Новая Зона. Контур боли - Прошкин Евгений Александрович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/73
- Следующая
Олег энергично кивнул, чтобы стряхнуть с головы «венец», однако у него не вышло, артефакт держался крепко. Гарин хотел повторить движение, но уже не успел. Он вдруг заметил, что «вольво» перестала выделяться на улице. Машина превратилась в картинку, вырезанную из журнала и вклеенную в большой коллаж. Все вокруг стало плоским и одноцветным, как будто Олег смотрел через светофильтр. Темно-синяя «вольво» застыла посреди сиреневой улицы, окруженной фиолетовыми домами. Над всем этим витала голубая дымка без верхней границы, словно густое неоднородное небо, упавшее на землю.
Гарин хорошо помнил этот феномен, объяснение у него было только одно: высокая напряженность пси-поля. Движения людей замедлились, Олег и сам словно находился в вязком киселе, но его сознание, напротив, работало удивительно четко.
Синий цвет не мешал. Так было даже проще. Гарин увидел всю площадь сразу, как будто поднялся над ней на воздушном шаре. Светящиеся фишки чужих личностей, или попросту пешки, были как на ладони, независимо от того, где они находились — на открытом пространстве или в укрытии.
Стрелок в подземном переходе оставался невредим, хотя полковник выпустил по нему уже два рожка. Человек с гранатометом присел на ступени, скрываясь за парапетом. Времени он не терял: пока Столяров расходовал боезапас, мужчина без спешки зарядил РПГ осколочным выстрелом. Заряд без набалдашника был похож на огромный заточенный карандаш, и Гарин уже знал, что одного залпа достаточно для поражения всего живого в радиусе семидесяти метров. Эту ценную информацию он почерпнул в оперативной памяти безвестного бойца. Больше там не было ничего, даже имени, — лишь ожидание удобного момента для выстрела и чувство удовлетворения от того, что задача почти уже выполнена. Человек, несомненно, находился под чужим контролем, и пси-воздействие было настолько мощным, что его личность превратилась в подобие одношаговой программы, а сам сталкер — в придаток к гранатомету, в отдельно существующий палец на спусковом крючке. Его интересовал только выстрел, один-единственный выстрел, и все. Сбить с толку такого человека было трудно. Его не на что было переориентировать, поскольку ориентиров в привычном понимании у него не осталось. Ему ничего нельзя было внушить, потому что весь объем его сознания занимала простая, как булыжник, идея, вытеснить которую не представлялось возможным. У бойца работала лишь моторика, необходимая для выполнения задачи. И Гарин решил не изобретать велосипед, а пройти недавно проторенным путем.
Мужчина с гранатометом сделал несколько шагов вниз, пока не оказался на площадке между двумя лестничными маршами. Он мог бы спуститься еще ниже, в тоннель перехода, но Олег не хотел рисковать — и так было хорошо. Осколочный заряд, радиус поражения семьдесят метров. Вполне, вполне достаточно.
Стрелок вперился взглядом в трафаретную надпись «Курсы английского языка» на облицованной кремовым кафелем стене.
«Враг в поле зрения! — подумал Гарин. — Выполняй миссию!»
Взрыв в тоннеле вынес тело так далеко, что даже если гранатометчика не задели осколки, его с гарантией убила ударная волна. Впрочем, и до взрыва живым бойца можно было назвать лишь с натяжкой. На его психику было оказано такое давление, что вряд ли он сумел бы прийти в себя.
Пока Олег занимался противником в подземном переходе, Столяров едва успел сменить рожок. Полковник не стал выяснять, что произошло на лестнице за парапетом, а мгновенно переключился на инкассаторскую машину. Броневик ехал навстречу, но не слишком быстро. Водитель наверняка сообразил, что случилось с «вольво», и не хотел угодить в ту же аномалию. Михаил присел у фонарного столба, укрывшись за широким декоративным основанием, и постреливал, но скорее для острастки. Бронированный автомобиль создавали не для того, чтобы его можно было одолеть с помощью автомата.
— На тебя вся надежда! — крикнул Олегу Столяров. Первому самоподрыву противника он не удивился, а второй, кажется, и вовсе воспринял, как должное. — Давай, не тормози! Или пешком от них бегать будем, — он кивнул на покосившуюся «вольво».
Машина и вправду выглядела неважно. Резину колеса потеряли полностью еще метров двадцать назад, а диски были обглоданы по краям — не то стесались о дорожное полотно, не то успели прокрутиться по агрессивной поверхности «мокрого асфальта». Так или иначе, без серьезного ремонта «вольво» была уже не автомобилем, а сараем с выбитыми окнами.
Вглядываясь в дымку над дорогой, по-прежнему такую же синюю, как и все вокруг, Гарин без труда различил две личности в инкассаторской машине. Самым простым было заставить водителя ударить по газам и очутиться в той же аномалии. Однако броневик мог проскочить ее так же, как и «вольво», или вообще проехать мимо. Границ активной области Олег со своей позиции не видел. Поэтому он выбрал другой путь — длиннее, сложнее, но, кажется, эффективней.
Броневик дернулся вперед, но тут же затормозил, глубоко клюнув носом. Стрельба сразу прекратилась — противнику требовалось время, чтобы подняться из угла кузова, вернуться к бойнице и снова вставить в нее ствол автомата. Как только в окошке показался набалдашник пламегасителя, водитель повторил маневр: бросил автомобиль вперед и мгновенно встал.
«Ты чё творишь, падла?!» — сначала подумал, а потом и проорал боец в кузове.
Его снова швырнуло на переднюю стенку, и второе приземление было менее удачным: он серьезно ушиб плечо.
Увидев конвульсивные маневры инкассаторской машины, Столяров кинулся к ней наперерез. Автомобиль продолжал рывками разгоняться и тормозить, по сути, оставаясь на месте. Стрелок летал по кузову и бился о твердые стены. Выглянуть с автоматом из бойницы он уже не пытался, да и на ствол давно перестал обращать внимание, его единственной заботой было не свернуть себе шею.
Михаил добежал до броневика, открыл заднюю дверь и отправил внутрь короткую очередь. Затем обошел машину сбоку и выволок второго противника за шкирку — словно незлобивый сторож, который поймал подростка в вишневом саду. Боец был безоружен. Руль он отпустил легко, однако локти разогнуть не мог. Вывалившись из автомобиля, он так и остался в напряженной позе водителя. Столяров встряхнул мужчину за воротник, но тот снова упал на четвереньки и уперся лбом в грязный асфальт.
— Кто послал? — рявнул Михаил. — Скутер? Сколько вас тут еще?
— Не виноват… — проблеял боец.
— Кто сказал, что мы едем?
— Не знаю…
— Он не знает, — подтвердил Олег, приближаясь к товарищу. — В засаде больше никого нет.
Полковник ослабил хватку, и водитель не упустил возможности вырваться. Он по-собачьи заскреб руками и ногами на месте и, поймав сцепление с дорожным покрытием, с невероятной прытью ринулся по прямой. Михаил поднял ствол, но что-то удержало его от выстрела. Противник не старался скрыться, а бежал в пределах одной полосы, как спортсмен. Не поднимаясь с четверенек, он достиг влажного пятна на дороге между броневиком и «вольво». Олег догадался, к чему стремится боец, и закрыл глаза, чтобы этого не видеть.
Вероятно, свойства местной аномалии немного отличались, а возможно, она просто была слабой, благодаря чему «вольво» и проехала по ней, потеряв лишь колеса. Так или иначе, поверхность «мокрого асфальта» на площади Гагарина поглощала объекты гораздо медленней. Любые, включая человеческие конечности.
Водитель броневика продолжал перебирать руками и ногами, вернее, тем, что от них осталось. Он погружался в аномалию постепенно, мучительно неторопливо. Из оборванных артерий брызнула кровь. Крупная темно-красная капля попала на поверхность «мокрого асфальта» и побежала к краю пятна, уменьшаясь в размерах, как вода на раскаленной плите. Боец мычал от боли, становясь все меньше и ниже. Вскоре его колени полностью скрылись под агрессивной поверхностью. Мужчина упорно двигался дальше, а его ботинки со ступнями остались на месте и, вывернувшись набок, некоторое время лежали, пока не утонули отдельно от тела. Даже Столярова, человека не сильно впечатлительного, это заставило передернуться от ужаса. Единственное, что облегчило участь водителя, это поза низкого старта, из которой он так и не вышел. Его голова оказалась достаточно близко от земли, чтобы уйти в аномалию вслед за локтями. После того, как бойцу срезало половину черепа, его тело наконец-то расслабилось и распласталось по аномалии. В «мокром асфальте» скрылся затылок, затем плечи и бедра. Еще несколько мгновений исчезающим островком по темному пятну парила спина, потом по ней вдруг прошла крупная судорога, и на этом все закончилось.
- Предыдущая
- 48/73
- Следующая
