Зловещее светило - Грубер Фрэнк - Страница 56

— То есть практически не знаете. Мне следовало раньше запереть их всех вместе, но я не сообразил это сделать достаточно быстро. — Он поднес ей стакан. — В любом случае они теперь находятся под наблюдением жаждущего выпить Хоппи, и, если случится что-то еще, мы будем знать, что не они в этом виноваты. Если это, конечно, поможет… Таким образом, остаемся только мы и Квинтус.

— А с ним что случилось?

— Он заявил, что его ударил по голове странствующий призрак.

— Не лучше ли вам присмотреть за ним?

— Конечно. Одну минутку.

Саймон пересек комнату, закрыл стеклянные двери и задернул занавески, потом вернулся назад, остановился у стола и закурил.

В последние несколько минут пришлось переделать столько дел! Не оставалось времени на конструктивные размышления. Но теперь требовалось заполнить все возможные пробелы, перед тем как делать следующий шаг.

Саймон убрал зажигалку и внимательно оглядел девушку, подбадривая ее взглядом, словно у него в распоряжении имелась пара лет для выяснения непонятных вопросов.

Она пила из стакана маленькими глотками и смотрела на Саймона снизу вверх темными глазами, наполненными болью. Он знал, что теперь их взгляд был абсолютно искренним. Хотел бы он, чтобы не было в них столько печали, а бледное лицо уже во второй раз поразило его своей красотой.

Розмари сказала с горечью:

— Убить следовало меня. Если бы я не была такой дурой, то все это могло бы никогда не случиться. Меня следует сбросить в реку, привязав к шее камень. Почему вы не сделаете этого?

— Теперь — без толку, — ответил Саймон. — Я предпочту, чтобы вы искупили вину. Рассказывайте.

Она усталым жестом откинула волосы со лба:

— Проблема в том, что рассказывать, в общем-то, нечего. Просто я пыталась быть очень умной. Все началось с того, что я прочитала письмо, хотя у меня не было права читать его. Это произошло прямо здесь. Я собиралась уходить. Потом вернулась через стеклянные двери и села за стол, поскольку вспомнила, что мне нужно кое-что записать. Письмо лежало на промокашке передо мной — то письмо, которое вы получили. Вероятно, Нора его только что закончила, а затем на минутку вышла из комнаты, как раз перед тем, как я вернулась. Она не думала, что кто-то еще окажется рядом. Я увидела на нем ваше имя. Конечно, я про вас слышала. Это меня так поразило, что я продолжила читать, не осознавая, что делаю. А потом я не могла остановиться. Я прочитала до конца. Затем услышала, как возвращается Нора. Я потеряла голову и снова выскользнула на террасу через стеклянную дверь. Она меня не видела.

— Вы с ней это обсуждали?

— Я не могла. После всего случившегося я не в силах была прийти к ней и признаться в том, что прочитала письмо. О-о, я знаю, что вела себя как полная дура. Но я испугалась. Мне показалось, что Норе известно что-то ужасное, и в это впутан мой отец. Я ничего не знала про его дела. Но я люблю его. Если бы он занимался чем-то преступным, я бы очень переживала. И я хотела попытаться его защитить. Я не могла об этом рассказать никому, кроме Джима. Мы решили, что единственный возможный вариант действий — это все выяснить. Именно поэтому мы последовали за Норой в «Колокол», а затем за вами к эллингу.

— Почему вы не рассказали мне об этом раньше?

Она беспомощно пожала плечами:

— Потому что я боялась. Вы помните, я спрашивала вас о том, насколько сильно вы ненавидите преступников? Я боялась, что если мой отец впутался во что-то… плохое, то вы окажетесь еще более безжалостным, чем полиция. Я хотела его спасти. Но я не думала, что случится все это. Сначала мы нашли Нору. А теперь еще и Джим убит, и я больше не могу держать все это в себе.

Святой мгновение молчал, взвешивая услышанное.

— А что вы знаете про Квинтуса? — спросил он.

IX

— Почти ничего, — ответила Розмари. — Он жил поблизости от того места, где произошла автокатастрофа, и отца отнесли к нему в дом. Он так понравился папе, что, когда его повезли домой, папа настоял, чтобы с ним поехал и доктор Квинтус. По крайней мере мне так сказали. Я знаю, что вы думаете, — она посмотрела на Саймона. — Вы считаете, что в нем есть что-то странное.

— Я назвал бы его фальшивым или липовым, — прямо и резко заявил Святой.

Розмари кивнула:

— Я тоже о нем задумывалась — после того письма.

— Вы можете назвать что-нибудь, что позволяло бы ему держать в повиновении вашего отца?

Она в отчаянии всплеснула руками:

— Откуда мне знать? Отец никогда не разговаривал дома о делах. И я никогда не слышала ничего, что могло бы дискредитировать доктора. Но откуда мне знать?

— Вы видели отца после того, как его привезли домой?

— Конечно. Много раз.

— У вас не создавалось впечатление, что его что-то беспокоит?

— Я не могу сказать…

— Он не казался обеспокоенным или испуганным?

— Мне так трудно! — заявила Розмари. — Я не знаю, что видела на самом деле, а что вообразила. Он получил тяжелые травмы и все равно пытался вести какие-то дела. От этого он сильно уставал, и доктор Квинтус никогда не позволял мне подолгу оставаться у него. К тому же отец не очень хотел разговаривать. Конечно, он чувствовал себя неважно и не совсем походил на себя самого. Но после случившегося и нельзя ожидать ничего другого… Я не знаю, что думать. Я считала, что ему всегда нравился Джим, но теперь… О, Боже, что я натворила!

Святой затушил сигарету в пепельнице. Глаза у него странно светились, выражая удовлетворение. Теперь все нити оказались у него в руках, на все вопросы получены ответы — за исключением одного, который станет важнее всех остальных.

Он понимал Розмари Чейз. Другим было бы труднее ее простить, но для него это была просто старая как мир история о приключениях, которая привела к трагическим последствиям. И хотя его собственные приключения никогда к этому не приводили, он понимал, что часто находился на волоске от кошмарного конца… К тому же рассказ Розмари снабдил его недостающими деталями.

Саймон сел рядом с девушкой и опустил руку ей на плечо.

— Не вините себя из-за Джима, — сказал он, пытаясь ее успокоить. — Он сам много напутал. Если бы он не сбил меня своим поведением, то все могло бы сложиться по-другому. Почему, черт побери, он так поступил?

— Он решил, что вы вошли в это дело только ради собственной выгоды. Он считал, как только вы выясните, что известно Норе, то используете это для шантажа папы или чего-то подобного. Он не был особенно умен. Как я предполагаю, Джим решил, что вы убили Нору как лишнего свидетеля…

Святой пожал плечами с унылым видом:

— А я думал, что ее убил один из вас, чтобы она не открывала рот. Никто из нас не был особенно умен — пока.

— Что нам теперь делать? — спросила Розмари.

Саймон задумался. Он уже собирался ответить, но тут его уши уловили посторонний звук, и он промолчал. Саймон сжал запястье девушки и мгновение смотрел ей прямо в глаза. Его собственные глаза напоминали блестящую сталь. Затем он встал.

— Дайте мне еще один шанс, — произнес Святой так тихо, что его не услышали бы в другом конце комнаты.

Затем Саймон направился к двери, чтобы встретить того, кто помешал ему договорить. Шаги приблизились к двери, и Квинтус зашел в гостиную.

— Доктор Квинтус! — воскликнул Святой сочувственно, с беспокойством и взял доктора за руку. — Вам не следовало спускаться одному. Я как раз собирался подняться за вами, но было столько дел…

— Я понимаю. Эти дела поважнее, чем необходимость помочь мне спуститься с лестницы.

Судя по голосу, врач пришел в себя. Он уверенно прошел к столу, на котором по-прежнему стоял поднос с напитками.

— Я пропишу себе виски с содовой, — заявил он.

Саймон наполнил для него бокал. Квинтус взял напиток и с благодарностью уселся на кончик стула. Потом он провел рукой по растрепанным волосам, словно пытался стряхнуть остатки грязи. Он помыл лицо и руки, но темные красные пятна на одежде все еще неприятно напоминали о человеке, который не спустился вниз.