СС. Орден «Мертвая голова» - Воронов В. Ю. - Страница 21
- Предыдущая
- 21/33
- Следующая
Гиммлер и Гейдрих поняли, что власть не упадет им в руки просто так. Третий рейх пока весьма мало напоминал тоталитарное государство, описанное теоретиками. Повсюду шли интриги и соперничество, и желающим получить власть в новом государстве следовало включиться в конкурентную борьбу.
До того как свершилась национальная революция, Гиммлер имел весьма смутные представления о будущем правлении нацистов. Многие думали, что нацисты просто засядут в аппарат Веймарской республики и покончат с демократией. Но любой, кто смотрел глубже, понимал, что произойдет полное слияние нацистского движения с государством, причем неизбежно, раз они займут все ключевые позиции. Геббельс провозглашал: «Целью национальной революции должно стать тоталитарное государство, ему будут подчинены все сферы общественной жизни». Фрик говорил о «сильном правительстве, не стесненном в своих действиях никакими партиями, группами и отдельными лицами». Гитлер объявлял о создании «единовластного государства».
В действительности все оказалось иначе. После 30 января 1933 года место демократических партий заняли различные клики внутри НСДАП, вместо парламентской борьбы в рейхстаге началась борьба между сатрапами нацизма. Государство теперь было поставлено под контроль партии – внешне монолитной, но на самом деле наиболее противоречивой в истории немецких политических партий. Различные фракции и группы были объединены лишь харизматическим лидерством Гитлера.
По мнению американского историка Роберта Коля, в партии Гитлера можно было выделить четыре основные группы: старые бойцы, составлявшие ядро НСДАП; их союзники – крайне правые экстремисты, приверженцы расизма, вступившие в партию между 1925-м и 1929 годами, когда с нацистами еще не считались; далее смесь народничества и мелкобуржуазного социализма – порождение экономического кризиса 1930–1933 годов, и, наконец, респектабельные граждане – столпы промышленности, бюрократии, армии, которые верили, что с помощью Гитлера они смогут возродить довоенный уклад.
Эта партия не была единой, даже находясь в оппозиции, но тогда это были ее проблемы. А после назначения Гитлера рейхсканцлером внутрипартийные дрязги отразились на государстве. К тому же Гитлер вынужден был на первых порах включить в правительство правобуржуазных политиков и консервативных чиновников, которые помогли ему прийти к власти. Тенью традиционных государственных ведомств стали параллельные нацистские организации, контролировавшие их работу. Практически все властные структуры имели своего сторожевого пса коричневой масти. Например, МИД работал в тандеме с внешнеполитическими органами НСДАП (позднее – с так называемым «бюро Риббентропа». Помимо рейхсминистра юстиции были также рейхскомиссар юстиции Франк и комиссар юстиции Керл, причем все они соперничали между собой. Рейхскомиссар экономики Вагнер – тот самый, что был начальником штаба СА до Рема, глаз не спускал с министра экономики. Почти все они стремились превратить свои вотчины в «государства в государстве»: Бальдур фон Ширах, лидер молодежного движения, жаждал своей Молодой Германии; Лаш, группенфюрер СА в Тюрингии, требовал создания Государства СА как выражения нацистской идеи в чистом виде; Гиммлер же, естественно, грезил Государством СС.
Они не утруждались теориями – просто хватали, что плохо лежит. Геринг, который и так уже был министром-президентом Пруссии и рейхсминистром авиации, взял и оттяпал лесное управление от министерства сельского хозяйства, присвоив себе звание главного лесничего рейха. Министру пропаганды Геббельсу мало показалось, что для него специально создали целое ведомство, – он обзавелся еще и собственной Культурной палатой, покушаясь на территорию Бернарда Руста. Гитлеровские «вице-короли» проводили время в строительстве собственных империй и кляузах на соседей. Можно назвать Роберта Лея, вождя Трудового фронта, и Альфреда Розенберга, главного идеолога нацизма, которые считали, что их подопечные и есть воплощение национал-социалистического идеала, а значит, достойны именоваться орденом нацизма. А Рем вообще недоумевал: что им еще нужно, когда уже есть СА, предел совершенства.
Но помимо этих интриг существовали противоречия более высокого уровня – между партией и государством. Были идеологи вроде доктора Фрика, в то время рейхсминистра внутренних дел, которые развивали концепцию всеобъемлющего, самодовлеющего государства, имея в виду свести роль партии к чисто пропагандистским функциям, однако партийная верхушка не желала и слышать об этом. Кроме того, часть партийной и государственной бюрократии противилась его проектам централизации, ущемлявшим права германских земель. Предлагаемая им реформа нашла оппозицию в лице самого Геринга, главы администрации крупнейшей из немецких земель – Пруссии.
Так на практике выглядело гитлеровское всемогущее тоталитарное государство с сильным правительством, которое должно быть независимым от давления личностей, классов, партий и групп. Каково же было место СС в этих административных джунглях? В 1933 году после провала миссии Гейдриха, ответ на этот вопрос едва ли знал и сам Гиммлер. Ему оставалось только ждать своего часа и делать то, что он делал всегда, – охранять своего полубога Гитлера и обеспечивать прочность его позиций в партии. На должности полицей-президента у него было полно возможностей показать своему патрону, как тот ошибся, когда обошел его. Гиммлера, при дележе кресел.
В середине марта Гиммлер арестовал графа Арко-Валлея, обвинив его в «тайной подготовке путча против рейхсканцлера». Это был убийца Айснера – тот самый человек, ради освобождения которого из тюрьмы Гиммлер в студенческие годы примкнул к заговорщикам. Через две недели Гиммлер объявил, что раскрыта попытка покушения на Адольфа Гитлера. По словам главного эсэсовца, трое советских агентов разместили три взрывных устройства около мемориала Рихарда Вагнера, где должен был проехать автомобиль фюрера. После этого неутомимый полицей-президент оповестил фюрера и страну о новой опасности: «По информации из Швейцарии через несколько дней следует ожидать нового нападения коммунистов на рейхсканцлера Гитлера и других руководителей нового государства».
Вся эта белиберда затрагивала слабое место Гитлера. Полубог постоянно опасался заговоров и взрывов. Едва ли были заседания правительства, на которых он не возвращался бы к этой теме. 7 марта он заявил: «Если покушение на меня удастся, это произведет ужасное впечатление на народ». Никто не мог убедить его в том, что для его охраны принимаются адекватные меры. Воображение рисовало ему убийц во всех мыслимых обличьях. Например: «Однажды где-нибудь на Вильгельмштрассе поселится под самой крышей абсолютно ничем не примечательная личность. В высшей степени заурядный человечек. Внешне он будет похож на замученного школьного учителя. Очочки, плохо побрит, бороденка. И никому не будет доступа в его убогое жилище. А там он преспокойно установит винтовку и через оптический прицел будет наблюдать за балконом рейхсканцелярии. Час за часом, день за днем, с чудовищным упорством. И наконец он спускает курок!»
Даже в своем кабинете фюрер не чувствовал себя в безопасности. Рейхсканцелярию во время заседаний охранял вермахт, а Гитлер не мог быть уверен, что генералы не организуют против него путча. Кто же, кроме верного Гиммлера и его бойцов, мог бы позаботиться об охране фюрера должным образом? Гитлер распорядился, чтобы штаб-квартира СС выделила ему особую охрану из своих отборных людей. Командиром был назначен группенфюрер Йозеф (Зепп) Дитрих, баварец. В свое подчинение он получил 120 эсэсовцев, выполнявших такие же функции в Коричневом доме. Они образовали вокруг канцлера тройной кордон. Создавая это подразделение, которое он окрестил «Лейбштандарте Адольф Гитлер», фюрер, сам того еще не зная, закладывал основы второго вермахта.
Гиммлер, вдохновленный примером «Лейбштандарте», принялся формировать эсэсовские зондеркоманды (части особого назначения.) Во многих землях возникла своего рода эсэсовская параллельная полиция – охранять новых хозяев страны и терроризировать политических противников. Таким образом, Гиммлер одним махом получал контроль над полицейской машиной нескольких территорий. Новые шефы полиции во многих землях, плохо знавшие свое дело, но видевшие высокоорганизованные отряды Гиммлера, обращались теперь к нему за советом и помощью. Его дед, Конрад Гиммлер, был в свое время комиссаром в мюнхенской жандармерии. Теперь и внук понимал: полицейская карьера – единственный для него путь в высшую нацистскую иерархию.
- Предыдущая
- 21/33
- Следующая
