Выбери любимый жанр

Сталин и заговор военных 1941 г. - Мещеряков Владимир Порфирьевич - Страница 27

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

А что сказать по поводу вот такой информации, приведенной в книге «Трагедия 1941 года» А. Б. Мартиросяна: «До начала 1941 г. у британской разведки, к сожалению, имелся очень сильный, прекрасно информированный агент непосредственно в секретариате члена Политбюро А. И. Микояна. Кстати говоря, он передавал своим британским хозяевам информацию мобилизационного характера». Жаль, что это стало известно так поздно!

Но в то время у Молотова тоже нашлись свои козыри: а ну-ка, любезный друг, расскажи-ка нам про Гесса. С какой такой целью прилетел он к вам на острова? Криппс сразу завял и промямлил, что «Гесс прибыл в Англию не без ведома Гитлера». Скажите, на милость, какая прозорливость! Ну, а конкретнее можно? Тоже ничего вразумительного в ответ. «В настоящий момент Гессом в Англии не интересуются», — попытался успокоить Криппс нашего наркома и клялся, отрицая его предположение о том, что «Гесс предупредил Английское правительство о возможности ближайшего нападения Германии на СССР». Разве этот змий английский проговориться когда-нибудь?

А на тему, нельзя ли немедленно получить ответы на поставленные вопросы, Криппсу указали, как в «12 стульях» Ильфа и Петрова. Днем вопрос — вечером ответ, или вечером вопрос — утром следующего дня ответ.

Теперь Молотову стало значительно легче: у него есть весомый козырь — в Кремле появился Сталин. Молотов так прямо и заявил Криппсу, — обо всем, что говорится на переговорах, он докладывает лично главе правительства И. В. Сталину. Поэтому, видимо, и отделывался молчанием с Майским Вячеслав Михайлович, что до 26 июня не мог он советоваться со Сталиным. А взять на себя ответственность, как видно, не по молодцу шапка.

А английские ребята из военной миссии так насели на Молотова при очередной встрече, что нашему наркому пришлось буквально отбиваться от их настойчивых попыток иметь «детальную и подробную картину всей обстановки, существующей сейчас повсеместно на восточном фронте». Молотов им разъясняет, «что он не собирается вдаваться в подробности существующей сейчас на фронте обстановки и не считает, что это входит в задачи собравшихся здесь. Общее положение на фронтах уже известно. Сведения опубликованы в советских газетах, в сводках Информбюро, из которых совершенно ясно вытекает, что обстановка на фронте весьма серьезная. Речь идет в настоящий момент не о деталях, а о серьезных вопросах, и помощь со стороны Англии весьма ослабила бы это напряженное положение… В этом смысле сейчас и встает вопрос, могут ли военные силы Англии каким-либо образом помочь своими действиями».

А что, разве такая задача стояла у данной английской миссии? Макфарлан с подозрительным упорством снова стал домогаться «получения подробных сведений, без которых, по его мнению, Генеральный штаб не сможет решить вопрос о помощи и не сможет определить пути ее оказания».

Макфарлану и компании нужно официально получить возможность контактировать с верхушкой нашего военного командования, среди которых и будут находиться нужные им люди из числа заговорщиков. Макфарлан делает очередной заход на цель, пытаясь выглядеть при этом невинной птичкой: он, дескать, «не хочет получить конкретные сведения о расположении советских войск и линии фронта на карте, он лишь хочет получить соответствующие необходимые сведения от советского Генерального штаба, которые он мог бы сообщить в Англию». А чтобы отвести от себя подозрения в чрезмерной назойливости в получении информации от наших военных, то взял и перевел стрелки на посла Криппса, — дескать, тот «уже телеграфировал о серьезности положения на фронте и просил Макфарлана выяснить детали этого положения».

Нелегко приходилось Молотову на встречах с «товарищами по оружию». Они из тех, о ком говорят: его гонишь в дверь, а он лезет в окно. Если не допускают до получения чужих сведений, то дайте хотя бы возможность передать свои. И Макфарлан с упорством, заслуживающим одобрения своего начальства, пытается зайти с другой стороны: он, дескать, «весь день хотел передать весьма важные сведения, полученные из Генерального штаба Англии, но, ввиду отсутствия возможности, до сих пор их не передал в Штаб советских войск. Он хотел бы обменяться информацией и сверить имеющиеся у него сведения, чтобы получить точные и полезные для обеих сторон материалы».

Конечно, при желании все эти действия английской стороны можно представить и в другом свете. Дескать, «твердокаменный» Молотов не пускает к нашим военным англичан для передачи их боевого опыта «под Дюнкерком», а недалекий в военных делах Сталин не понимает «свалившегося на него счастья», в виде английских генералов и адмиралов, грудью пытающихся встать на защиту нашего Отечества.

А вот давайте зададимся вопросом: «С помощью чего должны установить связь наши заговорщики с немцами, если немецкого посольства в Москве уже нет и помощь англичан, как видели выше, будет блокироваться?». Радиосвязь очень проблематична, так как ее тут же запеленгуют. Курьеры — это слишком долго и ненадежно. Остается самое быстрое после радио на тот момент — авиация. Наши «активисты из пятой колонны» вполне могли с помощью авиации совершать перелеты линии фронта и сбрасывать вымпела с нужной для немцев информацией. Разумеется, цель полета может быть вполне оправданной. Например, связь с нашими войсками, находящимися в окружении.

Поэтому, смотрите, что предлагает Макфарлан Молотову. Дескать, не у него одного имеется информация для передачи нашим военным. Такой же информацией обладает и вице-маршал авиации Кольер, «который до сих пор не был представлен ни одному из представителей Воздушных Сил Советского Союза». То-то после войны одними из первых, кто получил по загривку от Сталина, были именно наши доблестные ВВС.

Видать крепко не допускали мы англичан до наших военных, что британцы решили изменить тактику: чем больше их представителей будет в Советском Союзе, тем лучше. Кто-нибудь да пробьется к цели. И вот из Англии прибывает дополнительная миссия: «два эксперта по ПВО, три клерка — авиационный, военный, морской; один офицер-техник (специалист подводник), один офицер из разведки, имеющий последнюю информацию о германской армии; один офицер-шифровальщик; один офицер-воздушник, приезжавший с военной делегацией два года тому назад; один сержант стенографист-машинист». Густо они, однако, облепили наш Наркомат иностранных дел, ничего не скажешь.

Пресекая, видимо, попытки контакта с англичанами и принимая во внимание имевшую место негативную оценку деятельности ряда лиц из числа военных высокого уровня, Сталин решил отправить их на фронт. В число явных фигурантов попали сам нарком обороны Тимошенко, представители Генштаба Ватутин, Маландин, и к ним в компанию Соколовский.

ГОВОРЯТ СТАЛИНСКИЕ НАРКОМЫ

Сталинские наркомы — вот кто, казалось бы, должен прояснить интересующую нас проблему. Ведь им, работающим бок о бок со Сталиным в течение большого периода, не составит большого труда ответить на простой вопрос: «Что делал Сталин в первые часы и дни войны?» Историк Г. Куманев посвятил теме «Сталинские наркомы» большое количество времени и взял интервью у многих лиц. Не все интервью удалось опубликовать, на то были разные причины, которые Георгий Александрович не счел нужным приводить. Итак, понятно, что высказывания определенных персоналий не попадали в русло установок ЦК КПСС и Министерства обороны. Но те, которые были опубликованы, вызвали определенный интерес не только у читающей публики, но и привлекли особое внимание историков и публицистов, специализирующихся на исследованиях о Великой Отечественной войне.

Вот так прямо вопрос: «Был ли Сталин в Кремле 22 июня?», — конечно, наркомам не был задан, и понятно, почему. Разговор с ними велся в русле того, как данный человек, занимающий такой высокий правительственный пост, встретил начало Великой Отечественной войны, и какая реакция была в связи с этим. Разумеется, разговор касался и личности Сталина. Конечно, рассматривать все интервью не представляется возможным из-за большого объема информации, поэтому ограничимся некоторыми из них, которые представляют для нас наибольший интерес.