрист. — Ты же не надеялся, что мне кто-то позволит шляться по дворцу без сопровождения и совать нос куда пожелаю?

— Да с тобой-то понятно, но ведь и другие попытки результата не дали. Бывших соратников Бакарри туда тоже не пускают, даже тех, кто сразу перешел на другую сторону и успел доказать лояльность…

— Ну, на месте Шеллара и я бы не стал ничего доверять идиотам, пусть даже и лояльным, — вставил Джемайл.

— Паладины передвигаются по городу только большими группами, — словно не слыша, продолжил Астуриас. — Отсечь и расспросить одного ни разу случая не выпало. Санчес пытался выманить нового агента, но тоже что-то никакой реакции. То ли слишком умный, то ли недостаточно внимательный, то ли его просто не выпускают…

— А с него-то что взять? Вроде упоминалось даже, что ему память подчистили, чтобы лишнего не ляпнул?

• Предыдущая
• 44/93
• Следующая