Целомудрие и соблазн - Кэбот Патриция - Страница 17

• Предыдущая
• 17/85
• Следующая

— Да, конечно, он сделал, — нетерпеливо ответила Кэролайн. — И я знаю, что он ко мне очень привязан. Но как ты не понимаешь, Томми? Одной привязанности слишком мало!

— Ты так считаешь? — Похоже, Томми это известие испугало не на шутку.

— Конечно, а как же еще? Привязанность мужчина может испытывать к кому угодно. Хотя бы к собаке. А мне нужно, чтобы человек, за которого я выйду замуж, был влюблен в меня по самые уши. Из чего следует, что мне необходимо научиться заниматься любовью. Так, чтобы нравилось мужчинам. Ты ведь должен это знать! Так почему ты не хочешь откровенно поделиться со мной? Поверь, Томми, это избавило бы меня от множества забот и неприятностей, честное слово! Все это целомудрие уже сидит у меня в печенках! Ты даже понятия не имеешь о том, какое это занудство — быть целомудренной девой!

Томас вскочил на ноги, как подброшенный пружиной.

— Знаешь, — выпалил он, — я совсем забыл об одной встрече…

— Томми, да что с тобой такое? — Кэролайн озабоченно нахмурилась. — У тебя опять разболелась рана?

— Действительно, Томми, — вмешалась Эмили, — по степени позеленения ты запросто побьешь всю эту траву на лужайке!

— Это просто… — ответил Томас, пытаясь дрожащими руками пригладить свои светлые непослушные волосы, — оттого, что встреча очень важная…

И тут Эмили как-то странно булькнула и воскликнула:

— О Господи, Каро! — Ее широко распахнутые глаза неотрывно смотрели на юного графа.

— Что случилось? — Кэролайн оглянулась, искренне встревоженная. — Тебя укусила пчела?

— Нет. — В изумрудных очах Эмили уже плясали смешливые искорки. — По-моему, я разгадала причину, по которой милорд так старательно избегает дискуссии на интересующую нас тему!

— Эмми! — Томас застыл как вкопанный и неохотно повернулся к ним лицом В его голосе прозвучало нечто, отдаленно напоминающее угрозу.

— Милорд не соблаговоляет с нами это обсуждать, — Эмили перешла на громкий театральный шепот, — потому что сам никогда этим не занимался!

— Это неправда! — Томас в два скачка снова оказался возле них, проявив поразительное проворство. — Будет тебе, Эмми, это вовсе не…

— Томас! — У Кэролайн глаза полезли на лоб. — Неужели это правда? Неужели ты никогда этого не делал?

— Я не говорил ничего подобного! — промямлил Томас, отчаянно стараясь сохранить остатки достоинства. — Я…

— Значит, ты предпочитаешь хранить себя, — пропела Кэролайн слащавым голоском, — для настоящей и единственной любви? Право же, я в восторге от такого благородства!

Томас пробурчал себе под нос очень грубое слово.

— Не иначе как твой брат пришел к выводу, — заметила Эмили, — что если уж ему предстоит обзавестись штанами без примерки, то не стоит перед этим примерять другие штаны, чтобы не судить потом предвзято о тех, которые придется носить до конца жизни!

Кэролайн не в силах была ответить — ее душил хохот.

— Это неправда! — закричал Томас, чуть не лопаясь от злости. — Каро, это неправда! Я занимался любовью со множеством женщин! Просто я не считаю свои победы тем предметом, который следует обсуждать с незамужней сестрой! — И, окончательно утратив надежду вразумить этих взбесившихся девчонок, он гордо развернулся и отправился в дом. При этом он задрал нос чуть не до небес, а спину держал неестественно прямо.

Прошло немало времени, прежде чем Кэролайн немного успокоилась и проговорила, вытирая слезы:

— Фу, Эмми! Нам не следовало так грубо поднимать его на смех. В конце концов, он все еще не выздоровел до конца!

— Черта с два! — возмутилась Эмили. — Он еще месяц назад был здоров как бык! Это вы с матерью вечно носитесь с ним как с маленьким!

— Но я ничего не могу с собой поделать, — призналась Кэролайн. — Он ведь был на волосок от смерти…

— Да, да, — с досадой перебила ее Эмили. — Ты мне все уши об этом прожужжала, благодарю покорно! Так или иначе, тебе ничего не удастся из него вытянуть. Даже если ему и было бы чем поделиться, он промолчит. Сама знаешь — правила чести, и все такое. Вечно они с этим носятся!

— Кто — они? — спросила Кэролайн. — О чем это ты толкуешь?

— О мужчинах, о чем же еще? Они ни за что не станут выдавать нам свои секреты! Чтобы было удобнее нами манипулировать! Иначе им не удастся удержать над нами власть! Они станут с нами разговаривать только в том случае, если захотят чего-то добиться. Во всяком случае, именно такие отношения сложились между моим отцом и матерью.

И в тот же миг Кэролайн стало не до смеха. Напротив, ей стало так тошно, как будто она снова оказалась в коридоре перед гостиной леди Эшфорт, за минуту перед тем, как Брей-ден Грэнвилл заставил ее сесть и опустить голову почти до пола. У нее даже промелькнула мысль: уж не хлопнется ли она сейчас в обморок?

— Ты действительно так считаешь, Эм? — еле слышно произнесла она.

— Да, конечно. — Эмили бросила травинку и принялась с энтузиазмом разглагольствовать о взаимоотношениях королевы и премьер-министра, приводя их как пример мужского эгоизма.

Однако Кэролайн так задумалась, что почти не слышала ее рассуждений. Вместо голоса Эмили в ее памяти зазвучал другой голос.

«И когда я наконец узнаю имя этого типа, — сказал тогда Брейден Грэнвилл, — то с превеликим удовольствием представлю доказательства своей правоты кому угодно. Даже судье, если дойдет до этого».

Она еще тогда догадалась, что Брейден Грэнвилл надеялся кое-что от нее получить. Он хотел получить доказательства неверности леди Жаклин и ради этого был готов на все.

И в ее хорошенькой головке моментально сложился невероятный план. Ничего подобного не пришло бы ей в голову, если бы она не оказалась загнанной в угол и не обнаружила случайно своего суженого в объятиях другой женщины. Или, скорее, между ног другой женщины. И необычные обстоятельства породили необычную идею, и ничего странного в этом не было.

У нее просто не было выбора.

И тут мужской голос, совершенно непохожий на голос Брейдена Грэнвилла, отвлек ее от составления темных, коварных планов.

— Леди Кэролайн, — почтительно обратился к ней дворецкий.

Кэролайн вскинула голову и рассеянно прищурилась, глядя на высокого мужчину, смотревшегося особенно внушительно на лужайке, залитой ярким солнечным светом.

— Ах, это вы, Беннингтон, — протянула она. — Что-то случилось?

— Боюсь, что так, миледи. Ее светлость, ваша матушка леди Бартлетт, умоляет вас помнить о том, что дочерям графов не по чину валяться на траве. И она прислала меня, чтобы я предложил вам воспользоваться креслом.

Кэролайн посмотрела через плечо дворецкого и увидела в окне второго этажа свою мать. Леди Бартлетт так оживленно жестикулировала, что кое-кому это могло показаться просто неприличным.

«О Господи, — подумала Кэролайн. — Мне бы ее проблемы…»

Брейден Грэнвилл не спеша навел пистолет на мишень. Это была всего лишь доска, прислоненная к дальней стене подвала. На ней болтался лист бумаги с грубо намалеванными контурами человеческой фигуры. Брейден уже успел прострелить пару дырок на лице, чтобы изобразить глаза, и одна дыра красовалась на месте носа. В данный момент он как раз заканчивал рот: серию маленьких пулевых отверстий в виде полумесяца. Брейден добавил пару пуль по уголкам «рта», чтобы сделать широкую ухмылку на лице уродца еще заметнее, и в этот момент кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся и увидел стоящего рядом с ним Проныру. Неловко отмахиваясь от черного порохового дыма, секретарь что-то пытался ему втолковать.

Брейден вытащил из ушей ватные затычки.

— …и нипочем не потерпит отказа, — говорил Проныра. — Я пытался ей втолковать, что тебе не до нее, что ты слишком занят на испытаниях новой модели пистолета, но она уперлась и заявила, что может тебя подождать!

Брейден кивнул щуплому мальчугану, обслуживавшему его в этот день. Мальчишка резво помчался на другой конец подвала за бумажной мишенью и, сорвав ее с доски, протянул хозяину.

• Предыдущая
• 17/85
• Следующая