Поверь и полюби - Кэлмен Хизер - Страница 64
- Предыдущая
- 64/71
- Следующая
Поскольку маркиза молчала, Софи поспешила добавить:
– Я понимаю, что эти объяснения меня никак не оправдывают. Но я действительно очень переживаю! Как только представлю себе лорда Линдхерста страдающим, бледным и больным по моей вине, то жить на свете не хочется!
Голос Софи задрожал и оборвался. Она закрыла глаза, из которых текли слезы.
– Софи… – услышала она тихий голос маркизы и шелест шелка.
Суховатая, но все еще изящная рука осторожно набросила ей на плечи кашемировую шаль. Софи открыла глаза и ошарашено посмотрела на хозяйку. Маркиза улыбалась.
– Умоляю вас, миледи, простите меня! – зашептала Софи. – Я не лгу, когда говорю, что скорее причиню боль себе, чем доставлю кому-то из вас даже небольшую неприятность. Поверьте, это действительно так! Вы все так добры ко мне…
Голос ее опять задрожал и сменился глухими рыданиями.
– Софи, – попросила маркиза, – посмотрите на меня!
Софи почувствовала руку хозяйки, сжимающую ее плечо.
– Я понимаю, что произошла ошибка, и, конечно, прощаю вас, – говорила маркиза, ласково смотря в глаза девушки. – Невозможно сомневаться в том, что вы действительно глубоко переживаете случившееся. Но не у меня вы должны просить прощения, а у моего сына, который очень страдал по вашей вине.
У Софи замерло сердце от возникшего подозрения. Она внимательно посмотрела на маркизу, улыбнулась и прошептала:
– Я очень хочу извиниться перед его сиятельством. Попросить у него прощения…
– Тогда идите в оранжерею. Он там.
– В оранжерею? – удивленно переспросила Софи, поскольку не сомневалась, что Николас никуда не выходил из дома.
– Да, именно там. Он очень долго спал, а проснувшись, попросил клубники. Я хотела послать за ней кого-нибудь из слуг, но он захотел собрать ее своими руками, поскольку сам сажал и выращивал. Идите к нему!
Софи благодарно улыбнулась маркизе и утвердительно кивнула, хотя в оранжерею она идти не хотела, боясь остаться наедине с Николасом. Ведь сейчас у нее вряд ли хватило бы сил на сопротивление не только ему, но и собственному желанию…
Маркиза, казалось, разгадала ее мыли.
– Уже стемнело, – сказала она. – Если пойдете в оранжерею, то я попрошу Джона вас проводить.
Джон будет ее сопровождать? Вот и отлично! В присутствии ливрейного слуги ничего не может случиться! Софи облегченно вздохнула и снова утвердительно кивнула маркизе. Но теперь она знала, что непременно пойдет в оранжерею и встретится там с Николасом.
Маркиза еще раз посмотрела на девушку. На этот раз – загадочным взглядом…
– Почему бы не подождать вас здесь? – спросил Джон, остановившись в центре садовой аллеи на некотором расстоянии от оранжереи.
Софи взяла его за руку и крепко сжала.
– Прошу вас, Джон… Не надо оставлять нас наедине…
– Нервничаете? – улыбнулся Джон.
– Да, – тихо ответила Софи.
– Не надо, – уверил ее первый ливрейный слуга. – Уверяю вас, его сиятельство – добрый и порядочный человек. Он все понимает и, конечно, простит вам эту историю с ананасовыми тарталетками, как только узнает всю правду!
– Н-наверное, вы правы…
– Несомненно, прав! И советую вам поскорее уладить это недоразумение.
Софи вспомнила, как Николас рассказывал, что однажды едва не заблудился в этом огромном саду, скорее напоминавшем парк. Вот хороший предлог, чтобы не отпускать Джона!
– Видите ли, Джон, – неуверенно начала она, – я боюсь заблудиться в этом парке. Вы мне нужны в качестве проводника.
– Здесь еще ни разу никто не потерялся, но если вы опасаетесь, то я готов.
Джон предложил Софи руку, которую она приняла со вздохом облегчения. Теперь ей не угрожала опасность поддаться соблазну!
Они вошли в оранжерею. Софи казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из ее груди. Джон ободряюще посмотрел на нее…
Николас стоял около мангового дерева и внимательно рассматривал зревшие плоды. Услышав шаги, он обернулся.
– А, Софи, Джон! Как вы здесь оказались?
Он с доброй улыбкой смотрел на них и ждал ответа. Софи вдруг сделалось так страшно, что она инстинктивно схватила Джона за руку.
– Милорд, – начал ливрейный слуга. – Простите за то, что мы нарушили ваше уединение. Но у мисс Бартон есть одно дело, которое она хотела бы с вами обсудить.
– Правда?
Николас внимательно посмотрел на Софи, потом на слугу.
– Вы свободны, Джон. Пожалуйста, оставьте нас одних.
Оставить одних? Наедине друг с другом?! Мысленно Софи была готова протестовать. Но тело и сердце тут же воспротивились велению рассудка. Джон же поклонился лорду и тихо шепнул Софи на ухо:
– Не бойтесь! Все будет хорошо! Я подожду вас у входа в оранжерею.
Последнюю фразу Джон сказал громко. Николас нахмурился.
– Вам нет необходимости ждать мисс Бартон. Я сам провожу ее домой.
– Нет! – неожиданно для самой себя воскликнула Софи. Но, спохватившись, тихо добавила: – Большое спасибо, милорд, но я ни в коем случае не хочу причинять вам беспокойство.
– Вы ничуть меня не обеспокоите, Софи. Уверяю вас! Я уже собирался возвращаться домой.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно сказал Джон.
Он мягко высвободил свою руку из рук Софи, поклонился лорду и вышел из оранжереи.
Софи и Николас остались одни. Последовало долгое, напряженное молчание. Глаза Софи разглядывали растения в оранжерее, но ни разу не остановились на Линдхерсте.
Он вздохнул и первым нарушил гнетущую тишину.
– Вы хотели со мной говорить? – Голос его звучал безучастно, как будто разговор происходил в присутствии маркизы. Софи удивленно посмотрела на Николаса. Он выглядел вполне спокойным, но в глазах чувствовалось напряжение. – Слушаю вас, – сказал Линдхерст и нахмурился.
Заметив отсутствие у Николаса всякого намека на желание, Софи вместо облегчения неожиданно почувствовала досаду. Как? Неужели те страстные поцелуи в конюшне для него ничего не значили?!
Она уныло опустила голову и, запинаясь, проговорила:
– Я… это я положила… те тарталетки на в-ваш поднос.
Софи почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Серьезно? – совершенно спокойно спросил Николас.
Софи кивнула. Из уголка ее левого глаза предательски выкатилась слеза.
– Они выглядели такими красивыми, аппетитными… А я давно заметила, что вы любите… фрукты. Но… но не знала, что ананасы вам противопоказаны…
– Софи…
В голосе Линдхерста звучала мягкость и даже нежность. Или это только показалось? Софи услышала шорох его тапочек по полу и поняла, что Николас подошел к ней. Вслед за этим раздалась команда:
– Софи! А ну-ка посмотрите мне в глаза!
Она не подчинилась, тогда Николас мягко добавил:
– Пожалуйста, прошу вас!
Что-то в его голосе заставило Софи поднять голову. Николас смотрел на нее и улыбался.
– Спасибо за тарталетки, Софи.
Брови Софи изогнулись от изумления.
– Но… но я же… Я не понимаю… Все говорили, что ананасовые тарталетки… что из-за них вы… заболели…
– Правильно говорили.
– Тогда за что вы меня благодарите?
В этот момент Софи очень захотелось подойти вплотную к Николасу и ласково провести ладонью по его щеке.
– Благодарю за то, что вы хотели сделать мне приятное. За ваше внимание. Ведь именно поэтому вы и положили на поднос эти тарталетки. Разве не так?
Напряжение в его глазах сменилось добротой. Софи утвердительно кивнула в ответ, думая, что могла бы означать подобная перемена во взгляде? Чувство к ней или просто следствие еще не до конца преодоленной болезни?
Николас же продолжал улыбаться.
– А я-то думал, что больше вам не нравлюсь, – ласково сказал он.
– Что?!
Нет, у него определенно лихорадка!
– Как такая мысль могла прийти вам в голову? – спросила она.
– Потому что всякий раз, увидев меня в коридоре, вы тут же сломя голову бросались в противоположную сторону. Я стал думать, что обидел вас своими невоздержанными поцелуями в конюшне.
– Что?! – вновь воскликнула Софи.
- Предыдущая
- 64/71
- Следующая
