Ползучий плющ - Купер Наташа - Страница 54
- Предыдущая
- 54/64
- Следующая
О господи, ну и оскорбление! – подумал Блейк.
– Послушайте, Джон, вы должны признать, что против нее у вас нет ничего, с чем можно было бы пойти в суд. Что насчет остальных подозреваемых? На них что-нибудь есть? Например, на Роберта Хита?
– Недостаточно. Правда, есть один час… Они с Бэгшот вышли из «Макдоналдса» незадолго до половины второго и вернулись домой. Он оставался там до половины третьего, когда уехал в свою контору. Бэгшот заявляет, что через несколько минут повела девочку в парк.
– И чем, по ее словам, они в течение этого часа занимались?
– Она утверждает – как и он, каждый раз, когда мы его об этом спрашиваем, – что положила девочку отдохнуть, потому что та всегда устает после урока плавания, что Хит, готовясь к собранию, просматривал в гостиной документы и что сама она читала книгу, лежа на кровати у себя в комнате. Это могло быть правдой.
– Если только они не занимались сексом.
– Вам, конечно, виднее, сэр. Если так, то оба они очень хорошо это скрывают. Они оба заявляют, что между их возвращением из «Макдоналдса» и уходом Хита на работу он ребенка не видел.
– Вы завалили дело, Блейк. Вы сами должны это понимать. Это обычное похищение посторонним человеком, как я с самого начала и говорил, и мы никуда не продвинемся, пока кто-то не наткнется на тело, или не придет помощь от общественности, или в ответ на одно из обращений по телевидению.
– Если бы это было насильственное похищение, кто-то что-нибудь да заметил бы, – в очередной раз повторил Блейк. – В субботу в этом парке толпы народа, всё потенциальные свидетели.
– Вы никогда не слышали о незнакомых мужчинах, предлагающих маленьким девочкам конфеты, Блейк? Не поверю.
– Это должна быть Бэгшот в сговоре с Хитом или Макгуайр, – упрямо, словно мантру, которая поможет ему достичь рая, повторил Блейк. – Должна быть.
– Может, вы и правы, но без свидетелей или признания Бэгшот у нас ничего нет. А теперь вам придется ее отпустить. Это не очень-то хорошо, Джон. Это…
– Я знаю, что на вас давят, сэр, – сказал Блейк, делая отчаянные усилия, чтобы не закричать на этого человека.
– Все, что нам нужно, это славный Такой труп, с которым мы сможем продолжить работу, и тогда у нас все будет хорошо.
Боже мой! Да тебе действительно на все наплевать, подумал Блейк. На самом деле ты не испытываешь никакого сочувствия к бедному ребенку. Для тебя это всего лишь дело, которое поможет улучшить статистику раскрываемости преступлений, если мы получим результат, или ухудшить, если результата не будет. Ты – дерьмо.
– Не смотрите на меня так, Джон. Взгляните правде в глаза, она не может быть жива. Прошло слишком много времени, и мы везде искали. Больше искать негде.
– Если только кто-то не держит ее в подвале, договариваясь с покупателем, как в том бельгийском деле.
– Такая вероятность есть, но я в этом сомневаюсь. И даже если вы правы, обнаружить это поможет только случай или непосредственное сообщение кого-то из граждан. Мы сделали все, что могли, проверяя окрестных жителей.
– Мы не можем отступать. Еще рано.
– Разумеется, не можем. Но нам нужно несколько новых линий расследования. Или тело. Что-то, над чем могли бы поработать наши эксперты. Жаль, что детская коляска дала им так мало.
– Только отпечатки и кровь двоих детей, сэр; одна совпала по группе с кровью мальчика, поранившего коленки, а другая почти наверняка принадлежит Шарлотте. В анализе крови ее матери нет ничего, что опровергло бы это.
– Что ж, может, и стоит потратиться на наблюдение. Составьте план и доложите завтра утром на летучке, возьмем его за основу. Но помните, ограниченное, прямое наблюдение. Мне не нужно, чтобы сотрудники караулили Бэгшот в клубах по всему Лондону или пытались пригласить Макгуайр на танцы, чтобы вытянуть из нее признание. Понятно?
– Да, сэр. – Блейк развернулся и направился к выходу, но когда он уже потянулся к дверной ручке, его остановил голос суперинтенданта.
– Теперь о другом: как успехи у Кэт Лейси?
Блейк остановился и секунду, показавшуюся ему минутами, смотрел на дверь, прежде чем нацепил маску безразличия. Потом повернулся:
– Неплохие, сэр. Она умеет разговорить свидетеля и очень расторопная.
– Не создает трудностей, а, Джон? В участке.
– Нет, сэр. Насколько мне известно.
– Рад это слышать. С такой внешностью и приятными манерами они достаточно полезны, чтобы убалтывать подозреваемых или нравиться присяжным, но доставляют чертовски много хлопот, если не в состоянии держать ноги вместе. Но может, они меньше виноваты, чем те идиоты, которые рискуют перспективой хорошего продвижения по службе ради минутного удовольствия. Но вы знаете это не хуже меня, верно, Джон?
Блейк промолчал.
– Ладно. Можете идти.
Чувствуя, что его глаза вот-вот выскочат из орбит, Блейк покинул кабинет суперинтенданта и направился к себе. Вероятно, он заслужил предостережения, но, получив его от этого выбившегося из грязи засранца, Блейк испытывал желание кого-нибудь ударить.
Два с половиной часа спустя, когда в дверь заглянул Сэм Хэррик, он все еще кипел от гнева.
– Да? – проворчал он, когда Сэм открыл рот, чтобы задать вопрос. – Тебе чего надо?
– Меня послал к вам сержант по задержанным, сэр. Через пятнадцать минут мы отпускаем Бэгшот. В полпервого. И этот зануда Хэнтон снова звонил, чтобы напомнить о времени.
– Я знаю, знаю. Иду.
Он спустился туда, где находились камеры, нашел нужный документ и ждал, пока сержант приведет Бэгшот. Блейк мог отпустить ее без этой встречи, но ему хотелось, чтобы девица знала: он с ней не закончил.
Она медленно шла по коридору тошнотворного цвета, по обе стороны которого располагались закрытые двери, и казалась очень маленькой и очень упрямой. Он знал, что она что-то от него скрывает, но не сумел узнать что. Он снова вспомнил соседку, которая настаивала, будто в субботу видела Бэгшот и ребенка по дороге в парк. Бэгшот катила коляску, но соседка была абсолютно убеждена, что видела и девочку. Плачущую и кричащую, но вполне живую, когда они вместе шли по тротуару. Блейк знал, как легко такие старые курицы, вроде его свидетельницы, путают дни, но она твердо стояла на своем. Он с трудом удержался, чтобы не встряхнуть ее и не заставить признать, что она могла видеть Бэгшот и коляску, но не ребенка. Он старался изо всех сил.
Кроме того, он вспомнил о «голубом» инструкторе по плаванию, который здорово нервничал во время беседы, пока не понял, что его расспрашивают о Бэгшот и о том, как она обращалась с девочкой, а не о его личной жизни. Эта нервозность показалась Блейку весьма подозрительной, и он решил копнуть поглубже. Тогда парень сломался и признался, что привлекался за распространение наркотиков и еще подростком отсидел в Фелтэме. Блейк послал сотрудника проверить эти сведения, и причина нервозности стала совершенно ясна. В спортивном клубе, где он работал, торговали не только анаболическими стероидами, но и героином, и кокаином, и амилнитратом, и бог знает чем еще. Он передал информацию отделу по борьбе с наркотиками. Инструктору по плаванию, возможно, уже предъявили обвинение, но это Блейка не касалось.
Успокоившись, парень дал абсолютно недвусмысленную характеристику Бэгшот: заявил, что она была в прекрасных отношениях с девочкой, которая ее обожала и на теле которой он никогда не видел никаких следов травм. Блейк надавил на него в этом вопросе, даже упомянул про синяки на руках Шарлотты, но гей держался своих показаний и сказал, что никогда никаких синяков ни на руках, ни на других местах у нее не видел. Антония заметила их вечером в воскресенье, так что, возможно, за неделю, к следующему уроку, они сошли. Но попотеть-то с парнем все равно пришлось.
– Ну, Ники? – сказал Блейк, когда она остановилась перед ним. – Как чувствуешь себя?
– Уставшей, – ответила она без видимого возмущения. – Как я уже говорила, в соседней камере сидел пьяный, который полночи пел, а вторые полночи блевал. О чем еще вы хотите меня спросить?
- Предыдущая
- 54/64
- Следующая
