Владыка Севера - Тертлдав Гарри Норман - Страница 33

Джерин высунул то, о чем шла речь, и уставился на приятеля, скосив глаза. Вэн сделал вид, будто собирается вылить на обидчика кружку эля, но не стал. Лис облегченно вздохнул: чужеземец любил затевать потасовки в тавернах. Просто так, ради развлечения.

Джерин с Дареном поселились в одной комнате. Вэну досталась соседняя, но он не захотел ее делить ни с кем из остальных спутников Лиса. Несмотря на удачную сделку с хозяином, Джерин, всегда относившийся к деньгам экономно, не был доволен дополнительными расходами. Но очень скоро стало ясно, что Вэн вовсе не собирается ночевать в одиночестве. Он заигрывал сразу с двумя служанками, разносившими еду, и вскоре одна из них уже сидела у него на коленях, хихикая, когда он щекотал бородой ее шею.

Лис вздохнул. Так или иначе, слухи о поведении Вэна дойдут до Фанд, и разгорится очередная ссора. Джерин был сыт по горло их ссорами. Как можно жить, находясь в центре хаоса? Но некоторым подобный образ жизни, похоже, доставлял наслаждение.

Вэн был одним из таких людей.

— Я знаю, о чем ты думаешь, капитан, — сказал он. — У тебя на лице все написано. И знаешь, что я тебе скажу на это? Мне наплевать.

— То же самое сказал Райвин, когда из-за своего грязного танца лишился жены, — ответил Джерин.

Вэн его не слушал. Он не слушал никого и ничего, кроме своей пивной кружки и той пружины, что находилась у него в штанах.

Дарен жадно посмотрел на одну из служанок. Но потом обвел долгим взглядом пивную. Там была еще пара молодых разносчиц. Но все мужчины, которых они обслуживали, были старше его и гораздо более видные. Глотнув эля из кружки, он сказал:

— Шансы у меня сегодня не очень-то велики, да? Лис положил руку ему на плечо.

— Ты и вправду мой сын, в этом нет сомнений, — сказал он. — Люди, старше тебя в два, а то и в четыре раза, никогда бы не сделали подобный вывод из сложившейся ситуации. Они бы или надулись, или бесновались несколько дней только из-за того, что на их долю не досталось какой-нибудь миловидной девчонки, которая спустила бы с них штаны.

Дарен фыркнул.

— Но это глупо.

— Йо, верно, — согласился Джерин. — Однако люди поступают так постоянно, причем женщины не реже, чем мужчины. Люди действительно глупы, сын, разве ты еще этого не заметил?

— Ну, может быть, разок или два, — сказал Дарен, и так же невозмутимо, как ответил бы на его месте и Лис.

Джерин уставился на него, а затем расхохотался. Если Дарену все же достанется поместье Рыжего Рикольфа, Вачо, Хилмику и Отари будет трудненько с ним сладить. Возможно, Раткису Бронзолитейщику это бы удалось, но Лис почему-то чувствовал, что тот и так примет сторону его сына.

Через некоторое время Джерин положил свою пивную кружку набок и пошел наверх, держа в руке свечу. Дарен потащился за ним. Вэн и служанка уже поднялись. Звуки, доносившиеся из-за двери чужеземца, не оставляли никаких сомнений в том, чем они там занимаются. Шум любовных утех доносился также из-за стены. Пока Джерин зажигал от свечи несколько ламп, Дарен спросил:

— И как же мы будем спать в такой обстановке?

— Думаю, как-нибудь приспособимся, — ответил Джерин.

Через минуту из-за стены раздался очередной стон, явно противоречащий его заявлению. Он хотел было постучать в деревянную перегородку, но сдержался: как и любой другой мужчина в такой ситуации, Вэн очень раздражался, когда его прерывали. А раздраженному Вэну лучше под руку не соваться.

— Как-нибудь приспособимся, — повторил он, на этот раз скорее убеждая себя самого, чем своего сына.

При закрытых ставнях в комнате было темно, жарко, душно. Но когда их открыли, вместе со свежим воздухом внутрь проникли насекомые, а с наступлением утра — дневной свет, из-за которого Джерин проснулся раньше, чем ему хотелось бы.

Он сел и потер глаза, без особого, впрочем, энтузиазма. Он спал не лучшим образом, да и эля выпил больше, чем следовало. Конечно, не столько, чтобы мучиться настоящим похмельем, но достаточно, чтобы теперь у него болело где-то за глазницами, а во рту образовалась помойка.

Чтобы еще больше поднять ему настроение, из-за соседней стены послышался ритмический скрип. Звук разбудил Дарена, который уставился на стену.

— Но я ведь спал, — сказал он, будто не совсем этому веря. — Неужели он все еще этим занимается, а?

— Не все еще, слава богам, а снова. — Джерин поднял одну бровь. — Если он не спустится к завтраку, постучим ему в дверь. К тому же если он не спустится к завтраку, то и служанка тоже, так что завтрак отложится.

Вэн все-таки спустился к завтраку. При этом он выглядел вполне довольным окружающим миром. Перекусив хлебом с медом и элем, он вместе с Джерином, Дареном и четырьмя главными вассалами Рикольфа направился к святилищу Байтона к югу от городка Айкос.

При близком рассмотрении, так же, как и на расстоянии, храм и его окрестности выглядели в точности, как и до землетрясения, разрушившего тут все и выпустившего на волю чудовищ. На том же месте за мраморными стенами красовалась статуя умирающего трокмэ. Там же, где и раньше, неподалеку от этого изваяния, расположились две идентичные статуи из золота и слоновой кости, изображавшие Свирепого Роса, завоевателя северных земель, и Орена Строителя, который возвел храм Байтона в полуситонийском-полуэлабонском стиле.

Оба, и Рос, и Орен, выглядели совершенными и законченными. Джерин почесал затылок, увидев это. После землетрясения он прихватил золотую голову Орена, инкрустированную драгоценными камнями, когда она выкатилась за пределы священной обители Байтона, внутри которой кража каралась смертью. Драгоценные камни и благородный металл очень выручили его в последующие годы, но, тем не менее, Орен, как ни в чем не бывало, обрел первозданный вид. Лис пожал плечами. Возможности и способности богов были все-таки выше человеческого разумения.

Однако даже Байтону, видимо, оказалось не под силу воскресить стражников и священников-евнухов, прежде служивших ему. Нынешние неофиты выглядели слишком молодо (хотя в последнее время мир вокруг Джерина, по его мнению, стремительно молодел), и среди них не попадалось знакомых лиц. Тем не менее, ритуал не изменился. Чтобы проситель мог спуститься в подземелье храма и задать свой вопрос Сивилле, требовалось заплатить. Поскольку Джерин являлся принцем Севера, с него содрали больше, чем с обычных баронов. Это его рассердило, но он все равно заплатил. Спорить с богами или с их служителями рискованно, да и ни к чему.

Когда пухлый кожаный кошелек, который он вручил евнуху, был оценен и признан достойным, тот сказал:

— Вы можете войти в святилище владыки Байтона и воззвать к его мудрости, дабы она вас просветила.

— Помнишь, сколько раньше приходилось стоять в очереди, только чтобы попасть на территорию храма? — сказал Вэн Джерину. — Теперь все иначе.

— Возможно, когда-нибудь все вернется, — ответил, опередив Джерина, евнух. — Славная весть о возрождении храма Байтона широко разлетелась по северным землям, но нынче время такое смутное, что мало кто рискует отправиться в путь. Путешествовать сейчас не так безопасно, как раньше.

— Знаю, — отозвался Джерин. — Я делаю все возможное, чтобы хотя бы в моих землях путники были ограждены от разбоя, но все же этого недостаточно, надо признать. Бесчинства грабителей мешают торговле, а борьба с ними чревата издержками.

Вместе со своими спутниками он последовал за евнухом в святилище Байтона. Как и всегда, древнее изваяние прозорливого бога приковало к себе его взгляд, несмотря на все великолепие внутреннего убранства храма. Если бы у Орена был выбор, он, несомненно, убрал бы эту дань прошлому и заменил бы ее на что-нибудь современное его эпохе. То, что он этого не сделал, свидетельствовало о том, что то ли какой-то священник Байтона, то ли тогдашняя Сивилла, то ли сам бог не оставили элабонскому императору подобной возможности.

Изваяние, если только можно было его так называть, представляло собой почти необработанный базальтовый столб. Единственным, что указывало на то, что это не просто столб, были торчащий из его средней части фаллос и пара глаз, нацарапанных на каменной поверхности в паре ладоней от верхнего края. Джерин внимательно посмотрел в эти глаза. На какой-то миг они показались ему коричневыми, живыми, человеческими, вернее, божественными. Но стоило ему моргнуть, как они вновь превратились в обычные метки на камне.