Наследие Скарлатти - Ладлэм Роберт - Страница 38
- Предыдущая
- 38/78
- Следующая
– Дай глотнуть. – Миссис Бутройд потянулась к бурбону.
– Угощайся.
– Когда ты собираешься заняться делом?
– Минут через двадцать.
– А почему все надо закончить сегодня?
– Потому что сегодня первый день плавания, все на корабле упились, а ночь бурная. Тот, кто не пьян, лежит без чувств, потому что укачало.
– А мне что делать?
– Хорошенько врежь мне по физиономии. Потом возвращайся к тем, с кем пришла в бар, и объяви, что терпение твое лопнуло. Изображай обозленную женушку. Мол, твоему терпению приходит конец. Через несколько минут я рухну на пол. Позаботься, чтобы пара, лучше трое крепких парней оттащили меня в каюту.
– Не знаю, найдутся ли такие. По-моему, здесь никто уже не держится на ногах.
– Тогда пусть это будет стюард. Или бармен. Да, лучше бармен. Я доставлю ему массу неприятных моментов.
– Ладно. У тебя есть ключ?
– Да. Твой папочка вручил мне его на пристани.
Глава 20
Кэнфилд еле дополз до каюты: качка была изрядная, и его ужасно тошнило. Почему это люди шутят по поводу морской болезни? Он не находил в ней ничего забавного. Между прочим, он и на мультфильмах никогда не смеялся.
Он рухнул на постель, сбросив только ботинки. И с благодарностью почувствовал, что засыпает, – последние сутки дались ему тяжело.
И тут раздался стук в дверь.
Сначала стучали тихо. Так тихо, что Кэнфилд только шевельнулся во сне. Затем громче и громче. Стук эхом разносился по каюте.
Кэнфилд, все еще окончательно не проснувшись, спросил:
– В чем дело?
– Вам лучше открыть, приятель.
– Да кто же там? – Кэнфилд старался справиться с головокружением.
Стук повторился с новой силой.
– Бога ради, иду, иду!
Кэнфилд с трудом поднялся на ноги и побрел к двери. Следующий этап – открывание замка – дался ему еще тяжелее. В каюту ввалился человек в форме радиста.
Кэнфилд попытался собраться с мыслями и уставился на радиста.
– Какого черта вам нужно?
– Вы сказали зайти, если я узнаю что-нибудь ценное о том, что вас интересует.
– И что?
– Слушайте, вы же не думаете, что британский моряк станет нарушать законы без всяких на то оснований?
– Сколько?
– Десять монет.
– Черт побери, каких монет?
– Ну, по-вашему, пятьдесят долларов.
– Дороговато!
– Дело стоит того.
– Двадцать долларов.
– Не пойдет. – Моряк говорил, как настоящий кокни.
– Тридцать – и дело с концом. – Кэнфилд направился к койке.
– Продано. Гоните денежки.
Кэнфилд достал бумажник, отсчитал радисту три десятидолларовые купюры.
– Ну, выкладывайте товар.
– Вас застукали. Мадам Скарлатти. – И радист исчез.
Кэнфилд умылся ледяной водой, чтобы прогнать сон, и принялся размышлять.
Да, считай, его застукали с поличным. Теперь его присутствие на судне становится совершенно ненужным. Его придется заменять, а на это потребуется время. Единственное, что он мог еще сделать, это как-то затуманить старой даме мозги, чтобы она все-таки не поняла, кем он послан.
Господи, сейчас посоветоваться бы со стариком Рейнольдсом! И тут Кэнфилд вспомнил совет Рейнольдса одному из следователей, безнадежно завалившему прикрытие: «Используй часть правды. Найди причины, объясняющие твое поведение».
Он вышел из каюты и поднялся по ступенькам на палубу первого класса. Подошел к ее роскошному двойному номеру, постучал.
Чарльз Конавэй Бутройд, исполнительный вице-президент страховой компании «Гудвин и Роулинс», грохнулся на пол коктейль-бара.
С помощью трех стюардов, двух еще не слишком укачавшихся (или накачавшихся) посетителей бара, собственной супруги и проходившего мимо штурмана его огромное бесчувственное тело удалось дотащить до каюты. Шутя и пересмеиваясь, спасители сняли с него ботинки и брюки и накрыли одеялом.
Миссис Бутройд достала две бутылки шампанского и предложила отпраздновать сей подвиг. Бокалов не хватило, и себе она налила в стакан для воды.
Стюарды и офицер выпили лишь после настоятельных просьб миссис Бутройд и сразу после этого откланялись. На прощанье миссис Бутройд еще раз продемонстрировала им супруга – тот лежал как бревно.
Вместе с двумя добровольцами миссис Бутройд прикончила шампанское.
– У кого из вас отдельная каюта? – требовательно спросила она.
Оказалось, что первый доброволец путешествует в одиночку, у второго же есть жена, которая осталась в баре.
– Ну и пусть себе там пьет, а мы с вами повеселимся, – вызывающе заявила супруга Бутройда. – Вот клянусь, ребята, вы и оба со мной не справитесь.
Ребята, словно китайские болванчики, замотали головами в знак того, что еще как справятся.
– А вот поспорим, что вас и двоих мне не хватит! – Открывая дверь, миссис Бутройд выразительно покачнулась. – Господи, клянусь, вам понравится наблюдать друг за другом. Я лично это очень люблю. – И добровольцы чуть не сшибли друг друга, рысью ринувшись вслед за обещающей многие радости миссис Бутройд.
– Шлюха! – пробормотал оставшийся в одиночестве белокурый гигант.
Он сбросил одеяло, натянул брюки, достал из ящика чулок жены.
Сидя на постели, натянул чулок на голову и посмотрелся в зеркало – зрелище полностью его удовлетворило. Снял чулок и открыл чемодан.
Под рубашками лежала пара тапочек на мягкой подошве и тонкая эластичная веревка длиной в четыре фута.
Чарльз Конавэй Бутройд зашнуровал тапочки – веревка лежала рядом на полу, – натянул плотный черный свитер.
Чарльз Конавэй Бутройд улыбался. Он предвкушал большое удовольствие.
Когда раздался стук в дверь, Элизабет Скарлатти уже улеглась в постель. Она открыла ящик ночного столика и достала маленький револьвер. Потом встала и пошла в гостиную, ближе к двери.
– Кто там? – громко спросила она.
– Мэтью Кэнфилд. Мне необходимо поговорить с вами.
Элизабет растерялась – она не знала, что сказать.
– Боюсь, вы слишком много выпили, мистер Кэнфилд. Может, отложим разговор до утра? – Говоря это, она и сама не была убеждена в резонности своего аргумента.
– Вы прекрасно знаете, что я не пьян, да такого и быть не может. Нам надо переговорить немедленно. – Кэнфилд надеялся, что шум волн заглушает его слова и разговор у двери никому из соседей не слышен. А еще он надеялся, что необходимость сосредоточиться на предстоящем разговоре отгонит приступ тошноты.
Элизабет подошла к двери.
– Не вижу никаких причин для столь поздней встречи. Надеюсь, мне не придется обращаться к корабельной полиции?
– О господи, мадам, да откройте же дверь! Или я сам обращусь к корабельной полиции и сообщу, что мы оба заинтересованы в поимке некоего джентльмена, удравшего в Европу с ценными бумагами на сотни миллионов долларов.
– Что вы сказали? – Элизабет без сил прислонилась к стене.
– Послушайте, мадам Скарлатти. – Мэтью Кэнфилд сложил ладони рупором и старался говорить прямо в дверь. – Если моя информация верна, у вас есть револьвер. Отлично: откройте дверь, я войду, подняв над головой руки, а если сзади меня кто-нибудь есть – стреляйте сразу же. Честное предложение?
Она открыла дверь – перед ней стоял позеленевший от морской болезни Мэтью Кэнфилд. Элизабет сразу же поняла, что сейчас не до церемоний.
– Можете воспользоваться моим туалетом, мистер Кэнфилд. Сюда. Приведите себя в порядок, тогда поговорим.
Чарльз Конавэй Бутройд уложил под одеяло две подушки и сделал из веревки петлю. Он изобразил, как ковбой набрасывает лассо, и свистящий звук веревки был для него словно музыка. Сунул в карман чулок жены и тихонько вышел из каюты. Поскольку его каюта также находилась на верхней палубе, ему предстояло пройти только по прогулочной площадке – и он у цели. Приноровился к качке – да, момента лучше, чтобы сбросить тело за борт, не придумаешь. Море бурное, всплеска никто не услышит. Бутройд тоже был мастером своего дела – скоро они узнают, что такое мастер первого класса.
- Предыдущая
- 38/78
- Следующая