В океане «Тигрис» - Сенкевич Юрий Александрович - Страница 61

• Предыдущая
• 61/74
• Следующая

20.02.78. ТУР ГРУСТИТ

Глаза полузакрыты, мышцы расслаблены, осанка — вопросительный знак. Сажусь рядом. Молчим.

— Что ты скажешь? Будто нарочно! Понимаю, что он имеет в виду: штиль, болезнь, неудачный радиоконтакт с семьей.

— Тебе не следует думать об этом. Мы не в силах ничего изменить. Перемелется.

— Да, пожалуй! — соглашается из вежливости.

Можно ли вырвать из души гвоздь, если он там сидит крепко? Внушить страждущему от жажды в пустыне, чтобы забыл о воде? Заставить замерзающего не вспомнить о костре, к которому просятся скованные холодом руки?

Когда Даша была маленькой и капризничала, отец меня поучал: не дави ребенку на психику, не морализируй, действуй методом отвлечения. Наверно, этот метод годится и здесь?

— Ну что, порадовала тебя встреча с тезкой?

Три дня назад у нас состоялось мимолетное свидание с бело-серым красавцем «Тур-I». Имя досталось ему по наследству, от корабля, перевозившего в 1947 году «Кон-Тики» из Полинезии в Норвегию.

— Свиделся с молодостью… — Взгляд по-прежнему тусклый.

Зайду с другого боку.

— Послушай, мы ведь участники искусственной ситуации, сами ее создали и знаем, что она скоро кончится. Вот и скажи себе: это игра.

Молчит.

Какая же игра, когда опасности реальны, поступки обусловлены, переживания искренни? Если это игра, тогда и весь мир — игра. Причем гораздо более неразумная.

В отличие от тех, кто на сухопутье, мы понимаем, что наш арсенал невелик и деваться некуда, единственный выход — дружба. Посадить бы некоторых политиков на лодку вроде нашей, покатать по океану — что-то они бы уразумели, наверно.

Пусть по малости своей наш мирок легче управляем. Но и планета не беспредельно велика. Парни, которые крутятся по орбите над нами (недавно нам передали от них привет), ежечасно убеждаются в этом.

Возник намек на ветер, и мы слегка движемся по гладкому озеру с нежной рябью на поверхности.

А с Ксаной разговор тоже сорвался…

21.02.78. ШЕФ ОЖИЛ

26° в тени, волны и ветра ноль.

Нас сопровождает группа небольших коричневых акул. После рыбы-молота они для нас забава. Герман нырнул, акулы тут же пошли к нему, а он, нимало не смущаясь, снимал их.

Индийский океан богаче живностью, чем Атлантика. Корифены следуют за нами, как почетный эскорт.

Завтракали летучими рыбками, подобранными на палубе в количестве тридцати пяти штук. И долго не вставали из-за стола: Тур наконец-то разговорился.

Он рассказывал о битвах с оппонентами во времена «Кон-Тики», о газетных заголовках: «Бальса — ха-ха-ха», о том, как посрамили противников путевые записи и фильм, снятый на плоту, а в особенности позднейшая книга «Американские индейцы в Тихом океане».

— Ни одна книга не отняла у меня столько энергии, как эта. Теперь иное в ней кажется лишним, ненужным, а тогда я дрался буквально за каждое слово! Парус у индейцев — кто нынче усомнится?! Очевидная истина! А мне для ее доказательства пришлось перерыть гору литературы, уличить ученых мужей в непоследовательности, столкнуть их лбами…

Похоже было, что вспоминает он неспроста: мобилизуется, собирается с силами, предчувствуя грядущие схватки.

Зашла речь о Кокосовых островах, где Тур бывал с небольшой экспедицией. На этих островах, вопреки их названию, в наши дни не так уж много кокосовых пальм; растут они группами, посреди джунглей, вдали от берега, а берег скалист и обрывист. Значит, стихийным, естественным путем кокосы на острова попасть не могли.

— Опыт «Кон-Тики» доказал: попав в морскую воду, кокос сгнивает очень быстро. Так что пальму распространял человек, и Кокосовые острова — острова заброшенных культурных плантаций. Интересно, убедительно, а главное, с огнем, с напором — да здравствует ставший прежним Тур!

22.02.78. СКОРО ФИНИШ

Брошены в тесто для блинов последние яйца. Не сегодня-завтра съедим последний картофель. Арахисовому маслу, столь любимому нами, тоже приходит конец.

Явные признаки того, что путешествие завершается.

Еще признак: у всех желание менять напарников по вахтам. За ночное дежурство о чем только не поговоришь — а мы вдруг спохватились, что не все еще узнали друг о друге и друг от друга.

Вчера Асбьерн рассказывал мне о своих родителях, отец — преподаватель математики и мать — библиотекарь, о маленьком городке близ Копенгагена. Сегодня попробую расшевелить Тору, а то он все молчит, и сам развлеку его чем-нибудь. Завтра побалагурим с Эйч-Пи.

Перед ужином читали вслух сценарий будущего фильма, написанный до экспедиции Туром и режиссером Ленардом Эренборгом. Сценарий толковый, но сколько деталей вписала в него жизнь. Кто бы, например, предусмотрел заранее кадры с новорожденным «Тигрисом», застрявшим у Тигра, с моряками «Славска», с тщедушными плясунами Ормары!

Эренборг, по радиосведениям, приступил к работе, осмотрел киноматериал и считает, что четыре телевизионные серии хоть сразу в эфир. Отрадно: и в смысле Эренборга (преодолел свои несчастья), и в смысле картины.

Да, что бы нас впереди ни ждало — плавание состоялось. Лодка испытана, научная добыча хороша. Единственное, что огорчает: топчемся на месте. Все равно что отправились в горы и провели долгое время в ущельях, не штурмуя вершину. Ущелье, может, и труднее покорить, но с обывательской точки зрения слишком ординарно. Нам позарез нужна вершина, однако она где-то там, за горизонтом, за облаками, и, вероятно, там и останется.

Скоро финиш.

Опасно думать о нем. Нужно, наоборот, настроить себя на бесчисленные дни впереди. И ночи.

В такого рода экспедициях, пожалуй, лучше все же участвовать холостякам. Забот меньше и поводов для волнений. Рашад, когда сегодня в разговоре с ним я спросил, не хочет ли он домой, удивился: «Почему? Здесь так хорошо, спокойно, тепло».

Пока писал эту страницу, несколько раз приходилось подниматься и подбирать с палубы трепещущую летучую рыбку. Бросаю их в кастрюлю оводой, чтобы сохранить до завтра. Вокруг полно рыбы, за кормой лодки буквально толпой идут корифены: куда ни направишь фонарь, всюду блестят продолговатые серебристые капли.

23.02.78. ДОМ ОТДЫХА

Совершаем обычный ритуал вставания — выползаем, кто быстро, кто медленно, из хижины, становимся в шеренгу по борту, определяя по пузырькам на воде, с какой скоростью мы плывем.

Далее некоторые чистят зубы (остальные сделают это после завтрака), иные бреются, их немного: мы с Эйч-Пи (через день) и Норрис (реже). Прочие лишь слегка подбривают щеки, Тур ограничивается подстриганием усов.

Завтрак, мытье посуды, уборка на кухне — и расходимся кто куда, читать, писать, чистить или чинить что-либо, причем стараемся, когда работа позволяет, заниматься ею в одиночестве.

Одиночество на «Тигрисе» вполне возможно. Тур как-то начертил схему: один член экипажа на носу, двое по бокам носовой хижины, четвертый на крыше, пятый над обеденным столом и т. д. — действительно окажемся не видны друг другу, ежели будем сидеть неподвижно.

Самое же лучшее — уплыть на «Зодиаке» метров за двести и провести там полчаса-час.

Тяга к уединению, которую мы испытываем, вовсе не означает, что становимся нелюдимыми. Когда дневная доза самоизоляции принята, взаимный интерес возобновляется. Встречаешься с товарищами, как после долгой разлуки.

Частенько беседуем с Карло, вспоминаем с ним старое доброе время на «Ра». Воспоминания, естественно, окрашены в розовый цвет. Будем, однако, справедливыми: нам и на «Тигрис» грех жаловаться. Живем, в общем, дружно, последний отрезок маршрута нас особенно сблизил. Может быть, помогает предчувствие скорого окончания экспедиции, а может, легче оттого, что точно знаем, куда идем. Да и быт наш наладился, стереотип поведения определился.

Режемся в нарды. Герман азартен и агрессивен, стремится выиграть во что бы то ни стало. За минувшие сутки едва прошли четырнадцать миль — курам на смех. До Красного моря еще полторы тысячи.

• Предыдущая
• 61/74
• Следующая