Слёзы Марии-Антуанетты - Бенцони Жюльетта - Страница 42

• Предыдущая
• 42/76
• Следующая

— Именно потому, что это полиция. Он был так далеко, что искать его не имело смысла, это только осложнило бы дело, не принеся никакой пользы.

— Но вы сказали это и нам, — сурово возразил Альдо.

— В сущности, я вам не солгала. Долгое время мне было неизвестно, где он и что с ним. Южная Америка очень большая, и только сегодня утром положение прояснилось. Теперь все хорошо… И мы с ним скоро поженимся.

Даже эта новость прозвучала в устах Каролин как выученный урок. Девушка говорила равнодушным тоном, словно важнейшее событие в жизни любой женщины не вызывает у нее ни малейшей радости. Маркиза де Соммьер, внимательно наблюдавшая за ней, поддержала игру:

— Ну, хоть одно приятное известие! И мы можем не тревожиться за вас, поскольку вы обретете защитника и покровителя, — добавила она, вопросительно взглянув на Альдо, который ответил еле заметным пожатием плеч. — Вы, конечно, любите его?

— О да! Он очень красив! — сказала она, но прозвучало это не слишком убедительно.

Такое странное поведение изумило Мари-Анжелин, которая, прервав свои размышления, перешла от романтических иносказаний к практическим вопросам:

— И когда же возвращается ваш красавец-кузен? Кстати, у вас нет его фотографии?

— Нет… Сильвен всегда ненавидел фотографии. Он говорил, что… что они крадут душу. По крайней мере, отчасти… Моей фотографии у него тоже нет. Мы решили, что так будет лучше!

— Вы не ответили на вопрос мадемуазель дю План-Крепен! — сухо прервал девушку Альдо. — Когда он обещает приехать?

— Я думаю, скоро… Сейчас он, должно быть, уже в море!

Маркиза де Соммьер заметила, что путешествие из Буэнос-Айреса через Атлантический океан требует времени, поэтому Каролин могла бы остаться с ними еще немного… Тогда мадемуазель Отье встала из-за стола, хотя десерт еще не подавали.

— Нет, нет… я должна вернуться домой, и как можно скорее, — с неожиданной нервозностью сказала она. — Благодарю вас за доброту, дорогая маркиза! Я соберу вещи и вызову такси…— Не стоит труда. Вас отвезет мой шофер! Аль-до, предупреди Люсьена, чтобы он подал машину.

— Еще раз спасибо!

Альдо даже не успел встать, как она ринулась к двери. Вышла в холл гостиницы и тут же исчезла.

— Что вы об этом думаете? — удивленно спросила Мари-Анжелин. — Не может дождаться конца обеда, говорит спасибо и спасается бегством, как будто мы собираемся преследовать ее. И даже не прощается!

— Очевидно, что у этой девушки что-то с психикой! Она изменилась так внезапно! — заметила маркиза де Соммьер.

— Это все чертово письмо! — проворчал Морозини. — Мне надо было отказаться от своих великих принципов и ознакомиться с его содержанием, прежде чем передавать его Каролин…

— Несомненно! — согласилась старая дама. — План-Крепен, помогите ей собрать чемодан. Если я хорошо вас знаю, то вы сумеете найти это любовное послание и заглянуть в него, не так ли?

— Разумеется! Вы совершенно правы. Иду к Каролин.

Она вышла из-за стола вместе с Альдо, который отправился предупредить Люсьена. Тетушка Амели, оставшись в одиночестве, заказала «Сент-Оноре»[67]с кремом и с наслаждением съела его под последний бокал шампанского. В каком-то смысле она была довольна, что эта девушка решила сжечь мосты между собой и Альдо, хотя всего три часа назад уверяла, что любит его. Неважно, что он будет уязвлен в своем мужском самолюбии, все-таки она уж очень хорошенькая и… Замечательно! Лучше поберечь душевное спокойствие Лизы: меньше риска — больше пользы!

Альдо вернулся довольно быстро, а Мари-Анжелин успела лишь ко второй чашке кофе. Вид у нее был озабоченный.

— Ну, как? — спросил Альдо.

— Она отказалась от моей помощи, сославшись на то, что справится сама, так как вещей у нее очень мало. Конечно, за дверь она меня не выставила. Чтобы выиграть время, я попыталась уговорить ее переменить свое решение. Естественно, без всякого успеха, но я надеялась раздобыть письмо. В этом я тоже не преуспела. Зато, пока Каролин складывала юбки в чемодан, я выудила из корзинки для мусора вот это…

— Конверт? И что мне с ним делать?

— Внимательно изучить его. И сказать мне, когда именно он попался вам на глаза в почтовом ящике.

— На рассвете, когда мы уже уходили.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы почтальон приносил в подобный час что-либо, кроме телеграмм?

— Нет, но…

— Повторяю, рассмотрите его как следует! Если это письмо доставлено из Аргентины и вообще проходило через какую-либо почту, то я приехала из Соединенных Штатов!

Альдо взял конверт и всмотрелся в него.

— Черт возьми, верно! Марка настоящая, но штемпели, которых и разобрать почти нельзя, совершенно фантастические. Подумать только, — вздохнул он, — эта подделка была у меня в кармане, и я ни о чем не догадался.

— Это понятно, — сказала маркиза. — Ты был слишком занят. Боролся с искушением аккуратно вскрыть конверт. Внутренняя борьба отнимает много времени…

— Вам легко говорить! А вот я чувствую себя идиотом. Письмо, весьма возможно, написано здесь, в Версале, и кузен Сильвен тоже обретается где-то рядом. Хоть Каролин и сказала, что собирается за него замуж, я вижу в нем какую-то угрозу. И девушка явно нуждается в защите! Жить одной в таком доме — просто безумие!

— Составь ей компанию! — едко вымолвила маркиза, нервно раздавив в пепельнице сигарету, которую любила выкурить вместе с кофе. — Она только об этом и мечтает!

Мари-Анжелин догадалась, что кое-какие детали от нее ускользнули. Внимательно посмотрев на обоих, она мгновенно вернула себе обличье тишайшей старой девы:

— Нет, мы не можем предлагать это всерьез! Это было бы неприлично. В крайнем случае эту роль могла бы исполнить я…

— …а мне хотелось бы знать, при ком вы состоите чтицей и секретаршей?— взорвалась маркиза. — С тех пор как я позволила вам торчать в этом чертовом комитете, вас можно увидеть во всех закоулках Версаля, но только не у меня! Я близка к тому, чтобы вернуться на улицу Альфреда де Виньи!

— Успокойтесь, тетя Амели! — шутливо сказал Альдо. — Ни один из нас туда не пойдет, но я сделаю так, чтобы дом был под наблюдением…

Сначала он хотел прибегнуть к услугам Лемерсье, но, зайдя в бар, чтобы пополнить запас сигарет в портсигаре, он заметил журналиста Мишеля Бертье, который, привалившись к стойке красного дерева, потягивал из пузатого стакана какой-то непонятный напиток и, по всей видимости, смертельно скучал. Морозини направился прямо к нему.

— Вы еще здесь? У вас, однако, не так много информации, чтобы передать в газету?

— И не говорите! Об убийце больше ничего не слышно, полиция суетится, но сама, похоже, ничего не понимает, а мой патрон начинает терять терпение. Я дождусь послезавтрашней вечеринки, может, хоть там что-то произойдет. А потом…

— Что это вы пьете?

— «Мари Бризар»[68] с водой.

— Это для барышень! Возьмите лучше рюмку коньяка! Здесь он просто превосходный, и я составлю вам компанию.

У журналиста заблестели глаза.

— Вы мне что-нибудь расскажете?

— Ну… при условии, что вы будете об этом помалкивать, особенно в присутствии ваших собратьев по перу!

— Даю слово! — воскликнул Бертье, сразу став серьезным.

— Дом с привидениями, напротив жилища бедняги Карлова. И наблюдение за хорошенькой девушкой в придачу. Ну как, интересно?

— Еще бы!

— Тогда слушайте!

Это было зрелище редкой красоты, и время словно отступило вспять. Проезжая через Сент-Антуанские ворота, машины останавливались у Трианонов, от которых тянулся бесконечный красный ковер, терявшийся под деревьями. Ветви их были украшены венецианскими фонариками, и приглашенные, забыв о грохочущем XX веке с его бесчинствами, попадали в таинственный, влекущий мир магии, словно стирающей грани между целыми столетиями. «Безумные тридцатые» куда-то исчезли, стоял Божьей милостью 1784 год, и королева Мария-Антуанетта готовилась принять шведского короля Густава III, прибывшего инкогнито под именем графа Гага…

• Предыдущая
• 42/76
• Следующая