Крылья - Архипкина Екатерина Андреевна - Страница 39

- Хм.

И тем не менее Ангел без колебаний взяла фонарик и взвесила его в руке. Да. Она была готова идти. Морально настроилась давно… А теперь… А теперь пусть даже в пещере сидит огромный медведь, ей все равно. Медведь… А водятся ли в Индии Медведи? И как там ее Медведь?.. Захотелось стукнуть фонарем по голове саму себя – чтобы не отвлекалась. Не затем она сюда шла, чтобы разреветься буквально на пороге тайны. Скоро. Совсем скоро все наконец встанет на свои места.

- Ну пошли.

Крылатый оставил свой рюкзак у входа в пещеру и неспешно направился внутрь. Ангел неуклюже плюхнула свой баул рядом и догнала его. Сейчас она ну никак не хотела отставать. Но и забегать вперед не хотелось… Даже представить страшно, сколько здесь может быть пропастей в полу, в которые она сорвется – и понимай как звали. Или вдруг потолок резко уйдет вниз – и она разобьет голову. Уж лучше держаться поближе к проводнику.

А вот Крылатый как раз чувствовал себя здесь совсем, как дома. Он с такой легкостью шагал с темноте за пляшущим лучом фонаря, с такой уверенностью вновь распрямил спину, что Ангелу стало ясно – хоть о чем-то он точно не врал. Он и правда очень много времени провел здесь. Он и правда здесь работал. И правда изучил каждый сантиметр. Вероятно, ему даже не нужен был фонарь – Ангелу пришло на ум, что Крылатый и в кромешной темноте смог бы найти дорогу.

Мимо них промелькнуло несколько боковых ответвлений, но Крылатый уверенно шел по главному, наиболее широкому проходу. И совсем скоро вывел ее в небольшой зал с невысоким потолком. Насколько Ангел могла судить, обведя лучом фонаря сплав пола и стен, здесь никаких коридоров больше не было. Они в тупике. Конечной точке путешествия. Внезапно Ангел задрожала и ее луч заметался по стенам. Стараясь это скрыть, это прижала фонарь к животу и глубоко вдохнула.

Понемногу она успокаивалась… А тем временем фонарь Крылатого методично обшаривал невысокий свод пещеры, словно дразня – или запугивая – ведь больше здесь ничего не было видно. Больше здесь ничего не было.

- А где же..? – наконец осмелилась спросить Ангел.

И в тот же миг луч его фонаря осветил стену прямо перед ней. Она не ожидала, что стена окажется так близко. Она не ожидала, что рисунки на ней все же будут. Она не ожидала, что краски будут столь яркими… Да все происходящее сейчас стало для нее полной неожиданностью!

Ангел, не веря самой себе, тому, что видела и чувствовала, подошла к стене и медленно отвела свой фонарь от живота. Резкая струя света ударила в рисунки перед ней, перекрыв и усилив луч Крылатого. Пестрые картинки заметались перед ней, голова пошла кругом… Ангел вертелась на месте, пытаясь разом вобрать в себя все: удивительно детальные и четкие – и в то же время такие схематичные изображения, мелкие и крупные, одноцветные и радужные… Господи, да откуда только у древних людей – или кто там это все рисовал – были такие краски? Как вообще они остались настолько яркими через столько лет?

Ангел засомневалась. Казалось невозможным, чтобы тысячелетние рисунки - наскальные рисунки – выглядели так. Настолько современно и броско.

Она подошла еще ближе к стене. Круг света на стене сузился, но стал еще ярче. Пальцы Ангела дрогнули, но прикоснулись к холодному камню.

Она не могла описать то, что почувствовала. Какое-то состояние… Словно ее заворожили. Как загипнотизированная, стояла Ангел у скалы, вглядываясь в мельчайшие черточки, оставленные здесь сотни лет назад давно исчезнувшей кистью…

Она ощущала холод, почти морозящий холод монолита… Огромного, уходящего в далекие глубины цельного куска земной тверди… И в то же время тепло. Странное, манящее тепло. Приходящее словно с самого далекого солнца. Чарующее и зовущее… Мягкое и податливое… Родное.

39.9

На закате Ангел вышла из пещеры. Вечерний ветер приятно холодил лицо и наполнял всю ее свежим воздухом. Вдвойне приятно после несколько затхлого, влажного и теплого воздуха Пещеры. Ангел приобняла себя за плечи, поежившись от резкой смены температуры, и села рядом с Крылатым. Отсюда, от входа в пещеру, открывался довольно неплохой вид. И пару минут оба провели в молчании, просто наблюдая. Прислушиваясь. Растворяясь.

Где-то там, за птичьими перекликами, за шелестом густой листвы, прячется деревня с ее Отшельником, ее тайнами, ее неразговорчивыми жителями… И пусть прячется. Сейчас Ангелу казалось, что это не имеет значения. Ничто не имеет значения. Ее всю наполняли видения картин с этих древних стен… Создавалось ощущение, будто они не только проплывают у нее перед глазами в каком-то внутренне-черепном видении, но и струятся в ее крови, раздуваются вместе с легкими при каждом вдохе и колотятся вместе с сердцем… Она чувствовала себя переполненной ими. И это было приятно. Странно…

Но это ее новое умиротворение резко нарушил Крылатый.

- Знаешь, а ведь я не хотел принимать все это.

- В смысле?

Ангел не могла понять, о чем он вообще говорит – о Крыле? О мире вокруг? О всей жизни? Все это – это так много… И Ангел лишь теперь это сама осознала.

- Понимаешь, когда я впервые увидел рисунки… Я… Я словно летал. Я такого подъема еще никогда не испытывал. Они стали моей целью – и моим результатом. Я думал – вот оно! Дело моей жизни. Известность и завершенность. И я не хотел того, что случилось потом… Да, после крушения Отшельник помог мне… Рассказал об истинном их смысле… Научил смиряться… Научил ждать и верить. Но я не хотел этого. Поэтому долго… очень долго его уроки проходили впустую. Я просто сидел здесь, смотрел на лес и не слушал. Рисунки мерещились мне повсюду, они словно преследовали меня… Отшельник говорил, а они все кружились и кружились перед глазами… Они уже не казались мне такими вдохновляющими. Они казались грубыми и мерзкими… Сам не знаю, почему. Потому что втянули меня в свою историю, наверное… А я хотел лишь быть свидетелем, летописцем… Но никак не участником.

Ангел молчала, пораженная. Почему-то ей казалось, что Крылатый всегда хотел этого… Всегда тянулся к Легенде, которую здесь нашел… А выходит… Выходит, что он – такая же жертва случая, как она сама…

- А потом он ушел. Оставил меня сидеть здесь и ушел. Я не догонял его. Мне было как-то все равно. Моя группа погибла, возвращаться мне было не на чем – да и некуда, в таком-то виде… Сама понимаешь. Я был раздавлен. А ведь у меня там была жена. Да… Мы всего полгода как поженились. И я не мог вернуться к ней. Отшельник мне все втолковывал, что это просто невозможно, что я должен забыть – что я перерожден и прошлая жизнь закрыта для меня. Но я и сам это все понимал. Правда, без учета всей этой его возвышенной цели. Я просто думал, что все кончено. И потому, когда он ушел, я ничуть не расстроился. Я сидел и думал. И без его монотонного голоса, полного еще незнакомых мне слов, я начал приходить в себя. Ну и есть хотелось. Знаешь, голод очень даже пробуждает и побуждает к действиям… Пришлось встать и искать что-то в лесу. Пришлось приноравливаться к Крылу, которое вечно цеплялось за кусты и шуршало, поднимая всех птиц в округе. Пришлось думать о том, как выжить – и что делать дальше… А вариантов у меня не было, кроме как искать дорогу обратно в деревню. Я и пошел.

Не знаю, на который день по возвращении я как-то начал общаться с местными… Да и сложно назвать это общением – тогда здесь было три человека, ты знаешь… И говорил со мной, по сути, один Отшельник. И того я с трудом понимал… За время работы нахватался некоторых общих слов, самых расхожих фраз, но… Но только тогда я и начал вникать в язык. Ведь никто из моей группы не выжил. На родном языке мне было говорить просто не с кем. А самому с собой разговаривать казалось как-то очень странно… Я не хотел выглядеть еще большим психом, чем уже был в своих глазах с этим Крылом… Я то старался не замечать его, то пытался оторвать его, и потом долго приходил в себя… А то вдруг оно мне нравилось. В яркие солнечные дни, которые настали после сезона дождей. Крыло было похоже на мороженое… Сливочное и тающее, такое прохладное в знойный день…