Слёзы Марии-Антуанетты - Бенцони Жюльетта - Страница 41

• Предыдущая
• 41/76
• Следующая

Он почти задохнулся, но жестом отдал распоряжение. Тут же, к великому удивлению новообращенной, появились два молодых человека атлетического сложения… и, подхватив нарушителя спокойствия за руки, вывели его за пределы того места, где он совершил святотатство. Вероятно, даже за пределы садов, потому что он так и не вернулся. Между тем профессор постепенно успокаивался, утирая лоб большим платком и пытаясь изобразить благостное выражение на еще пылающем лице.

— Увы, нам случается порой совершать ошибки! — вновь обратился он к Мари-Анжелин. — Этот персонаж, принятый совсем недавно, являет собой прискорбный пример нашей недальновидности. Чтобы развеять атмосферу, нужно исполнить наш гимн.

И он затянул на латыни собственную занятную версию молитвы Ave Regina caelorum[66], которую все присутствующие хором подхватили. Верная прихожанка парижской церкви Святого Августина слушала их в полном изумлении. Конечно, она любила Марию-Антуанетту, но изгонять Богородицу, чтобы заменить ее королевой, — это уж слишком!

Когда отзвучали последние звуки гимна, приступили к церемонии посвящения. Сначала надо было принести клятву верности королеве — что ж, это ни к чему особенному не обязывало. Профессор, приколов к трепещущей груди Мари-Анжелин синий значок, в центре которого находился вензель Марии-Антуанетты из позолоченной латуни, расцеловал новообращенную и вручил ей текст гимна, попросив выучить его наизусть. После этого все «братья и сестры» пожали ей руку. За исключением двух «вышибал», которые больше не показывались. Наконец слово вновь взял Понан-Сен-Жермен и сообщил, что 16 октября, в годовщину казни королевы, в часовне состоится торжественная месса, а до этого предполагается провести несколько заседаний, о дате которых будет объявлено дополнительно. На этом все стали прощаться, но вдова обойщика, выполнявшая обязанности казначея, не преминула попросить пятьдесят франков — ежегодный взнос! — у новой сестры. Собравшиеся разбились на небольшие группы, из которых самой значительной была та, что имела во главе «мэтра», и никто больше не обращал внимания на Мари-Анжелин.

Она воспользовалась этим, чтобы отстать от других, и, оставшись в одиночестве, обогнула весь боскет, внимательно разглядывая искусственные рощицы, расположенные вокруг. Молодые люди, которые так решительно разобрались со старым маркизом, могли находиться только в двух из них — стоящих друг против друга! И там ей удалось обнаружить окурки от сигарет разных марок, вдавленных каблуком в землю. В лучшем стиле Шерлока Холмса она, нагнувшись, собрала их и завернула в носовой платок. Потом взглянула на часы и решила, что пора возвращаться. Выйдя через решетку оранжереи в надежде поймать такси, она остановила машину, как раз проезжавшую мимо, и быстро добралась до гостиницы.

Там она пустилась на поиски Альдо и обнаружила, что он сидит, погруженный в свои мысли, на террасе под тентом, скрашивая одиночество сигаретой и бокалом лимонада, который вовсе не принадлежал к числу его любимых напитков. Услышав шаги Мари-Анжелин, он встал и придвинул к ней ротанговое кресло.

— Все так плохо? — спросила она, показывая на полный бокал.

— Хуже, чем вы думаете! Мадемуазель Отье хочет вернуться в свой дом. Не знаю, что делать, как удержать ее. Выпьете что-нибудь?

— Охотно! То же, что и вы!

— Тогда возьмите мой бокал: я к нему не притрагивался и, вообще-то, предпочел бы что-нибудь покрепче!

Он подозвал официанта и заказал коньяк, тогда как Мари-Анжелин уже неторопливо потягивала лимонад через соломинку.

— Неужели ее тяготит наше гостеприимство? — спросила она после паузы. — Можно понять: мы для нее совершенно посторонние люди.

— Почему же она тогда обратилась ко мне за помощью?

— Мне нечего вам ответить, дорогой Альдо. Возможно, на это были свои причины.

— Она получила письмо из Аргентины, которое мы с Адальбером обнаружили в почтовом ящике, и я ей его передал.

— Не прочитав?

— Анжелина! А вы бы разве прочли?

— Без колебаний! Есть ситуации, когда необходимо знать всю подноготную тех, с кем имеешь дело. Кстати, меня только что приняли в веселую компанию профессора Понан-Сен-Жермена! Видите? — сказала она, вытащив синий значок из сумочки.

— И как?

— Весьма странно… Да вы лучше послушайте!

Благодаря своей поразительной памяти она почти дословно воспроизвела все, что было сказано в боскете «Королева», не забыв упомянуть о происшествии со старым маркизом, которого вышвырнули вон так своевременно возникшие крепкие молодые люди.

— Любопытный образ действий в отношении мирного собрания поклонников Марии-Антуанетты! Мэтр обзавелся телохранителями, и я убеждена, что помимо этих двоих у него имеются и другие!

Достав платок и развернув его, она показала Альдо четыре окурка, которые разделила пополам своим тонким пальчиком.— Вот эти я нашла в рощице, откуда появились двое молодых людей, зато эти находились в другой, стоящей напротив первой.

— Да ведь вы начитались Шерлока Холмса! — вскричал изумленный Альдо. — Но работу вы сделали прекрасно, потому что все окурки разные. Значит, по меньшей мере четыре человека следили за вашим посвящением! А зачем?

— Вот это и следует выяснить! Почему этому старому безумцу понадобилась охрана? Полагаю, прятать ему нечего?

— А этот… маркиз дез Обье, вы с ним не знакомы? Вы же состоите в родстве с половиной людей, упомянутых в гербовнике?

— Нет, я его не знаю, но, быть может, наша маркиза? Вместе с ней мы выйдем далеко за пределы трех четвертей…

Спустя несколько минут маркиза де Соммьер задумалась над вопросом, а потом объявила:

— Нет, мы не состоим в родстве, но я с ним знакома. Вернее, была знакома, когда он служил в Вене. Очаровательный человек, который, если мне не изменяет память, трепетно относился к Людовику XVI, его семье и особенно к королеве — ее он просто боготворил. Все позволяет предположить, что он живет в Версале, и было бы интересно возобновить с ним знакомство. Разыщите мне его адрес, План-Крепен!

— Возможно, лучше отдать предпочтение случайной встрече, — дал совет Альдо. — Званый вечер состоится послезавтра, и мы все приглашены. Он наверняка тоже?

— Мы это скоро узнаем! После обеда я загляну в список приглашенных…

Хотя стояла солнечная погода и был выбран столик под деревьями, обед оказался невеселым. Каролин сразу же поблагодарила маркизу де Соммьер за гостеприимство и предупредила, что собирается вернуться в свой дом еще до вечера. Бури протестов не последовало. Альдо сохранил полную невозмутимость, так как это не было для него новостью. Мари-Анжелин, мысленно сочинявшая роман о боскете «Королева», лишь вопросительно подняла брови. Адальбер же отсутствовал, поскольку ему пришлось на короткое время вернуться в Париж по важному делу. Только маркиза, которая редко демонстрировала доброту, лежавшую в основе ее характера, не стала скрывать изумления:

— Вы уверены, что сможете вынести жизнь в доме, который совсем недавно внушал вам самый настоящий ужас?

— Там не впервые происходят странные вещи, и до сих пор я выносила их без особого труда. Сама не понимаю, что на меня нашло в этот раз. Несомненно, нервы сыграли со мной дурную шутку, но благодаря вам я вновь чувствую себя спокойной и могу вернуться к привычной жизни.

Она говорила ровным тоном, без всякого выражения, словно читала наизусть выученный урок. Это Привело в раздражение Морозини.— Неужели нет никого, кто мог бы поселиться вместе с вами? Больше всего нас тревожит ваше одиночество.

— Вы ошибаетесь, я люблю одиночество, — ответила она с улыбкой, которую он счел искусственной, потому что устремленные на него глаза остались пустыми. — И дом свой я тоже люблю. Кроме того, мне уже недолго оставаться одной. Письмо, которое вы мне передали, пришло от кузена Сильвена. Он сообщает мне, что скоро вернется…

На этот раз ей удалось поразить всех своих собеседников.

— Ваш кузен Сильвен? Я полагал, что вы давно потеряли его из виду и не знаете, что с ним сталось. По крайней мере, так вы объяснили полиции?

• Предыдущая
• 41/76
• Следующая