Лабиринт для троглодитов - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая

— Вуковуд, прошло только полночи. Что же все-таки делать?

— Ждать. Отоспятся Чары с Боровиковым, рассветет, если связь с восходом не восстановится, может быть, просто поднимем один из кораблей.

— Гениально…

И в этот момент в шлюзовой грохнуло. Что-то посыпалось на пол, послышалась возня — наконец-то! Войти могли только люди, ведь скочи были здесь, в медотсеке, а никакое зверье не способно проникнуть через защитное поле.

Они разом вскочили, и даже не бросились навстречу прибывшим; с плеч упала такая тяжесть, что пришлось перевести дух и только тогда, освободившись от этого непосильного бремени ночного ожидания, почти спокойно выйти навстречу…

Тянуло сырым сквозняком, и в пустом тамбуре суетился киб, подбирая рассыпавшиеся коробки.

Вуковуд тревожно глянул на Варвару.

— Это я его посылала, — почти беззвучно прошептала она, — на ваш… этот… «пюсик». В медотсек… может не хватить…

Он поймал ее за плечи, обтянутые так и не снятым скафандром, скользким, как рыбьи потроха. Притянул к себе — думал, видно, что она заплачет. Варвара напряглась, не сопротивляясь, а прислушиваясь: из черного жерла выходного люка доносился свистящий гул, точно стремительно неслись тысячи маленьких серебряных саночек. Туча, слабо подсвеченная огнями иллюминаторов, уже спустилась ниже верхних оконечностей обоих кораблей — на соседнем замутился и исчез носовой сигнальный фонарь. Варвара мягко отвела руки Вуковуда, отключила защитную решетку, выглянула: тапиры, упрятавшиеся под «Дунканом», тревожно похрапывали, сбиваясь, в тесную кучу. Голове вдруг стало холодно; кисельный туман, опускаясь все ниже и ниже, залепил выход из корабля, но внутрь почему-то не пополз.

Вуковуд потянул ее обратно, чтобы не высовывалась. Судя по скорости движения, туча уже. легла на брюхо, растекаясь от одного края долины до другого серой простоквашей. Тут же полыхнуло, малиново-красным ополоснув стены шлюзовой, и в тот же миг рядом засвистело, зашуршало, зазвенело стеклянными нитями. Варвара не сдержалась, быстро натянула защитную перчатку и высунула ладонь наружу, подставляя ее стеклянному дождю. Тонкие ледяные спицы ткнулись в ладонь, не прокалывая синтериклона, — к счастью, они рождались на малой высоте и не вонзались, а просто сыпались сверху, словно сосновые иголки. Полыхало все чаще, и казалось, что там, за бортом, идет малиновый снег. Было тревожно, как в ненадежном одиноком жилье посреди метели. И дышать тяжело.

— Как-то там?.. — Пахло бедой, прямо-таки тянуло, но не из прикрытого решетчатой защитой люка, а совсем наоборот — сзади.

Они еще не переступили порога госпитального отсека, а ярко-красный прямоугольник уже подтвердил: да, худо. Состояние Рамболта тяжелое. Под крышкой саркофага четко проступало вытянувшееся серое лицо с такой сухой даже на взгляд кожей, что казалось, коснись — и зазмеится трещинками. Бесконтактные датчики расположились нимбом вокруг головы, и гибкие манипуляторы ползали по рукам, поклевывая вены. Открывать сейчас крышку было нельзя — Гиппократ делал больше, чем могли бы люди. И все-таки…

Вуковуд оторвал кусок ленты, выползшей из щели диагностера. Пробежал глазами.

— Хуже некуда, — сказал он, — это гравифобия. Варвара молча подняла на него глаза — она как-никак прошла фельдшерский курс, но о такой болезни и не слыхала.

— Это не болезнь. Состояние. Даже нет, требование организма. Короче, это компьютерный диагноз, люди в такое не верят…

Варвара быстро глянула на саркофаг — как это не верить, когда — вот… Снова молча выпрямилась, ожидая разъяснений. Она уже знала, сейчас ей придется сделать что-то невероятное, пока неизвестное ей самой, но что именно — для этого у нее было еще недостаточно информации.

— Вы, наверное, слышали, что после полетов все корабельные Гиппократы сваливают свои записи в одну кучу — кажется, где-то на Багамах. Там центр. Так вот, у людей, долгое время проведших в невесомости, особенно в юношеском возрасте, иногда при самом незначительном заболевании организм словно перестает бороться — и так до тех пор, пока больного не помещают в антигравитационную камеру. В состоянии невесомости организм как бы «приходит в себя». И заранее это ни распознать, ни предугадать нельзя. Со мной, между прочим, это тоже может случиться… Это что бы вы не пугались.

Она, не мигая, смотрела на него, словно не слыша. И тем временем лихорадочно прикидывала — что делать? Что делать?! И еще как-то подсознательно соображала — вот оно что, не пугайтесь… Это он затем рассказывал о своей истории, чтобы она не испугалась, если ей придется остаться здесь совсем одной с четырьмя бесчувственными людьми на руках. Ему очень не хотелось, но он рассказывал, чтобы она знала: то, что выпало ей, — это далеко не самое страшное…

— Наш антигравитатор включается только в полете, — отрывисто проговорила она. — На взлете и посадке. Предлагаете взлететь?

— Да.

— Вы — второй пилот?

— Нет. Придется положиться на автоматику.

— У нее два варианта; первый — выход на орбиту…

— Вот именно. Поднимаемся и ждем, когда к нам присоединятся ваши. У них есть врачи?

— Да, Дориан. Сусанин и Ригведас — биологи, с космической практикой. Помогут. Но подъем на левитре бесшумен, и они не узнают о нашем взлете. Могут проплутать в лабиринтах до второго пришествия. А потом пока вернутся, пока погрузятся на второй корабль, поднимутся и состыкуются с нашим… Целая вечность.

— Может, сверху связь установить легче? — предположил Вуковуд без особого энтузиазма.

— Не гарантировано. Автоматика нас обратно не посадит, мы окажемся наверху, запертые с умирающим человеком… А кто из ваших — врач?

— Монк.

— Проклятье… Сколько еще проспят ваш командир и этот… второй? Вуковуд набрал запрос на панельке Гиппократова пульта, вспыхнул экранчик: «Раньше шестнадцати часов пробуждение противопоказано». Варвара покачала головой — она представляла себе, насколько плохо соображает человек, насильственно вызванный из царства искусственного лечебного сна. Отпадает.

— Второй автоматический вариант — доставка на ближайший буй, — продолжал Вуковуд. — Кстати, там госпитальный комплекс не чета нашему… Расположимся и будем ждать всех — и вашу группу, и спасательный корабль с Большой Земли. Он уже мчится сюда…

— И будет дней через десять, — закончила Варвара. — Если учесть, что мы пойдем ему навстречу, — через семь.

— Да, но выхода-то нет.

— Выход — сейчас же, немедленно связаться с Сусаниным. Вуковуд первый опустил глаза. Что ответишь? Он так и стоял, тяжело опираясь на панель управления Гиппократа, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Пусть что-нибудь сделает, выплеснется, разрядится — полегчает. Потому что выхода действительно нет, если не случится чуда и сусанинцы не вернутся в течение часа сами собой. Щелкнул разряд ракетницы, еще и еще… Пусть. Мизерный шанс. Четырнадцать… Пятнадцать… Шестнадцать. Обойма. Он сделал над собой усилие и, придерживаясь за стенку, пошел на выстрелы. Сбросить бы лет десять, ему бы и вся эта эпопея с лабиринтом нипочем…

Варвара вышвыривала на пол содержимое арсенального сейфа, который по всем-то правилам должен был находиться под печатью. Но в полетах к оружию не испытывали большеземельного трепета — аппаратура как аппаратура — и сейф не запечатывали.

— Вафель, где красные обоймы? — крикнула она командирским тоном.

— В вертолете, — донеслось из госпитального отсека.

— О Санта Фермопила… И на кой ляд тут этих лабиринтов понатыркали?..

Обойма вошла с хрустом, и желтый трассирующий след наметил пунктирную звездчатую траекторию, огибающую черную громаду. Туча, осевшая на долину, исчезла, и тапиры, похрустывая еще не растаявшими ледяными иглами, выбирались на пастбище. Но уже следующее одеяло накрывало верхушки башен, и зарево распустившегося янтарного цветка едва-едва проступило сквозь мглу.

— Я так думаю, что это — игрушки, — негромко проговорил Вуковуд. — Игрушки для троглодитов. Залы игорных автоматов.

Щелкнул очередной выстрел, и желтая блестка влепилась прямо в середину «фасада», расцветая сияющим одуванчиком.

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая