Лабиринт для троглодитов - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 24
- Предыдущая
- 24/32
- Следующая
— Дорогое… удовольствие… — хлоп! — еще ракета.
— Сорок с лишним часов ночи — это, видимо, слишком тяжелое испытание для развивающегося разума. Те, кто прилетал сюда до нас, вероятно, поняли, что здешние приматы пошли на вымирание. Как и у нас на Земле — за исключением человека.
Да, Земле не повезло — сколько боковых ветвей человеческого рода кануло в вечность, да и высшие обезьяны без малейшего вмешательства цивилизации не оставили бы о себе никаких воспоминаний, кроме ископаемых косточек, через каких-то несколько десятков тысяч лет. Вуковуд прав — чартаров спасали, но им подарили не игрушки, а друзей и защитников.
— Хлеба… — пробормотала девушка, всаживая еще одну ракету в лоб лабиринту, — и только хлеба. Зрелищ им потребуется через много-много лет. А лабиринты — это сплошные зрелища.
— Вот именно, — кивнул Вуковуд. — Зрелища, притом загадочные, поражающие воображение, задающие задачки… Почему — через много? Именно сейчас. До эпохи лабиринтов половина жизни — ночная половина — пропадала впустую. Проспать сорок часов подряд они не могли, оставалось сидеть в норах и терпеть темноту. А лабиринты — это игротеки. Шары каменные, ступени… Мы не успели дознаться до условий хотя бы одной из этих игр, а ведь в «тронном зале» простейшая таблица умножения: наступаешь на первую ступеньку, и на потолке вспыхивают две полосы; перебираешься на вторую — уже четыре; а галерея с квадратными плитами — не проходили? Шахматная доска. Да и сам лабиринт, его же решить надо…
— Или сдохнуть с голоду, заблудившись…
— Никто не дохнет: заблудших смывает вода, прямо в пещеру. Они постояли, прислушиваясь; Вуковуду казалось, что где-то вдали подымается из темной и влажной долины приглушенный гул; Варваре же ничего не казалось, она твердо знала, что просто так Сусанин не вернется, и она прислушивалась не к внешним звукам, а к собственному внутреннему голосу. А он, собака, признаков жизни не подавал. Она сменила желтую обойму на зеленую и выпустила подряд две ракеты. Они чиркнули по самым верхушкам камней и ушли вверх градусов под сорок.
— Бесполезно, — прокомментировала собственные действия Варвара. — Чтобы Гриша заметил сигнал, его надо завесить прямо над вертолетом. Но их долина ниже нашей.
И, словно опровергая всю безнадежность этого заключения, она одну за другой влепила все оставшиеся четырнадцать штук в самый центр, где стоячий козырек отгораживал от прямого попадания парадный вход лабиринта. Ракетницу она держала двумя руками и целила прямо, только прямо.
И с каждой вспышкой в ней росла уверенность, что решение уже найдено. Решить лабиринт — это значит войти в него и из него же выйти. И путь этот долог и извилист.
Но это — для троглодитов.
— Все, — сказала она, швыряя ракетницу на пол.
Выдернула из арсенального сейфа тяжелый ствол полевого десинтора и в бессчетный раз удивилась тому, что и тут Вуковуд не задал ей ни единого вопроса. Не спрашивал, не советовал, не командовал. Короче, не мешал жить. И откуда только он взялся — такой…
— Идите к пациентам, Вуки, — сказала она. — Я скоро. Она опустила щиток шлема и подняла десинтор на плечо. Нырнула в люк. Кто тут из тапиров — ее персональный?.. А, вот, трусит навстречу, задирая хобот.
— Давай, милый! Прямо, только прямо!
Нельзя торопливо думать, и Вуковуд, умница, это понимал. Но когда решение пришло, надо наверстывать даже секунды. Не трусь только, сокровище мое клетчатое, если все получится, все яблоки камбуза твои; спокойно, спокойно, это всего-навсего черный холодный камень… Ближе… Еще ближе… И до чего же хорошо ты у меня слушаешься! Стоп. Приехали.
Теперь прижмись своим разлинованным боком к камню, а я встану тебе на спину… Спокойно, спокойно…
«Иллюминатор» был невелик, сантиметров двадцать, голову не просунешь. Постучала костяшками согнутых пальцев, по звуку стало ясно: толщина металлической заглушки не позволит пробить ее просто так, камнем. Приладила на плече десинтор, чтобы было поудобнее, регулятор разряда перевела на минимум и нажала спуск, прижимая выхлопное отверстие к серебристому кругу. Некоторое время она ощущала только зудящую дрожь разряда, потом раздался легкий хлопок, и разгорающиеся магниевым блеском осколки полетели внутрь лабиринта.
Варвара скосила глаз книзу — как там ее живой пьедестал? А ничего, стоит, привычный. Фейерверки тут не в диковинку. Тогда она прислонилась щекой к теплому зарядному ложу и глянула вдоль ствола и продолжающего его красного короткого луча. Оплавленная дыра позволяла рассмотреть совсем близкую темно-серую стену и круглое око «иллюминатора». Точно напротив. Да она в этом и не сомневалась.
Она просунула ствол подальше и плавно повела рычажок, увеличивая длину луча. Раздался хлопок — там, внутри, вспыхнуло, и алая проволока разряда протянулась сквозь второе оплавленное отверстие. Варвара прибавила мощность. Луч бил уже метров на двадцать, и следующий хлопок был едва слышен, но белая гвоздика, отдаленная расстоянием, расцвела и нанизалась на едва видимую все удлиняющуюся спицу, и еще вспышка, и еще… Ствол лежал удобно и равновесно, больше не давя на плечо, и можно было нарастить скорость, и где-то после семнадцатой вспышки Варвара сбилась со счета и все быстрее, но не теряя плавности, вела рычажок книзу, пока не почувствовала упор. Это значило, что луч ушел в бесконечность. Тогда она прибавила мощность, тоже до предела, и представила себе, как насыщенный толстый жгут перечеркнул ночное небо там, над долиной с каменными руинами, а даже если облака опустились над самыми деревьями, они должны были сейчас полыхнуть багряным заревом.
Варвара перевела дух, нашарила кнопку прерывателя и начала сигналить: три длинных луча, три коротких, три длинных. Три, три и три. SOS! Теперь это должен был принять и вертолетный скоч, если почему-то Гриша Эболи тоже спустился в подземелье. А каждый, человек ли, робот ли, приняв SOS, тут же должен ретранслировать его по всем имеющимся каналам. Она нажимала на шершавую кнопочку, чувствуя, как терпеливо переступает под нею усталое, не привычное к такой тяжести животное. Ну подожди, миленький, осталось не так уж много, на полной-то мощности разряда хватит минут на шесть-семь, я сейчас сделаю небольшую передышку, и ты, послушный мой…
Сглазила-таки! Тапир шарахнулся, приседая, и Варвара, выпустив из рук согревшееся, мелко вибрирующее ложе, упала на вздыбленную гриву и, с трудом удерживая за шею своего иноходца, остановила его и замерла, поглаживая по хоботу и нашептывая что-то ласковое и бессмысленное. Тапир стоял, широко расставив ноги и опустив голову, словно прислушиваясь к чему-то, доносящемуся из-под земли; Варвара уже примеривалась повернуть его обратно, чтобы хотя бы достать оставленный в «иллюминаторе» десинтор, как вдруг почувствовала толчок, точно животное подпрыгнуло на всех четырех ногах разом, — тапир издал трубный звук и, не дожидаясь очередной встряски, кинулся куда глаза глядят, запрокидывая голову с напрягшимся хоботом назад, словно хотел достать прижавшуюся к его спине девушку. Панический ужас, который наводит землетрясение на все живое, гнал его к далекому выходу из долины, а уходящая из-под ног почва заставляла его совершать конвульсивные, непредсказуемые движения, так что удержаться на нем без седла не смог бы и самый опытный наездник. Варвара слетела где-то на полпути к «Дункану», и тапир, кажется, даже не заметил. Она поднялась и побежала, тоже во власти животного страха перед колеблющейся землей, и в голове стучало единственное: «Не может быть, этого просто не может быть, потому что лабиринт не построили бы в сейсмической зоне, поэтому не может быть…» Но понемногу стыд перед этим страхом становился все сильнее, да и чего, собственно, было бояться — под ногами едва-едва подрагивало, и уж в первую очередь надо было думать не о лабиринте, а о кораблях, которые могли рухнуть, несмотря на превосходные амортизаторы; и не о тапире, обалдевшем от ужаса, а о Вуковуде, который, наверное, места себе не находил, потому что в его положении единственным разумным выходом было стартовать, спасая не корабль, а измученных спящих людей — автомат вывел бы их на орбиту. Но Варвара ни минуты не сомневалась, что именно этого он и не сделает. Она поняла это и побежала быстрее, еще быстрее, упруго отталкиваясь от уже неподвижной гулкой почвы, и звук собственных шагов рождал какие-то далекие, милые воспоминания…
- Предыдущая
- 24/32
- Следующая
