Владыка Севера - Тертлдав Гарри Норман - Страница 34

Вместе с сыном, другом и вассалами Рикольфа он сел на переднюю из ряда скамей храма, уставившись на крошечные кубики мозаичного пола, и стал молиться, чтобы прозорливый бог указал ему верный путь. Когда он поднял глаза, евнух сказал:

— А теперь я провожу вас к Сивилле. Прошу всех неукоснительно следовать за мной…

Черная расселина в оголенном куске скалы вела к бесчисленным пещерам, расположенным под святилищем Байтона. Широко раскрыв глаза, Дарен принялся спускаться под землю бок о бок с отцом по выбитым в камне ступеням. У Джерина сильно колотилось сердце, хотя он уже не раз проделывал этот путь. Позади него что-то нервически бормотали Вачо и Хилмик.

Интересно, думал он, кого служители Байтона взяли на роль Сивиллы вместо Силэтр. Когда бог-провидец возродил свое святилище, он также захотел вернуть и Силэтр. Джерин не стал (да и как он мог?) ему препятствовать, однако Силэтр умолила Байтона позволить ей продолжать жить той новой жизнью, которую она для себя открыла, и бог, к огромному облегчению и радости Лиса, внял ее просьбе. Теперь Байтон вещал через кого-то другого.

Воздух в подземелье был свежим, прохладным и влажным. Там даже потягивало легким ветерком. Джерину, с его тягой к знаниям, очень хотелось понять, как именно он циркулирует. Священник нес факел, да и на стенах тоже были развешаны факелы — через определенные интервалы. В их дрожащем свете пляшущие тени людей казались странными, а порой даже пугающими.

А еще этот свет периодически выхватывал из темноты блестящие кусочки кристаллов, вкрапленных в грубые стены подземного хода. Они были то белыми, то оранжевыми, то красными, словно кровь. Кроме того, по бокам то и дело попадались проемы, ведущие в ответвления от главного коридора. Одни были открыты, другие — замурованы кирпичом и для вящей надежности покрыты текстами могущественных заклинаний.

Показав на один из таких закрытых проходов, Джерин спросил:

— А что, там, за этими колдовскими преградами, все еще прячутся упыри?

— Мы так думаем, — ответил священник. Его бесполый голос стал встревоженным, тихим. — Эти защитные заклинания, во всяком случае, остались нетронутыми с тех пор, как их наложил Байтон. Никто из нас не проникал туда и не проверял, что там есть, да и сами чудовища, кстати, не пытались вернуться на землю.

— Ох уж эти жуткие твари. — Раткис Бронзолитейщик сделал рукой знак, отгоняющий зло. — Наверху, на земле, они приносили нам одни беды.

«А я так и не дождался благодарности и хвалы за то, что хитростью заставил богов изгнать их обратно, — подумал Джерин. — И вряд ли дождусь».

Но тут Раткис высказал мысль, которая раньше не приходила ему в голову:

— Интересно, а у них там, внизу, тоже есть свои боги?

На этот раз Джерин сам сложил пальцы, отгоняя злую напасть. Некоторые из чудовищ, хотя и не все, были вполне умны и сообразительны, чтобы выдумать себе богов или заставить тех богов, что уже обитали в подземелье, обратить на себя внимание. Философы постоянно спорят на тему, как возникает связь между богами и людьми (или даже между богами и не совсем людьми), но ни к чему внятному не приходят. Однако в чем-чем, а в одном Лис был точно уверен: ему не хотелось бы встретиться с божествами, которые, возможно, живут сейчас здесь — в этом кромешном мраке.

— Интересно, что бы подумали Джеродж и Тарма, если бы мы когда-нибудь привели их сюда? — сказал Дарен, шагая по каменному полу, отшлифованному шарканьем бесчисленных подошв.

— Еще один хороший вопрос, — отозвался Джерин.

Он хотел было добавить, что не желает отвечать на него. Если чудовища, живущие в Лисьей крепости, начнут, взрослея, доставлять неприятности, возможно, у него не останется другого выбора, как убить их или отправить обратно сюда, к их сородичам, вновь ставшим узниками непроглядного мрака.

Проход, извиваясь, уходил все глубже вниз — сквозь живой камень. В большинстве случаев Джерин воспринимал этот эпитет лишь как поэтический оборот. Однако теперь, в глубине подземелья, каменные стены пещер и вправду казались живыми, словно они смутно ощущали не только его присутствие, но и свое назначение — охранять его от чудовищ, затаившихся в еще более глубоких подземных пустотах.

И эти стены во время землетрясения, освободившего монстров, наверное, извивались и дергались, словно живые существа. Джерин попытался представить, что тут творилось, когда земля затряслась. И был рад, что ему не довелось познать это. Они с Вэном обратились к Силэтр (чье имя, конечно, знать тогда не знали) меньше чем за день до того, как подземные толчки всколыхнули все северные территории.

Пятно света, забрезжившее впереди, сказало путникам, что они приближаются ко входу в обитель Сивиллы. Священнослужитель спросил:

— Вы предпочитаете, чтобы я ушел и вы могли задать свой вопрос без посторонних?

Это означало, что ему нужно дополнительно заплатить. Когда никто не проявил даже подобия такого желания, евнух пожал плечами и повел просителей в подземную залу.

Где свет факелов отражался от великолепного трона, который казался высеченным из одной гигантской жемчужины. На нем сидела девушка, облаченная в простое белое льняное платье. Она явно принадлежала к народу, издревле населявшему северные земли, чьи потомки все еще обитали близ Айкоса. Причем, судя по ее внешности, она вполне могла быть родственницей Силэтр.

— Что вы желаете узнать у моего господина Байтона? — спросила она. Услышав ее глубокий грудной голос, Джерин тут же мысленно накинул ей несколько лет. Несмотря на девичью стройность, прорицательнице, наверное, перевалило за тридцать.

Он задал вопрос именно так, как они условились с вассалами Рикольфа:

— Должен ли мой сын Дарен унаследовать владения своего деда, Рыжего Рикольфа, которыми тот управлял вплоть до своей смерти?

Сивилла внимала ему очень усердно. Еще бы, ведь она делала это в первую очередь не для себя, а для своего божественного господина. Транс охватил вещунью с той же силой, с какой он охватывал и ее предшественниц, которых Джерину довелось видеть на этом черном жемчужном троне. То есть в сравнительно недавнем прошлом Силэтр, а до нее — древнюю старуху, через которую к Байтону обращались более трех поколений просителей.

Глаза прорицательницы закатились, так что стали видны лишь белки. Сивилла извивалась и дергалась, беспорядочно взмахивая руками. Затем она вся напряглась. Губы ее разомкнулись, и она заговорила, но не своим голосом, а твердым самоуверенным баритоном. Гласом Байтона.

С вассалами Рикольфа и вправду пришлось нелегко. Джерин понял, что так оно и получится, как только служитель вывел его, Дарена, Вэна и пресловутых баронов из пещеры Сивиллы. Теперь, вернувшись в гостиницу в Айкосе, они — по крайней мере, трое из них — вступили с Лисом в открытую перепалку.

— Это ничего не значит, — заявил Вачо, сын Файдуса, стукнув увесистым кулаком по столу. — Абсолютно ничего.

— «Пусть юноша замками всеми владеет. Никто ему в этом перечить не смеет», — процитировал Джерин. — Это для вас ничего не значит? Вы что, еще и глухи и слепы, а не только… — Он осекся, хотя ему так и хотелось добавить «глупы». — Мы спрашивали о владениях Рикольфа, и бог ответил, что Дарен будет управлять всеми замками. Чего ж вам еще? — «Еще бы вам добавить мозгов. Можно, кстати, впрыснуть их через клизму. Они попадут как раз туда, где протекают ваши мыслительные процессы».

— Бог сказал — всеми замками, — заявил Отари Сломанный Зуб. — Он ничего не сказал о замках Рикольфа. Дарен еще и твой наследник. Когда ты умрешь, он унаследует твои земли. И твои крепости тоже.