Инструктор ОМСБОН - Гуткин Михаил Львович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/20
• Следующая

– Но ведь вы, Анечка, относитесь к госбезопасности. Зачем же вам армейские знания? Вам диверсантов и шпионов надо ловить, а не воевать в строю.

– Ну, во-первых, диверсанты и шпионы не каждый день попадаются, а во-вторых, и это самое главное, сейчас у меня такая должность, а вокруг такая обстановка, что в любой момент кто угодно из нас может оказаться в строю, а то, еще хуже, в окружении. И тогда нужны будут именно армейские знания.

– Да, насчет обстановки – это вы совершенно правы. Боюсь, что не сегодня завтра наш штаб будет менять место своей дислокации. И тогда действительно будут возможны самые невероятные варианты. В том числе может получиться, что в немецком тылу вам было бы спокойнее, чем здесь.

– Может быть, может быть. Но здесь все-таки мы под защитой всей армии. Будем надеяться, что сумеем справиться.

Впрочем, последнее я сказала без особой уверенности. Романов это понял, но тему продолжать не стал. Мы договорились о времени и примерной тематике занятий. Буду надеяться, что развитые мозги и, как говорил папуля, математический склад моего ума помогут быстро освоить «Науку побеждать»[5]. Не вышло из меня Дмитрия Медведева[6], значит, нужно осваивать смежные профессии. Тем временем уже натекало 18 часов, я распрощалась с Романовым и пошла к генералу за очередным поручением.

Следующие два дня прошли, если можно так сказать, в штатном режиме. То есть я продолжала выполнять функции порученца командующего фронтом наравне с Коротыгиным и Селивановым. Пару часов удалось выкроить на занятия с Романовым. Сержанта-пулеметчика по фамилии Охапкин я 2 июля вытащила из медсанбата, причем врач, как в свое время Сергей Палыч, был чуть ли не шокирован скоростью заживления раны. Сам пулеметчик преисполнился ко мне благодарностью и был готов к выполнению любых заданий. По моей просьбе Серафимов проверил качество стрельбы нового пулеметчика и потом потихоньку шепнул мне, что Охапкин – пулеметчик от Бога. Грамотно поражает цели даже на расстоянии одного километра. Теперь, по согласованию с Серафимовым, при выездах Жукова Охапкин ездил в команде охранников, а когда товарищ Жуков был на своем рабочем месте, то сержанта забирала я. Сам Жуков был в курсе и не возражал.

А 3 июля я вляпалась в очередное приключение. Не знаю почему, но, видимо, прав был относительно меня товарищ Жуков, утверждая, что свинья грязь всегда найдет. Вообще-то я с этим и не спорила, но было обидно, что грязь эта появляется всегда неожиданно, не позволяя как следует к ней подготовиться. После обеда меня вызвал командующий и вручил очередной пакет, который я должна была доставить командующему 13-й армией. В этом пакете был приказ, увы, об отступлении. Правда, об отступлении организованном. При этом товарищ Жуков дал мне понять, что задержка с выполнением этого приказа может привести к перерастанию отступления в паническое бегство. Этот приказ я должна была доставить, добираясь в армию в составе мотострелкового полка, направляемого для пополнения 21-го стрелкового корпуса, который за последние двое суток понес тяжелые потери.

Комполка предложил мне двигаться вместе с его штабом, но поскольку это был мой первый опыт движения в сторону фронта в составе воинской части, то шило, сидящее в одном месте, толкнуло меня на движение с головным батальоном. А так как пыль от впереди идущих машин вдыхать не хотелось, то Леша, по моему пожеланию (не приказу), поехал почти во главе всей колонны, растянувшейся, наверное, на километр, если не больше.

Наша колонна вышла в сумерки, чтобы не попасть под очередную бомбежку. Двигались не спеша, тем более что движение сильно тормозили идущие, бредущие и иногда ехавшие навстречу беженцы. Дорога была относительно ровной, и я, положившись на высланных вперед мотоциклистов-разведчиков, а также на Лешу за рулем и на бодрствующего Костю-пулеметчика, благополучно задремала. Мне приснилось, что мы с Васей куда-то бежим от немцев. Вдруг Вася остановился и стал бросать назад гранаты, которые громко взрывались. Я дернулась и проснулась. Оказывается, взрывы были на самом деле. Вся колонна остановилась. Комбат на машине выехал вперед и стал ждать. Через несколько минут показалась наша высланная вперед разведка, причем мотоциклистов стало почему-то больше, чем уехало. Они подъехали к комбату.

Английская пословица гласит, что любопытство сгубило кошку. Мне стало очень интересно, что же там впереди произошло, поэтому я вылезла из машины и потихоньку пробралась вперед. Там кроме мотоциклов наших разведчиков стояли еще два мотоцикла, и какой-то пришлый капитан возбужденно говорил, что впереди примерно в полутора километрах прорвались немецкие танки. Вот не было печали! Правильно говорил Романов, что неизвестно, где будет спокойнее: в тылу у немцев или в действующей армии.

Комбат с капитаном стали обсуждать, что и как следует сделать. Я подошла еще ближе, чтобы все слышать. Где еще можно набраться опыта, как не в таких ситуациях, слушая профессионалов. По дороге я оступилась, и болтавшийся у меня на шее бинокль больно стукнул по груди. Я от неожиданности выругалась. Капитан обратил на меня внимание, и мне показалось, что по его лицу пробежала тень удивления. Не знаю, что меня торкнуло, но я вдруг взяла и подмигнула капитану. На его лице снова промелькнуло удивление. И тут я обратила внимание на то, что на груди у этого армейского, между прочим, капитана висит точно такой же бинокль, как и у меня. В памяти сразу всплыли слова Виталия Кузьмича о том, что абвер всегда обеспечивает своих диверсантов всем самым лучшим. Это что же получается – капитан на самом деле является диверсантом? И он здесь с несколькими помощниками, а я одна. Понятное дело, что вокруг наши советские бойцы, но меня они не знают. Только комбат немного в курсе. Если я сейчас попытаюсь задержать этого капитана с его компанией, то они могут объявить меня немецкой шпионкой и с ходу пристрелить. Резко уйти тоже опасно. В сумраке и в суматохе потом все они быстренько удерут, оставив тут мою тушку. Нет, голубчики, так дело не пойдет. Мне моя тушка дорога, и дырявить ее никому не позволю.

Пока все эти мысли мелькали у меня в голове, комбат принял решение и отправился с капитаном на доклад к полковнику. Тем временем один из его сообщников в звании, как я рассмотрела, лейтенанта неожиданно подошел ко мне:

– Товарищ лейтенант госбезопасности, разрешите вас на пару слов.

Вот еще напасть! Что он от меня хочет? Мы отошли немного в сторону, и тут лейтенант злобно зашипел:

– Ты что, дура, нацепила «парабеллум»? Тебя же вот-вот раскроют. Не могла взять табельное оружие красных? Ты бы еще вальтер прихватила!

Понятно, он принял меня за свою. Я благоразумно не стала его информировать, что вальтер у меня тоже есть, а робко так возразила:

– Дело в том, что у девки, которую я вытряхнула из этой формы, было официальное разрешение на «парабеллум». И внешне мы с ней были похожи. Только выглядела она чуть старше меня, но тоже блондинка.

– Все равно. Тебе что вдалбливали на занятиях? Не выделяться, быть как все, не привлекать внимания. Завтра же достань наган, а «парабеллум» спрячь. Да и форму лучше бы иметь армейскую, а не гэбэшную. Ведь говорили же, что в армии чекистов не любят. Сколько у тебя здесь бойцов?

– Никого нет, я одна. Нас ждали в месте прибытия и с ходу стали стрелять. Мне чудом удалось уйти. Потом вот нашла бабу в форме и немного похожую на меня. Втихую ее пристукнула и переоделась. Только так и удалось выкрутиться.

– Так, значит, к нам затесался предатель. Ты в какой группе была?

Единственный вопрос, на который я заранее заготовила ответ.

– Об этом поговорим, когда выполним задание и вернемся в школу.

Слава богу, что такой ответ лейтенанта удовлетворил, и он, наконец, успокоился.

– Ладно, об этом потом, а пока скажи, куда направляется полк?

– Понятия не имею. Из разговоров уяснила, что идет на фронт на замену какой-то части.

• Предыдущая
• 9/20
• Следующая