2000 метров над уровнем моря[= Аданешь] ... - Анин Владимир - Страница 14

• Предыдущая
• 14/32
• Следующая

— Говори, куда.

— На северном склоне какого-то холма, — начал вспоминать я.

— Давида?

— Точно. Ты знаешь, где это?

Аданешь кивнула и завела двигатель.

Мы ползли по жуткой, посыпанной крупным щебнем, дороге. Машину трясло, будто мы ехали по стиральной доске, камешки барабанили по днищу, а из-под колес взмывала едкая пыль и белыми клубами медленно растекалась по улице. Подъем стал круче, и Аданешь включила первую передачу. Мотор недовольно рычал, но все же тащил машину к вершине.

Наконец, мы вырулили на небольшую площадку и остановились. Я вышел, оглядываясь по сторонам. По одну сторону холма открывался вид на желтый, будто сделанный из песка, город Аксум. Другая сторона холма была покрыта зеленью, а вдалеке кучились бесконечные темные горы, постепенно исчезающие в голубоватой дымке и на горизонте практически сливающиеся с небом.

— Раз уж мы здесь, — сказала Аданешь, — давай я покажу тебе одну достопримечательность.

Она подвела меня к большому каменному колодцу, отверстие которого было выполнено в форме креста прямо на уровне земли. Стоявшие поблизости два эфиопа тут же бросились к нам, размахивая какими-то бумажками и наперебой тараторя на жуткой смеси всех европейских языков, но Аданешь что-то сказала им, и они, насупившись, отступили.

— Кто это? — поинтересовался я.

— Что-то вроде экскурсоводов. Рассказывают туристам об этом сооружении. Но я и так про него все знаю, так что позволь сегодня мне быть твоим гидом. Это, — она показала на крестообразный колодец, — вход в подземелье. От него лучами расходятся четыре тоннеля, созданные рабами царицы Шебы. Один, самый длинный, уходит вон за те горы. Я, честно говоря, уже не помню, сколько это километров, но очень далеко.

— Ничего себе! Сколько же им лет понадобилось, чтобы прорыть такое?

— Наверное, немало. Но они, при строительстве подземного хода, еще использовали систему естественных пещер, так что это им, думаю, здорово помогло. Тоннель сейчас завален, но когда-нибудь его расчистят. Тогда все сомнения насчет его протяженности будут развеяны, и это сооружение смело можно будет приравнять к чудесам света.

— А почему этот холм называется именем Давида? — спросил я.

— Ну, его по-разному называют, но чаще всего именно так. Чтобы звучало громко, наверное. Помнишь, я тебе говорила, что царица Шебы стала женой царя Соломона и родила сына. Его назвали Менелик, но у него были и другие имена. В Иерусалиме его знали под именем Давид. Его так и называли — Давид, сын Соломона, сына Давида, Царя Израилева. Однажды, когда враги попытались напасть на него, царь Менелик, он же Давид, спасся бегством, воспользовавшись этим тоннелем. Это, конечно, легенда. Но всякая легенда рождается из реальной истории. А теперь пошли, нам пора. Только прошу тебя, постарайся быть как можно сдержаннее. Не забывай, пожалуйста, с кем мы имеем дело. Нам важен результат. Не вздумай ничего требовать, угрожать. Только просить. И очень вежливо. Договорились?

Я кивнул.

На противоположном склоне холма, в самом низу, виднелась хижина с красной крышей, окруженная плетеным забором, сплошь покрытым зарослями какого-то растения с ярко-фиолетовыми цветами. Других строений поблизости не было, и, решив, что это и есть дом Берхану, мы направились к нему. Чем ближе мы подходили, тем больше я поражался необычайности этого строения. Издали оно действительно казалось небольшой хижиной с крашенной соломенной крышей. Однако, по мере приближения к ней, я начинал понимать, что это не хижина, а огромный дом, причем двухэтажный. Казавшийся издали невысоким, плетень на самом деле предстал двухметровым забором, построенным из длинных жердей, по всей видимости — стволов молодых эвкалиптов. Что можно сказать? Я был восхищен. Исключительно виртуозное использование ландшафта для создания оптического обмана!

Подходя к дому, мы услышали лай собак. Воспользоваться электрическим звонком на воротах даже не пришлось, они распахнулись, и нам навстречу шагнули два угрюмых охранника со старенькими американскими карабинами М-1 на плечах.

— Берхану! — выкрикнул я, не дав Аданешь даже рот раскрыть.

Охранники бесцеремонно прижали нас лицом к забору и обыскали. Мы были налегке, я даже свой шпионский кофр оставил в машине. Боюсь, если бы мне пришло в голову притащить его сюда, не видать мне больше ни фотоаппарата, ни кинокамеры.

Не найдя ничего подозрительного, охранники проводили нас в дом. Интерьер, признаться, впечатлял: мебель из черного дерева, устланный пушистыми коврами пол, картины, шкуры животных и богатая коллекция старинного оружия — все это было тщательно подобрано и с хорошим вкусом.

Нас довольно грубо усадили в шикарные, обитые бордовым атласом, кресла и оставили одних. Через минуту, дугой уходящая куда-то под потолок, деревянная лестница с широкими лакированными перилами протяжно скрипнула, и по украшающей ступени малиновой ковровой дорожке спустился одетый в ярко желтую шелковую рубаху и такого же цвета шаровары мужчина с толстой золотой цепью на шее. Я бы дал ему лет тридцать пять, но лицо у него было как у юноши, с блестящей, похожей на вареную сгущенку кожей. Увидев меня, он сразу расплылся в улыбке и заговорил на чистейшем английском языке.

— Чем могу служить, господа? — спросил Берхану, усаживаясь в кресло напротив.

Он мягко, по-кошачьи, положил руки на подлокотники, являя взору безупречный маникюр и огромные переливающиеся крупными драгоценными камнями, перстни, на каждом пальце, включая большой.

— Добрый день, Берхану, — сказал я, подумав про себя, как было бы здорово сейчас съездить чем-нибудь увесистым по этой холеной роже. — Меня зовут Александр, а это моя спутница Аданешь. Нам нужна ваша помощь.

— Помощь? — удивился Берхану, манерно захлопав длинными, как опахала, ресницами.

— Да, мы ищем белую девочку, которая, по всей видимости, могла каким-то образом, случайно, попасть к вам. — Я вопросительно посмотрел на Аданешь, правильно ли я все сказал. Она едва заметно кивнула.

Берхану помрачнел.

— Послушай, Берхану, — сказала Аданешь, — нам, правда, очень нужна эта девочка. Мы готовы заплатить за нее. Много. — Аданешь посмотрела на меня.

—Да, да, конечно, мы заплатим, — подтвердил я.

— Но у меня ее нет, — фальшиво улыбаясь и состроив невинную физиономию, ответил Берхану.

— Как это нет! — вскинулся я.

Он начинал злить меня, я даже забыл про охранников, которые наверняка наблюдали за нами.

— Лучше говори…

— Замолчи! — перебила меня Аданешь и заговорила с Берхану на своем языке.

Тот покачал головой и что-то буркнул.

— Дай ему тысячу быр, — сказала мне Аданешь.

— Что?!

— Тысячу быр!

— Каких, таких… Ах, ну да!

Я вспомнил, что так называются эфиопские деньги, и полез в карман за бумажником. Отсчитав десять сотенных купюр, я протянул их Берхану. Тот не шелохнулся, и мне пришлось положить деньги на стол перед ним.

— Вам придется отправиться на остров Дахлак Кебир, — тихим голосом проговорил Берхану. — Девочка, скорее всего, там. Ее купил Мехрет Шамседин.

— Это что еще за чудо-юдо? — спросил я.

— Мехрет?! — ужаснулась Аданешь. — Афар?

Берхану молча кивнул.

— Ты уверен, что он на острове? — не унималась Аданешь.

— Должен быть. Только поторопитесь. Больше я вам ничего не могу сказать, — ответил Берхану и встал.

Я ничего не понимал. Все надежды были на Аданешь. Хотелось верить, что из всей этой белиберды про остров она узнала что-то важное и полезное для нас. Мы вышли из дома и под пристальными взорами охранников покинули резиденцию кофейного короля.

— Признаться, я представлял себе его иначе, — сказал я. — Более грозным, что ли. А это прямо манекенщик какой-то.

— Внешность бывает обманчива, — возразила Аданешь. — Ты не представляешь, сколько он народу погубил.

— Так что же его никак не поймают? Мы ведь с тобой без труда нашли его.

— Мы — без труда. А для полиции он неуловим. Осторожный. И умный. Видел, как он живет?

• Предыдущая
• 14/32
• Следующая