Инструктор ОМСБОН - Гуткин Михаил Львович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/20
• Следующая

– Ясно. Туда полк дойти не должен. Что предполагаешь делать?

– Была бы одна – вообще ничего предпринимать не стала. Ограничилась бы сбором информации, пока не вернулась к нашим. А так… Сколько у вас тут людей?

– Мы с капитаном и еще трое. В полукилометре отсюда еще взвод.

– Тогда подождем, пока вернется капитан. Если они уговорят комполка, то станем во главе колонны и постараемся их запутать. А иначе придется пристрелить полковника. Это я могу взять на себя, так как уже один раз с ним разговаривала и он немного меня знает. А вы, как только услышите выстрелы, попробуйте посеять панику и надавите на оставшихся командиров, чтобы изменили маршрут. В темноте и при неясной ситуации весь полк либо останется на месте, либо послушается вас.

– А как ты выберешься?

– Один раз уцелела и второй раз сумею. Тут от бабы не ждут каких-либо хитростей, а учили меня на самом деле очень даже неплохо. Вывернусь. Да и темнота поможет. Вы с капитаном, главное, не подведите.

Лейтенант кивнул, и мы присоединились к командирам, которые ждали приказа. Наконец вернулись комбат с капитаном. Комбат сказал, что приказано снова выслать разведку, а всем пока оставаться на месте. Я сказала, что у меня тоже есть информация и мне нужно переговорить с комполка. Слегка кивнула лейтенанту и поехала назад. Как только мы отъехали, я объяснила Леше и Косте, что говорила с переодетыми немецкими диверсантами, но не могла их задержать, потому что не была к этому готова. Ребята недовольно заворчали, но я их успокоила, сказав, что те никуда от нас не уйдут.

Как только мы добрались до штабных машин, я сразу же обратилась к полковнику и попросила вызвать начальника особого отдела. Почти тут же около нас возник старший лейтенант-особист.

– Товарищ полковник, в голове колонны находятся переодетые немецкие диверсанты. С одним из них вы тут беседовали. Капитан, лейтенант и три бойца. А дальше в полукилометре еще засада численностью до взвода. Их задача – не допустить дальнейшее продвижение полка. Про танки, полагаю, они врут. Просто хотят запутать.

– Ас чего вы взяли, товарищ Северова, что это диверсанты?

– Это я вам потом объясню, товарищ полковник. А пока нельзя терять ни минуты. Их нужно срочно задержать. Но если вы хотите подтверждения, то можете проверить. Вы их окружите, а я тут несколько раз выстрелю, вроде как хочу вас убить. Мои выстрелы послужат для них сигналом к действию.

Полковник кивнул особисту, и тот скрылся в темноте. Пока ждали, мне пришла в голову мысль, что немцы в чем-то все-таки недорабатывают. По словам лейтенанта, учат всех диверсантов «не выделяться, быть как все», сами при этом снабжают свои группы такими биноклями, которые в РККА днем с огнем не сыщешь. И скрепки необычные для документов используют. Чудики, одним словом. Минут через семь полковник повернулся ко мне и предложил стрелять. Я вытащила «парабеллум» и три раза пальнула в воздух. Почти тут же в голове колонны раздались выстрелы, которые, правда, быстро затихли. Еще через десять минут старлей вернулся:

– Товарищ полковник. Двое задержаны, остальные убиты. У нас легкие ранения получили три бойца.

– Вы уверены, что задержали именно диверсантов?

– Так точно, товарищ полковник. Проверил их документы.

Тут особист наклонился к полковнику и продолжил, заметно понизив голос:

– Признаки, полученные нами по ориентировкам, совпали.

– Хорошо, продолжаем движение. Задержанных доставите в особый отдел армии. Товарищ Северова туда как раз направляется. Составите ей компанию.

Ну, положим, я направлялась не совсем в особый отдел, но все равно это меня полностью устраивало. Я не удержалась и наклонилась к особисту:

– Что, нержавейка?

Старлей слегка дернулся, но потом сообразил, что я вполне могу быть в курсе дела.

– И она тоже.

– Вот и хорошо. Значит, я сделала все правильно. И еще, товарищ старший лейтенант. Обратите внимание на мой бинокль. У обычного армейца такого быть не должно. Это немецкий, цейссовский. – Надо все-таки выяснить, что это означает. – Ими снабжают диверсантов. Мне его выдали со склада НКВД.

– Спасибо, товарищ лейтенант, это я учту на будущее.

Тут я воспользовалась служебным положением и потребовала, чтобы мне передали все бинокли диверсантов – их, мол, следует сдать в НКВД. Старлей оторопел от моего требования, но, заметив кивок полковника, со вздохом согласился, и мой багаж пополнился тремя отличными биноклями. Зато в полку стало на пару мотоциклов и на несколько автоматов больше, что тоже было неплохо. Пистолеты ТТ для меня особого интереса не представляли – их достать не проблема.

Дальше наш полк двигался уже без приключений, если не считать небольшую перестрелку с остававшимися в засаде диверсантами. Но их при поддержке одного танка сопровождения очень быстро привели к виду, удобному для логарифмирования[7]. Пока нам было по дороге, я не удержалась и, договорившись с комполка, попробовала себя на трофейном мотоцикле. Оказалось вполне. И идет хорошо, и мощность больше, чем у наших. При случае надо будет где-нибудь «прихватизировать». Через двадцать километров я в компании команды, конвоирующей диверсантов, свернула к штабу армии, а полк двинулся дальше, на фронт. Удачи вам, бойцы.

Я вручила пакет командарму, ответила, как могла, на его вопросы и уже хотела было двигаться назад, как меня вдруг позвали к телефону, точнее к ВЧ. На другом конце был сам Жуков.

– Товарищ Северова. На обратном пути сначала поезжайте в 13-ю бомбардировочную авиадивизию.

Там завтра будут судить трибуналом замкомдива по техническому обслуживанию подполковника Шостака. Я знал его еще по Халхин-Голу как очень старательного командира. Поэтому хочу лично утвердить или не утвердить решение трибунала. Вам надлежит присутствовать на самом заседании, а потом, взяв решение трибунала, вместе Шостаком и его конвоем выехать в штаб фронта. Вопросы?

– Вопросов нет, товарищ генерал армии.

– Тогда выполняйте.

Вот еще одна головная боль! Интересно, что же такого натворил там этот Шостак, если его решили отдать под трибунал. Наверное, очень крупно накосячил, тем более что у подполковника возможностей накосячить намного больше, чем, скажем, у капитана. Я связалась с командиром 13-й БАД и договорилась, что без меня заседание трибунала они не начнут. Теперь небольшая арифметика. Заседание назначено на девять утра. Дорога туда займет примерно полтора часа. А сейчас час ночи. Значит, пять часов для сна у нас есть. Прекрасно. Мы с Лешей и Костей отъехали немного в сторону от штаба армии, вытащили многострадальный и слегка изрезанный парашют и залегли. Ух, здорово!

Для того чтобы выспаться, нам хватило трех часов, поэтому в 13-ю БАД мы выехали даже раньше запланированного времени. Наверное, это было правильно, так как в утренние сумерки вероятность бомбежек меньше. Немцы воюют строго по расписанию – ночью предпочитают спать. В результате к семи утра вся наша компания уже была в авиадивизии. Я представилась комдиву и сразу пошла искать трибунальцев. Состав трибунала, насколько я поняла, был более или менее стандартным: начальник особого отдела, воен-юрист и комиссар дивизии. Я по привычке сунулась к начальнику особого отдела. Капитан-особист выслушал меня без особой радости, но и кривиться не стал. В конце концов, его дело – обеспечить доставку подсудимого на суд, а потом, если что, привести приговор в исполнение. Если приговор хочет утвердить сам комфронтом, то капитану же проще. Сдал подсудимого мне, оформил, как положено, и свободен. Потом это уже будут мои заботы. Я попыталась выяснить, что же вменяют в вину подполковнику, но этого особист не знал – он просто выполнил приказ комдива. За подробной информацией можно обратиться к комдиву или к комиссару, но лучше подождать, так как на заседании трибунала обязательно все будет изложено самым подробным образом. Я решила послушать опытного человека и на время отстала со своими вопросами.

• Предыдущая
• 10/20
• Следующая