Волшебник Колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 8

Он был прав, но иногда слушать правду слишком тяжело. Так было и сейчас.

— Трудно поверить, что ты вызвал кого-то из Великих, и тебе ответили. Нам всегда говорили, что на это способны только посвящённые. Ни один мужчина в Эсткарпе никогда не ступал на эту стезю, и Каттее трудно принять такое. Как же тебе это удалось?

— Я действительно не знаю. Эфутур крикнул, что нас хотят взять в три круга, и мы поскакали, чтобы успеть прорваться.

Я рассказал о словах, принявших вид огненных стрел, и о сокрушительном грохоте, разметавшем всех.

— Когда наша мать давала нам имена, она просила для тебя мудрости, — сказал Кайлан задумчиво. — Похоже, ты действительно знаешь нечто такое…

Я вздохнул:

— Между знанием и мудростью громадная разница, брат. Не путай одно с другим. Я воспользовался знанием и не подумал о последствиях. Конечно, это был глупый поступок…

— Не совсем. Ведь это спасло вас, разве нет? И Дагона права, теперь мы знаем, что некие силы не ушли отсюда, а всё ещё действуют. — Он вытянул перед собой руки, задумчиво разглядывая их. — Большую часть жизни я воевал, но всегда — мечом. Теперь другая война, но я не колдун, и вся моя сила по-прежнему в моих руках, в моём теле, и ни к какой другой я не прибегну.

— И я отныне — тоже!

Он покачал головой:

— Не зарекайся, Кимок. Мы не в силах заглянуть в будущее и вряд ли захотели бы, если б могли, — ведь мы не властны изменить то, чему суждено случиться. Ты сделаешь то, что тебе выпадет, и я тоже, и любой в Эскоре. Мы будем идти к победе или поражению, и каждый сыграет в этом свою собственную предопределённую ему роль.

Я прервал его невесёлые рассуждения:

— Ты же говорил как-то, что тебе приснилось, будто на этой земле снова мир и здесь расселился наш народ, разве не помнишь?

— Сны обычно расходятся с явью. Ты ведь видел ужасный сон прошлой ночью?

— Тебе Каттея рассказала?

— Да. Она считает, что этот сон навела какая-то тёмная сила, которая пыталась на тебя повлиять.

— И ты так думаешь?

Кайлан встал:

— Возможно, вы оба правы: это и предзнаменование, и происки какой-то враждебной силы. В этом краю надо держать ухо востро и быть готовым ко всему…

На следующий день с рассветом мы опять отправились в путь — мы с Кайланом, Годгар и Хорван, трое людей Эфутура и Дагона. Мы выехали в сторону западных гор встречать тех, кто шёл к нам из Эсткарпа. Над головами у нас кружили фланнаны и птицы, служившие Дагоне гонцами и разведчиками; по их сообщениям, вокруг было неспокойно. На возвышенных местах мы видели наблюдателей — некоторые казались людьми, другие — чудовищами. Был ли то враг, готовившийся к удару, или только глаза и уши более мощного противника — этого мы не знали.

Подозрительные места мы миновали в обход. Когда возле реки нам встретился небольшой лесок, Дагона, остановившись лицом к нему, поднесла два расставленных пальца к губам и плюнула через них направо и налево. Мне этот лесок показался самым обычным, не хуже и не лучше любой рощицы в Долине. — «Сколько же всевозможных ловушек подстерегает в Эскоре несведущих и неосторожных», — подумал я.

Как ни быстроноги были рентаны, только через два дня достигли мы гор. Кайлан и я, спешившись, стали подниматься навстречу эсткарпцам. Нынешний подъём был не таким сложным, как наш переход в Эскор — теперь мы уже знали этот склон и двигались более коротким и лёгким путем.

Тех, кто сейчас шёл с запада, должно быть, вело сюда стремление, зароненное в Эсткарпе Кайланом. Это были воины пограничных отрядов, и с некоторыми из них нам довелось сражаться бок о бок. Увидев нас с Кайланом, они стали в изумлении протирать глаза, как люди, пробудившиеся от глубокого сна, а потом с приветственными криками радостно устремились к нам; кто протягивал нам руки, кто хлопал по плечу, — мы не стали для них изгоями.

И снова прошлое, казавшееся таким далёким, догнало нас. Мы узнали новости из Эсткарпа: усилия, потраченные на решающий удар против армии Карстена, настолько ослабили Совет Владычиц, что он утратил безраздельную власть над страной; многие колдуньи погибли, и теперь там фактически правил Корис с Горма, давний товарищ нашего отца. Он был занят укреплением власти в стране, где иначе грозил воцариться полный хаос.

В Эскор пришёл отряд, высланный, чтобы найти нас троих: Корис всегда был нам как отец, а его жена, госпожа Лойз, стала нам даже больше матерью, чем та, что была слишком занята другими делами, чтобы предъявлять права на эту роль. Итак, если бы мы захотели вернуться, мы могли бы сделать это — изгнание наше закончилось. Но мы с Кайланом знали, что обратного пути нет, и наше место в Эскоре.

Эти эсткарпцы встречались с людьми Хорвана, и им тоже передалось стремление двигаться на восток. Теперь они жадно слушали рассказ Кайлана и, кажется, не собирались возвращаться. Судьба хорошо послужила нам, послав этих испытанных воинов под наши знамена.

Мы быстро преодолели спуск, но за это время солнце скрылось, и по небу поползли тучи. Обитатели Долины ждали нас внизу. Дагона рассеянно приветствовала эсткарпцев, с беспокойством поглядывая вокруг, — один за другим подлетали и улетали её крылатые гонцы.

У нас с Кайланом тоже возникло какое-то гнетущее чувство, вызвавшее даже лёгкий озноб, но не оттого, что солнце скрылось за тучами и поднялся ветер, а от охватившего нас недоброго предчувствия, которое невозможно было побороть.

Но люди, совершившие переход через горы, устали; среди них были женщины и дети, для которых подъём и спуск оказались нелёгким испытанием. Необходимо было где-то разбить лагерь.

— Скорее в путь! — позвала Дагона, махнув рентанам. — Здесь задерживаться на ночь нельзя, мы станем лёгкой добычей для того, что скрывается во мраке.

— А что это может быть? — спросил Кайлан.

— Не знаю, оно недоступно зрению моей пернатой стаи, но я чувствую, как оно приближается.

Мы тоже это чувствовали. Даже воины, пришедшие из Эсткарпа, лишённые Дара, тревожно озирались, кольцом окружив своих женщин, надевая шлемы и застёгивая кольчужные шарфы.

— Эти люди не дотянут до Долины без отдыха, — предупредил я Дагону.

Она кивнула:

— Я знаю место, где можно разбить лагерь — жаль, это не слишком далеко отсюда, но всё-таки там лучше, чем здесь.

И Дагона повела нас. В предгрозовом освещении её волосы были серебристо-чёрными, а не золотисто-рыжими, как прежде. Всадники посадили с собой на рентанов женщин и детей. Со мной на Шиле ехала девочка-подросток с туго заплетёнными косичками под алым капюшоном. Она крепко держалась за мой пояс.

— Куда мы едем, господин? — голос её был нежный, как свирель.

— Туда, куда ведёт нас госпожа, — ответил я. — Это её страна, и она знает здесь каждую тропинку. Меня зовут Кимок Трегарт, а тебя?

— Я Лоэлла из рода Мохакаров, господин Кимок. А что это за птицы летят за госпожой? Ой, да это не птица — это… это человечек!

Один из фланнанов забил крыльями, зависнув в воздухе рядом с Дагоной, повернувшейся к нему.

— Это фланнан, Лоэлла. Ты никогда не слыхала о фланнанах?

Я почувствовал, как она ещё крепче ухватилась за мой пояс:

— Но ведь это выдумки, господин Кимок! Няня Гренвела говорила, что это сказки.

— В Эскоре, Лоэлла, многие сказки — быль. Держись-ка покрепче…

Мы выехали на равнину, и рентаны помчались вперёд с такой скоростью, что ни одна лошадь в Эсткарпе не смогла бы за ними угнаться. Дагона возглавляла отряд. Нависшая над нами угроза, которую мы почувствовали в предгорьях, стала почти осязаема: тучи окончательно заволокли небо, сгустились и почернели, погрузив всё в зловещий сумрак.

В этом сумраке то тут, то там появлялись тусклые огни, похожие на призрачные «свечи», маячившие на деревьях и кустах в ночь, когда колдуньи Эсткарпа заставили двигаться горы. Бледные, едва различимые в полумраке огни льнули к скалам, кустам, искривлённым деревьям. Глядя на них, я не испытывал желания приблизиться.