Брачный экстрим. Школа «Челси». - Огородникова Татьяна Андреевна - Страница 2

Попасть на кастинг к этой тетке считалось невероятным везением, редкое счастье пройти его и остаться на курсе приравнивалось к получению Нобелевской премии. Поэтому все пятьдесят девчонок, большинство которых, несмотря на явные усилия произвести выгодное впечатление, выглядели жалкими и неприбранными, буквально ловили каждое слово и взгляд леди-босс.

– Меня зовут Инесса. Инесса Алексеевна Лосер. – Пытливый взгляд устремлен на каждую из нас – учениц закрытых курсов счастья. – С сегодняшнего дня я для вас – мама, папа, любимый человек, лучший друг и все остальное, чего вам не хватает в жизни. Обещаю, что со мной легко не будет. Я гарантирую единственное: если вы научитесь соблюдать правила, будете послушно и тщательно исполнять мои указания, терпеть все, что вам будет предложено вытерпеть, то перестанете хлебать лаптем щи уже через полгода-год после выпуска. А то и раньше. Все понятно?

Мы дружно молчали. Думаю, никто в душе не рискнул согласиться терпеть неизвестно что.

– Молчание – знак согласия. – Инесса придерживалась своего мнения. – Впрочем, я даю вам последний шанс: вы можете сделать выбор и просто уйти отсюда. Еще раз повторяю – легко не будет. Да, еще: те, которые рассчитывают получить диплом и гарантии, тоже могут покинуть помещение.

Она выдержала паузу в пять минут. Никто не сделал попытки даже приподняться со стула. Впрочем, может быть, кого-то парализовало… Да что говорить, мы все, молодые девчонки, чувствовали себя так, будто находились в клетке с удавом. Удав тем временем произнес еще одну речь:

– Хорошо. Я надеюсь, вы понимаете, что из присутствующих в аудитории пятидесяти милых девушек смогут остаться далеко не все? Возражать, сопротивляться и доказывать, что я не права, в этих стенах категорически запрещается! – Она вопросительно приподняла брови, что, должно быть, символизировало интерес к тому, поняли ее или нет. Лосер несколько секунд пытливо вглядывалась в лицо каждой из нас. Можете себе представить, сколько времени занял этот незатейливый процесс. Мне лично показалось, что я сижу здесь с середины прошлого века, а значит, такой бабке, как я, делать здесь совершенно нечего. В классе царила гробовая тишина. Возможно, некоторые из непарализованных умерли от остановки сердца или недостатка кислорода. Проверить никто не решался.

Инесса нарушила тишину стуком каблуков – прошлась медленным шагом вдоль рядов. Она поочередно вглядывалась в глаза каждой из присутствующих.

Мою соседку – белокурую девчонку с наивным взором и огромными черными ресницами – она, немного склонившись, взяла за подбородок и приподняла ее лицо.

– Улыбнись!

– Я н-не могу, не могу так… – Соседка опустила глаза.

Складка между бровей леди-босс стала еще глубже, в голосе появился металл, слова звучали до того четко, что, казалось, разрезали барабанные перепонки напополам:

– Еще раз говорю тебе: улыбнись! Покажи мне свои зубы, а потом засмейся, я хочу видеть, как ты радуешься! У тебя что, воняет изо рта? Или язык обложен белым налетом?

Мы буквально замерли на местах. Мне лично захотелось провалиться сквозь землю, но помешали бетонные перекрытия второго этажа здания бывшей средней школы. Я почувствовала, как тоненькая струйка пота потекла у меня от самого мысика волос, собранных в аккуратный хвост. Капля щекотала мне лоб, но я боялась пошевелиться, дабы не привлечь к себе внимания. Попытка стать невидимой не удалась.

– А ты, как тебя зовут? – Она прожигала меня темным взглядом. – Почему опустила глаза? Ну-ка, посмотри на меня! – Мне удалось поднять веки. – Что, неужели я такая страшная?

Я удерживала взгляд, стараясь смотреть только в переносицу Инессы. Голос мой спрятался где-то в груди и никак не хотел выползать наружу. Я прочистила горло:

– Хм… Нет, вы не такая страшная, то есть вы вообще не страшная, просто… Алена. Меня зовут Алена. – Я с огромным трудом вытаскивала из гортани каждое слово.

Если честно, она была не страшной, она была красивой и ужасной одновременно. Вблизи было видно, что ей уже порядком за пятьдесят, а может, и все шестьдесят… За такими женщинами, не обращая внимания на годы, всю жизнь устремляются душевнобольные почитатели и слабохарактерные ухажеры любого возраста, включая подростковый. Властное начало часто притягивает даже женщин – словом, для кумирообразования пол не имеет значения. Самим же властителям дум абсолютно по барабану, какого пола раб, который в очередной раз прислал мерзкий веник из бордовых роз или коробку шоколадных конфет. Веник не удостоится даже прикосновения, а конфеты при первой возможности будут переданы уборщице тете Мане. Тетя Маня, пожалуй, была одной из немногих смертных, не боящихся смотреть работодателю прямо в глаза. Для нас же не отводить взгляда и отвечать на вопросы было настоящей пыткой.

С этим могло сравниться только стояние у доски с невыученной химией, когда химичка подвергала меня глумлению на глазах у всего честного народа, в том числе Павлика Ростовского, моей первой и единственной любви на всю жизнь и до гроба. Сейчас я готова признать, что химичка Нина Ивановна в принципе была на редкость сдержанной, мягкой и интеллигентной в своих издевательствах женщиной. Я простила ей даже унижение от удара деревянной линейкой по лбу в присутствии всего класса и нежно любимого Павлика.

Пока я думала об этом, тщательно сосредоточившись на переносице моей новой учительницы, та не произнесла ни слова. Она почти физически присутствовала внутри меня, хотя со стороны казалось, что мы просто играем в гляделки. Когда я проиграла и моргнула около пяти раз, Инесса вдруг рубанула:

– Встань!

Я повиновалась и поднялась со стула.

– Выйди сюда! Ну что ты застряла, двигайся быстрее! – Она взяла меня за руку, вытянула в центр и с подъемом продолжила: – Смотрите на Алену! Смотрите и учитесь! Я обещаю вам, что она закончит мою школу с золотой медалью! Алена будет чемпионкой, потому что она умеет смотреть прямо в глаза и думать о своем. Правда, Алена?

– Ну… да. Если честно, правда. Думала о школьных друзьях, – немного слукавила я.

– Возьми салфетку и вытри испарину.

Инесса протянула мне полупустую пачку одноразовых салфеток. Вероятно, использованная часть, пропитанная потом и кровью предыдущей группы, незадолго до нашего урока была сожжена преданной уборщицей.

Я растерянно огляделась: кажется, попала в любимчики с первого же урока. Интересно, как это бывает в таких школах? Может быть, мне уже сегодня устроят темную?

Девчонки, однако, не проявляли очевидной враждебности – впрочем, прошло еще только пятнадцать минут. Мы пока даже не знали имен друг друга. Возможно, потому, что многие имена не пригодились бы для дальнейшего употребления. Я аккуратно промокнула мокрый от жары и волнения лоб.

Если вы гадаете, что получилось не так и почему вы не вышли замуж за миллионера, не говоря уж о миллиардере, для начала посмотритесь в зеркало.

Инесса вернулась к моей соседке, а я продолжала стоять посреди зала как истукан. Белокурой красавице с черными ресницами наконец удалось растянуть губы в неестественной, вымученной улыбке.