Дом с характером - Джонс Диана Уинн - Страница 41

• Предыдущая
• 41/51
• Следующая

— Хорошо получилось, — заметил он. — Достань у меня из кармана бечевку, пожалуйста. Нельзя же его упустить. — Когда Чармейн не без труда вытянула длинную лиловую бечевку, Питер добавил: — Ты уже завтракала? Отлично. Завяжи сумку сверху как следует. А теперь держи крепко и не отпускай, пока я собираюсь. Сразу и пойдем.

— Пуфтифе! — глухо донеслось из сумки, когда Питер вручил ее Чармейн.

— Тихо, — велела Чармейн и вцепилась в сумку обеими руками.

Сумка дергалась во все стороны, а Чармейн глядела, как Питер извлекает из карманов по всей куртке бесконечные петли разноцветной бечевки. Он обмотал большой палец левой руки красной бечевкой, большой палец правой — зеленой, три пальца на правой руке — лиловой, желтой и розовой, а потом черной, белой и синей — три пальца на левой. Потеряшка стояла на пороге, навострив обтрепанные ушки, и с интересом следила за процессом.

— Мы что, собираемся искать конец радуги? — спросила Чармейн.

— Нет, это я так выучил дорогу к кобольдам, — объяснил Питер. — Отлично. Захлопни входную дверь и пошли.

— Пффаффит! — возмутилась сумка.

— От такого же и слышу, — отозвался Питер и направился впереди всех к внутренней двери. За ним засеменила Потеряшка, а следом шла Чармейн с дергающейся сумкой.

За дверью они повернули налево. Чармейн была слишком занята и не сказала, что, по ее мнению, эта дорога ведет в конференц-зал. Она вспомнила, как легко кобольды исчезали и появлялись и как сам Ролло провалился сквозь землю на горном лугу. Ей подумалось, что Ролло вот-вот провалится сквозь дно вышитой сумки, дайте только срок. Она подсунула под сумку руку, но понимала, что этого мало. Чувствуя, как сочится сквозь пальцы молоко, Чармейн пыталась удержать Ролло в сумке при помощи чар. Беда в том, что она не представляла себе, как это делается. В голову ей пришло только то, как она обращалась с заклятьем, которое Питер наложил на протечку в ванной. Сиди в сумке, СИДИ В СУМКЕ, думала она о Ролло, поглаживая дно. С каждым ее движением из сумки доносился очередной приглушенный вопль, отчего Чармейн только уверялась в том, что Ролло собрался улизнуть. Поэтому она просто шла вслед за Питером, который поворачивал то в одну, то в другую сторону, и так и не запомнила, как попасть к кобольдам. А потом обнаружила, что они уже на месте.

Они стояли у входа в большую ярко освещенную пещеру, полную суетящихся синих человечков. Понять, чем они заняты, было трудно, потому что вход отчасти перегораживал очень странный предмет. Предмет был немного похож на большие сани, на которых жители Верхней Норландии ездят зимой, по снегу, где не проехать на телеге или карете, только запрягать лошадь здесь было некуда. Вместо этого сзади была приделана большая изогнутая ручка. Она вся была витая и извилистая. Над предметом трудились десятки кобольдов, за работой они так и сновали по нему туда-сюда. Одни обивали внутреннюю часть саней толстой овчиной, другие стучали, шлифовали и вырезывали, все прочие разрисовывали борта кудрявыми голубыми цветами на золотом фоне. В законченном виде предмет обещал выглядеть крайне величественно — чем бы он ни оказался.

Питер сказал Чармейн:

— Могу ли я рассчитывать, что на этот раз ты будешь вести себя вежливо? Ты в состоянии хотя бы усвоить, что нужно быть деликатной?

— Постараюсь, — отозвалась Чармейн. — Как пойдет.

— Тогда говорить буду я, а ты помолчи, — велел ей Питер. Он похлопал по спине ближайшую деловитую кобольдиху. — Прошу прощения. Скажите, пожалуйста, где можно найти Тимминза?

— На полпути к концу пещеры, — пискнула кобольдиха, указывая кисточкой с краской. — Делает ходики с кукушкой. Зачем он вам?

— У нас к нему очень важное дело, — ответил Питер.

Это привлекло внимание большинства кобольдов, трудившихся над странным предметом. Некоторые из них обернулись и боязливо посмотрели на Потеряшку. Потеряшка мигом приняла оживленный, скромный и очаровательный вид. Остальные кобольды уставились на Чармейн и дергающуюся в ее руках вышитую сумку.

— Кто это у вас там? — спросил у Чармейн один из них.

— Ролло, — ответила Чармейн.

Большинство кобольдов кивнули, — казалось, ответ их ничуть не удивил. Когда Питер спросил: «Можно мы пойдем поговорим с Тимминзом?» — они все снова кивнули и ответили: «Ступайте». У Чармейн появилось ощущение, что Ролло здесь никому не нравился. Наверное, Ролло и сам это понял, потому что перестал дергаться и помалкивал, пока Питер протискивался мимо странного предмета, а Чармейн следовала за ним, стараясь не задеть сумкой борта, чтобы не испачкать ее краской.

— Что вы делаете? — спросила она на ходу у ближайших кобольдов.

— Эльфийский заказ, — ответил один из них.

Другой добавил:

— Дорогущий.

А третий сказал:

— Эльфы всегда хорошо платят.

Чармейн вошла в пещеру, так ни в чем и не разобравшись. Пещера была большая, и среди деловитых взрослых сновали крошечные кобольдские детишки. Завидев Потеряшку, они обычно с визгом убегали. Их родители по большей части благоразумно удалялись за изделие, над которым трудились, и продолжали красить, полировать и вырезывать. Питер вел Чармейн мимо лошадок-качалок, кукольных домиков, детских стульчиков, напольных часов, деревянных диванов с ящиками под сиденьем и заводных деревянных кукол, пока они наконец не добрались до ходиков с кукушкой. Ошибиться было невозможно. Ходики были исполинские. Их великанский деревянный корпус доходил до самого потолка, озаренного колдовским светом; их титанический циферблат стоял отдельно, занимая почти всю стену рядом с корпусом; а приготовленная для них кукушка, которую два десятка кобольдов усердно покрывали перьями, была, пожалуй, больше Питера и Чармейн, вместе взятых. Чармейн удивилась, кому это могли понадобиться такие гигантские ходики.

Тимминз лазал внутри колоссального часового механизма с крошечным гаечным ключом.

— Вот он, — сказал Питер, узнавший Тимминза по носу. Питер подошел к гигантским ходикам и кашлянул: — Прошу прошения… Гм… Простите нас, пожалуйста!

Тимминз перевесился через мощные извивы металлической пружины и сердито посмотрел на них.

— А, это вы. — Он оглядел сумку. — Новое увлечение — людей похищать?

Должно быть, Ролло узнал голос Тимминза и решил, что он среди друзей.

— Пффу! Пффапрруфффф!! — заорала сумка.

— Там Ролло, — вынес обвинение Тимминз.

— Вот именно, — сказал Питер. — Мы принесли его сюда, чтобы он во всем вам признался. Горный лаббок заплатил ему, чтобы он посеял раздор между вами и чародеем Норландом.

— Пфафффифые пффаффаффы! — завопила сумка.

А Тимминз стал серебристо-голубой от страха.

— Лаббок?! — выдавил он.

— Вот именно, — кивнул Питер. — Вчера мы видели, как Ролло требует от лаббока причитающейся платы. А лаббок дал ему горшок золота из-под конца радуги.

— Ффефета! — громко возмутилась сумка. — Фуфная фоффф!

— Мы оба это видели, — сказал Питер.

— Выпустите его, — сказал Тимминз. — Пусть говорит.

Питер кивнул Чармейн. Та убрала руку из-подо дна сумки и перестала думать колдовские, по ее мнению, мысли. Ролло тут же провалился сквозь сумку и шлепнулся об пол, где и сел, выплевывая пропитанные молоком хвостики шерстяных вышивальных ниток и старые крошки и свирепо глядя на Питера.

Я и вправду колдовала, подумала Чармейн. Я удержала его в сумке!

— Что за люди! — кипятился Ролло. — Только и норовят сунуть честного кобольда в мешок и набить ему рот лежалой шерстью, чтобы он не мог постоять за себя, когда его облыжно охаивают!

— Вот, теперь ты можешь постоять за себя, — отвечал Тимминз. — Отвечай, получил ли ты от лаббока горшок золота за то, чтобы сеять раздоры между нами и чародеем?

— Да как я мог?! — с видом оскорбленного достоинства вскричал Ролло. — Да любой кобольд скорее умрет, чем допустит, чтобы видели, как он говорит с лаббоком! Вы все это знаете!

К этому времени вокруг уже собралась порядочная толпа кобольдов — на почтительном расстоянии от Потеряшки, — и Ролло обвел всех театральным жестом.

• Предыдущая
• 41/51
• Следующая