Замена (СИ) - Бондарь Дмитрий Владимирович - Страница 17

— Добрый день, уважаемый! Желаете отобедать?

— Ага, — не стал отказываться Хорст. — Желаю. Отобедать. Только где-нибудь, где мне мешаться никто не будет. Найдется такое местечко?

— Вы у нас прежде не бывали, уважаемый?

— Не-а, — честно ответил Хорст, вертя головой по сторонам.

— Тогда я могу предложить вам уютный столик в беседке над ручьем.

— Чего? — Как Хорст не смотрел по сторонам, а никакого ручья, и тем более беседки, разглядеть не мог.

— Пройдемте, уважаемый господин, — приторная улыбка показала Хорсту приличных размеров щербину между крепкими крупными зубами, а рука бровастого мягко и настойчиво потянула Хорста куда-то в глубину помещения.

В этот полуденный час большинство столов ещё пустовали, лишь за одним из них негромко чавкали два пожилых дядьки, судя по виду — из цеховой старшины. Какой-то толстозадый мужичок в видавшем виды платье, явно с чужого плеча, подливал масло в светильники на прокопченных стенах и что-то бормотал вполголоса себе под нос, медленно перемещаясь между столами. Сквозь узкие окна, кое-где ещё прикрытые ставнями, на соломенный пол падали пыльные лучи света. У большого очага суетились два юнца, выгребавшие золу, и сосредоточенная дородная тетка протирала белой скрипящей тряпкой дубовые перила, ведущие на верхние этажи заведения.

Бровастый служка протащил Хорста к неприметной двери под галереей второго этажа, отточенным движением сумел открыть её перед клиентом, придержать, и сам при этом умудрился оказаться позади Хорста.

— Проходите, уважаемый господин, сейчас всё сделаем так, как ещё ни для кого и никогда в «Свинье» не делали. — Басок нашёптывал в самое ухо, вернее в оба: бровастый заходил то слева, то справа, вытянутой рукой показывая дорогу через хитрое переплетение каменных дорожек внутреннего двора. — Вот здесь наше особенное место для самых благородных посетителей!

Хорсту польстило подобное отношение и, преисполнившись достоинства, он важно оттопырил нижнюю губу, чуть прикрыл глаза веками и лениво осмотрелся. Над журчащим ручьем высилась резная беседка с одиноким столом, всё вокруг утопало в плотной тени от могучих, но невысоких деревьев, с улицы не доносилось ни единого звука.

Хорст не заметил, как оказался сидящим на мягком стуле — почти таком же, какой стоял в кабинете Гровеля. Приятная прохлада успокаивала, и, пока обладатель свиных ушей рассыпался в любезностях, Хорст успел незаметно разуться под столом и блаженно расслабился: всё-таки драгоценные туфли не очень подходили для продолжительных пеших прогулок.

— К моему великому сожалению, уважаемый господин, мы не сможем показать вам всё великолепие изысканной кухни «Свиньи в ландышах» прямо сейчас — очаг ещё не разожжен, а на кухне принимают продукты и приступят к готовке ещё нескоро. Но кувшинчик савантейского, легкие закуски из рыбы, мяса, фруктов, овощей и грибов могут скрасить ваше ожидание.

— Тащи всё самое вкусное, — распорядился Хорст, — и кувшинчик этого… — он щелкнул пальцами, не рискуя выговорить незнакомое слово, опасаясь, что расторопный служка раскусит его недостойное происхождение.

— Савантейского? Конечно, сей миг! Меня, кстати, все называют Огюст. Так что, если надумаете изменить заказ или чего-то добавить — просто громко произнесите моё имя, хорошо?

— Ступай, Огюст, я запомнил.

Кувшинчик появился на столе очень быстро и к тому времени, когда бровастый Огюст подал закуски, вина в нем оставалась ровно половина. Поэтому был заказан ещё один, а распробовав напиток на вкус, Хорст попросил поставить на стол сразу ещё два — «чтобы зря не бегать».

Он вышел из «Свиньи» два часа спустя, с трудом расставшись с лучшим другом Огюстом, изрядно навеселе, осмелевший до непотребства и довольный жизнью как никогда прежде. Оказавшись на перекрестке, Хорст широко расставил ноги — чтоб не качало, упер руки в бока и по-хозяйски оглядел окрестности. Пара бедно одетых девиц, несущих в руках корзину с яблоками, не вызвали в его душе никакого отклика, кроме короткой брезгливой гримасы, на миг исказившей благообразный лик успешного негоцианта. Демонстративно отвернувшись от простушек, Хорст заметил мелькнувший за углом край приличного платья под кружевной накидкой и устремился следом, надеясь на приятное знакомство.

Сворачивая за угол, он уже почти бежал, и, не успев вовремя повернуть, выскочил прямо под копыта лошади какого-то дворянина, проезжавшего в этот час по Старой Каменной дороге, был сбит и, погружаясь в беспамятство, успел заметить склоняющийся над ним ангельский лик в обрамлении каштановых волос на фоне снежно-белых облаков. Прекрасные карие глаза заполнили собою всё видимое пространство, и Хорст, восхищенный как прозревший слепец, утонул в глубокой черноте мерцающих странным светом зрачков.

Гровель уже несколько раз успел пожаловаться (правда, едва слышно, но зато очень красноречиво), что еще одного лье этой «бешеной» скачки он не вынесет. Бродерик, чувствуя необыкновенный прилив сил, поначалу только отмахивался, но вспомнив о том, как трудно ему самому давались в последнее время конные прогулки, решил пожалеть своё прежнее тело и стал озираться по сторонам, выискивая в чередовании полей и околков подходящее место для короткой остановки.

Такое местечко было найдено близ невзрачной безымянной речушки на солнечной полянке, окаймленной с одной из сторон плотной стеной деревьев, поросшей слегка подсохшей, но ещё не полостью утратившей сочный цвет невысокой травой. Дурманящий запах полевых цветов разносился далеко вокруг и щекотал ноздри.

Пока оруженосцы устраивали коней и разводили костер под руководством Эмиля, Рональдо успел выставить пару часовых, а Бродерик, придерживая Гровеля под локоть, вывел беспрестанно кряхтящего купца на берег.

— Однако, чувствую я, что к вечеру нам не успеть, — сказал маршал, по-мальчишески запуская камень вдоль течения, — один, два, три, четыре, пять. Всё. Утонул. А лет семьдесят назад, помнится, по семнадцать раз над водой подпрыгивали! Эх, были времена! Ну-ка вот этот камешек попробую. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… А, чтоб тебя! То ли вода стала жиже, то ли камни кривее?

Гровель, поддавшись овладевшему им азарту, тоже бросил «блин», но тот, звучно булькнув, сразу утонул. А рука, неосторожно вывернутая, противно заныла, протестуя против подобных упражнений. Ганс охнул, и, растирая плечо, опустился на крупный валун, одиноко стоявший на берегу.

— Э, друг мой, ты поосторожнее с моим телом, — предупредил неосмотрительного купца Бродерик, — мне в него, может оказаться, ещё возвращаться придется.

— Не буду, — буркнул Гровель.

— Устал?

— Нет, не устал. Надоело быть старым, как сама земля. — Гровель с ненавистью потыкал скрюченными пальцами в темные пятна, украшавшие кисти обеих рук. — Но не это главное. Чем ближе подъезжаем к столице, тем неспокойнее на душе: чего там этот крестьянин с моим хозяйством наворотил?

Бродерик весело расхохотался.

— Что я такого смешного сказал? — Сварливо полюбопытствовал Гровель.

Маршал, подавляя рвущийся наружу смех, запустил еще один камень и лишь после этого ответил:

— Да уж после твоего хозяйствования даже пожар показался бы мелким происшествием. Чего он мог наворотить на пустом месте? Да и твоё ли это ещё хозяйство?

— Всё равно как-то не по себе.

— Просто ты очень старый, — Бродерику было весело, и скрыть этого он не пытался. — Найди в себе силы признаться.

Маршал поднял ещё один камешек, размахнулся, но бросить не успел: его тяжелое тело выгнулось дугой, руки изломанными ветками завернулись за спину, напрягшиеся ноги неестественно приподнялись на носки, из горла вырвался сдавленный хрип, а по лицу пробежала складка кожи — как будто некто огромный с нечеловеческой силой провел ладонью от правого уха к левому. Из открытого рта запрокинутой головы вырвался ярчайший луч света и рассыпался на отдельные блестки, окружившие его трясущееся тело. Бродерик повернулся несколько раз вокруг себя, подобный гигантскому волчку, и обессилено упал на четвереньки к ногам купца, воя от боли. Над рекой поплыл резкий запах серы.