Я украл Мону Лизу - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/64
• Следующая

По замыслу, стена должна быть украшена сценой из военной истории города, и художники, стараясь не думать о предстоящем и неминуемом соперничестве, решили обессмертить битву при Ангиари. Леонардо да Винчи всецело углубился в работу. Вместе с ним, проявляя столь же невиданное мастерство, трудился Микеланджело. Дело спорилось, каждый рисовал на картоне часть своей картины: Леонардо да Винчи изображал лошадей, которые получались у него невероятно реалистичными, а Микеланджело рисовал обнаженные тела воинов – в изображении человеческого тела равных по таланту ему не было. Нередко, чтобы понаблюдать за работой исполинов, в залу Большого совета заходил молодой художник по имени Рафаэль, уже набиравший свою силу, но пока еще мало кому известный, и, глядя на работы Леонардо да Винчи, делал собственные наброски. Беседовать с юным Рафаэлем Санти нравилось Леонардо. Стараясь не опускаться до нравоучительного тона, он разговаривал с ним как с состоявшимся мастером.

– Маэстро, у вас очень хорошо получаются лошади, – признал в одну из встреч Рафаэль, чем невероятно позабавил мастера.

– Ты находишь? – поднял брови Леонардо. – Рад, что они тебе понравились.

Похоже, что Рафаэль не пожелал замечать ироничных интонаций.

– Мне приходилось видеть скульптуру вашего коня в Милане, более совершенной статуи встречать мне не приходилось. Вот только жаль, что французы сделали из нее мишень, и она значительно повреждена.

Леонардо сделался вдруг серьезен.

– Надеюсь, что потомки будут судить о ее совершенстве по эскизам, что у меня еще хранятся. А не желаешь ли прогуляться, молодой человек? – неожиданно предложил юноше Леонардо да Винчи, откладывая в сторону кисть. С первой же встречи он испытывал к Рафаэлю невероятное расположение и покровительствовал по возможности.

– С превеликим удовольствием, маэстро, – охотно отозвался Рафаэль, накинув на плечи меховую накидку.

Художники зашагали по улице.

– Что вы думаете о женской красоте? – спросил Леонардо да Винчи, посмотрев на Рафаэля, провожавшего каждую хорошенькую синьорину долгим нескромным взглядом. С грустью подумал о том, что когда-нибудь женщины отнимут у юноши не только талант, но и жизнь. Таким благовоспитанным мальчикам, как Рафаэль, отчего-то всегда нравятся женщины порочные, с червоточинкой в душе.

– Я убежден, что женщина – это самое прекрасное, что создал господь, – с некоторой горячностью отвечал Рафаэль Санти, слегка удивленный столь неожиданным вопросом.

Леонардо внимательно посмотрел на младшего друга. Несмотря на кроткую внешность, нетрудно было увидеть в его черных глазах бесенят неуемного желания, что бойко прыгали каждый раз, когда он смотрел вслед хорошенькой синьорине.

– Не могу с вами не согласиться, любезнейший мой Рафаэль. Но хотел бы высказать вам некоторое пожелание… По моему мнению, господь наградил вас незаурядным талантом, и вы должны его использовать всецело, не разбрасываясь на мимолетные увлечения.

– Мне трудно устоять перед искушениями, – с той же очаровательной улыбкой отвечал Рафаэль.

Леонардо едва кивнул. Такие мальчики с кроткой внешностью всегда живут страстями, влюбляются в женщин, а если наделены талантом художника, то под куполами соборов рисуют их в образе мадонн. Бедного юношу стоит только пожалеть: ему неведомо, какие страдания его стерегут и каким испытаниям будет подвержен его огромный талант.

– Если вы не научитесь этого делать, то впереди вас ожидают тяжкие испытания.

Рафаэль, заприметив красивую флорентийку, улыбнувшуюся ему весело, живо отозвался:

– Ради красивых женщин я готов шагнуть даже в огненную геенну.

– Хотите, я вам покажу символ женской красоты? – неожиданно предложил Леонардо.

– Вы это серьезно? – удивившись, спросил Рафаэль.

– Более чем.

– Я всегда считал, что совершенство многолико и имеет лицо всех прекрасных женщин.

– Смею убедить вас в противоположном. Совершенство всегда сдержанно и умиротворенно. Совершенство и буйство, которым обладает красивая женщина, несовместимые понятия. У одной может быть не столь выразительная внешность, но душа ее прекрасна… А другая неотразима внешне, как та девушка, – показал он на изящную синьорину в длинной с меховыми оборками платье. Почувствовав жгучие взгляды мужчин, девушка неожиданно обернулась и, приветливо махнув рукой, стремительно зашагала к поджидавшему ее экипажу, запряженному тройкой вороных лошадей. Это была графиня Мартиньяне, несмотря на молодость, весьма влиятельная особа во Флоренции, пользовавшаяся расположением самого Чезаре Борджиа. – Вот от таких женщин, как графиня, одни лишь страдания. Вы должны беречь себя, Рафаэль, чтобы создать как можно больше. Слишком много в вас заложено, и было бы очень жаль, если вы не реализуете свой потенциал.

– Но разве без страданий можно создать настоящие шедевры? – подивился Рафаэль. – Художники должны быть подвержены страстям.

Леонардо едва улыбнулся. В силу своей молодости Рафаэль воспринимал все несколько иначе, в другой плоскости.

– Тебе позволительно даже ошибаться, это право молодости.

Прошли по флорентийским улочкам, настолько узким, что возникало ощущение, что в них не способны разойтись два человека, идущие навстречу друг другу. Вышли на площадь Всех Святых, а дальше двинулись к небольшому базару с длинными торговыми рядами.

– Вы меня удивляете, Леонардо, – пожал плечами Рафаэль, – неужели среди лавок и торговых рядов вы отыскали свой идеал красоты?

– Дорогой мой друг, ты забываешь о том, что алмазы тоже находят в земле. И прежде чем украсить шею дамы, над камнем трудятся ювелиры, ремесленники… Вот, кстати, мы уже и пришли, – кивнул он в конец торгового ряда, где подле лавочника, торговавшего тканями, стояла молодая женщина лет двадцати пяти. – Как твои дела, Лиза? – весело спросил Леонардо да Винчи.

– Здравствуйте, господин Леонардо, – живо отозвалась женщина.

– Познакомься, это мой друг Рафаэль.

– Он тоже художник? – с интересом спросила девушка.

– О, да! И очень хороший. Уверен, что со временем ты о нем еще услышишь немало хорошего. Мы сошлись в споре о красоте, и я привел его сюда, чтобы он имел представление о настоящей женской красоте. Очень надеюсь, что мои наблюдения ему пригодятся в будущем.

– Господин Леонардо, вы опять шутите. – Полноватые щеки женщины слегка заалели, выдавая неподдельное смущение. Внимание художника ей было приятно. – Во Флоренции огромное количество красивых женщин, а я совершенно не считаю себя таковой. Вот графиня Мартиньяне – она очень красивая.

– Милая Лиза, – ласково проговорил Леонардо, – вы не все о себе знаете, вы совершенны! Я просто обязан закончить ваш портрет. Когда в следующий раз вы мне попозируете?

– Ой, даже и не знаю, что вам сказать, господин Леонардо, – потупилась молодая женщина. – Мы так часто с вами встречаемся, что мой муж начинает меня ревновать.

– Соглашайтесь, прекрасная Лиза! – восторженно воскликнул Рафаэль. – Если вас запечатлит такой мастер, как Леонардо да Винчи, то ваша красота перешагнет века! Уверяю вас, пройдет не так уж много времени, когда мужчины всего мира будут выстраиваться в длинную очередь лишь только для того, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на ваш прекрасный образ!

– Даже не знаю, что и сказать, – растерянно произнесла Лиза. – Вы очень убедительны, господин Рафаэль, мне, очевидно, придется согласиться. Давайте завтра, в два часа.

– Вы приняли правильное решение, – весело отозвался молодой Рафаэль Санти.

– Передавайте привет вашему супругу, – прощаясь, ответил Леонардо, слегка приподняв шапку.

– Он будет рад это услышать.

– Так что вы скажете о моем символе красоты? – торжествующе спросил Леонардо да Винчи, когда они отошли на достаточно большое расстояние.

– Сколько же лет вашей натурщице?

– Двадцать четыре.

– Извините меня, Леонардо, но для символа красоты мадонна Лиза, как это деликатнее выразиться… немного в возрасте. В своих картинах я использую более молодые модели. Они изящнее и естественнее.

• Предыдущая
• 41/64
• Следующая