Зловещее светило - Грубер Фрэнк - Страница 40

Шанц и Трикси Мелой удалились.

МакБрайд открыл стол, вынул «Хеннесси», пустил по кругу. Выпил сам, зажег сигару.

— Да, случай не на пользу оппозиции, — заметил он. — Трудновато поверить, что парень, уложивший Беделла, получил деньги не у Коннота.

— Знать бы, кто предупредил о покушении, — сказал Мориарти.

— Да, этот парень — ключ к загадке.

В дверь постучали, вошел полицейский Холстейн:

— Кэп, к вам там рвется какой-то поляк с Джонсон-стрит.

— Давай, давай. Впусти.

В кабинет вступил старик, прижав к груди шляпу.

— Здравствуйте, — кивнул ему капитан. — Как вас зовут?

— Э-э…. Тикорски. Я хочу сказать… Я живу номер 321 по Джексон, на самый верх. И я смотреть шоу из окна. Когда большой парень упасть, я слышать, — старик задрал голову к потолку, — кто-то надо мной бежать, топ-топ-топ, на крыша, как человек бежать.

— Вы слышали, как кто-то бежал по крыше?

Тикорски кивнул.

— Пожарная лестница в вашем доме, конечно, есть?

— Да, конечно.

МакБрайд снял трубку, позвонил в морг, поговорил с судебным медиком. Повесил трубку и повернулся к старику:

— Большое спасибо, мистер Тикорски. Мы с вами еще побеседуем, а пока возвращайтесь домой.

Поляк вышел.

МакБрайд повернулся к репортеру:

— Кеннеди, давно спать пора. Давай-ка домой.

— Мак, кинь голодной собаке кость, не жмись. Чем пахнет?

— Не пахнет, милый. Воняет. Иди спать. Будет что, сообщу.

Кеннеди встал, вздохнул и нехотя отчалил.

Мориарти и Коэн выжидающе глядели на капитана.

— Патологоанатом сообщил, что пуля тридцать восьмого калибра, — начал МакБрайд. — Проникла в грудь Беделла, срезала кусок сердца и застряла в позвоночнике. Но главное — пуля шла сверху вниз.

— Значит, — откликнулся Коэн, — ее никак не могли выпустить оттуда, где эта потаскуха видела своего разодетого красавца.

— Совершенно верно. Поляк не соврал, он действительно слышал топот на крыше. Там сидел тот, кто завалил Беделла.

— И что теперь делать с тем парнем в сером костюме?

— Надо еще подумать. Но ухлопать Беделла он точно не мог. Его пуля летела бы снизу слева. Шоу только начинается. У Бонельо, кореша покойника, теперь хороший повод развязать войну. Круг его прикроет. А подозревать Бонельо будет того же парня, что и мы.

— Дювина, — подсказал Мориарти.

— Верно. И начнется бойня…

— Да и ладно, — пожал плечами Коэн. — Пусть рвут глотки друг другу, нам работы меньше.

— Нет, Айк, спасибо. Я отвечаю за порядок на участке. На мне уже повисло убийство. В принципе я, конечно, не возражал бы, пусть друг друга гробят, но ведь страдают и посторонние. — Капитан насадил шляпу на голову. — Короче, полезли на крышу к поляку.

Они дошли до дома 321 по Джексон-стрит, определились с квартирой, которую занимал старик, поднялись наверх. Ничего там не нашли, спустились по пожарной лестнице, повторив путь убийцы, и оказались в мощеном проезде, ведущем на Холи-стрит.

— Прогуляйтесь, ребята, — обратился МакБрайд к своим детективам, — посмотрите, нет ли где людей Дювина. Если встретите его самого, побеседуйте, а еще лучше пригласите ко мне.

Отпустив детективов, МакБрайд вернулся в участок и затребовал машину. Капитан дал указания Гаррету, своему водителю, и через 20 минут они уже остановились на Парадайз-стрит, широкой улице с фасадами коричневого песчаника, на которой в последние годы открывались всё новые ночные клубы и кабаки, примыкающие к театральному кварталу. Гаррет остался в машине, МакБрайд вошел в клуб «Пальметто», в интерьере которого дизайнеры постарались воссоздать знойные тропики. Дежурный администратор капитана не знал, о чем не преминул сообщить.

— Ничего страшного, — успокоил его МакБрайд. — Я вас тоже не знаю. Кроме того, я не к вам, а к Бонельо.

Через минуту Бонельо уже усадил его в уютном кабинетике на двоих. Плотный, среднего роста и возраста итальянец, модно одетый, бледный, с темными кругами вокруг глаз, томно повел рукою:

— Хлебную водку или скотч?

МакБрайд заметил бутылку «Золотой свадьбы»:

— Хлебную.

— Прошу. — Бонельо налил. — Бедняга Беделл…

— Из-за него я и приехал.

Они выпили, сверля взглядами друг друга.

— То есть? — спросил Бонельо.

— Я так думаю, тебе известно, кто его хлопнул. Я прошу — вернее требую, — чтобы ты воздержался от глупостей. Мы друзьями никогда не были, Бонельо, и не вздумай расценивать мой визит как предложение нежной дружбы. Я хочу оградить свой участок от ненужного насилия. И разберусь согласно закону. Ты просто не вмешивайся. Все ясно?

— Ясно. Тогда я тоже кое-что тебе растолкую. Мне плевать, чей тут участок, и, если какой-нибудь щенок сунется в мои дела, я не буду сидеть сложа руки. В Ричмонде всем заправляю я и нарушений своего порядка не потерплю.

— Повторяю, Бонельо, осторожнее на моем участке. Посажу любого, включая твоих бандитов и тебя самого. Продавай свою сивуху, я в твою торговлю не вмешиваюсь, в твои склады у железной дороги не суюсь…

— Потому что тебе так велели. У меня солидные друзья.

— Не зарывайся. И держись подальше от моего участка.

— Надеюсь, ты Дювина возьмешь за Беделла.

— Главное, ты не тяни к нему лапы.

МакБрайд вернулся к машине, Гаррет отвез его обратно в участок.

Мориарти и Коэн лениво перекидывались в картишки.

— Что нового? — спросил капитан.

— Ничего, — ответил Коэн. — Дювина уже неделю никто не видел.

— Гм… А нам бы не худо с ним повстречаться. Сержант! — крикнул он дежурному. — Звони в управление, пусть объявят Дювина в розыск. Он мне нужен, пока до него не добрались другие.

4

На следующий день газеты пестрели аршинными заголовками. Рупоры городской администрации громогласно возмущались и вопрошали, доколе оппозиции все будет позволено в достижении ее нечестивых целей. Другие, среди них и «Фри Пресс», выражались более сдержанно, призывая к соблюдению закона. Андерсон и Коннот, новые кандидаты на должности прокурора штата и олдермена в шестом избирательном округе, выражали скорбь по поводу трагедии и обещали всяческую поддержку в поиске виновных в убийстве. Газеты обсасывали и раздували взаимные обвинения сторон.

МакБрайд добрался домой только в три ночи, а уже в полдень приехал на работу. Отдохнувший, чисто выбритый, он просмотрел прессу взглядом человека, разбирающегося в политике и газетных технологиях. Груды жвачки для массового читателя и крохи полезной информации. К таким крохам и относилось известие, что Адольф Шанц заменит собой убитого Беделла в борьбе за пост олдермена. МакБрайд криво усмехнулся. Шанц все время оставался игрушкой в руках Круга и Беделла. И если его выберут, он будет послушным инструментом нынешнего прокурора.

Полиция искала Дювина. Город прочесали вдоль и поперек, но бандит как сквозь землю провалился. Единственная информация о нем, снова и снова подтверждаемая разными источниками, — что его уже неделю никто не видел. Прошел еще день, два, три — Дювина так и не нашли.

По этому случаю капитан МакБрайд просидел целый час в кабинете шефа полиции города. Встреча состоялась утром, и капитан прибыл на участок еще до полудня. Там он провел краткое совещание со своими помощниками и выдал инструкцию дежурному сержанту:

— Когда заявится кто-нибудь из газетной братии, скажи, что у меня для них сообщение.

Капитан уединился в кабинете и вытащил, наконец, бутылку из ящика стола. За выпивкой последовала сигара. Он потер руки и принялся мерить комнату шагами, оставляя в воздухе за собой полосы сигарного дыма. За открытым окном ярко светило солнце, на телефонных проводах беспокоилась птичья мелочь. МакБрайд думал о чем-то своем. Через час, когда он уже копался в бумагах, сидя за столом, в дверь постучали.

— Войдите! — пригласил МакБрайд.

Вошел Кеннеди:

— Мечты сбываются! Что с тобой, Мак?

— Присядь. Могу тебя взбодрить немножко.

— Слушаю внимательно, Мак.

— У моей жены день рождения.