Ограбить Европу - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/54
• Следующая

– Вы так щедры, господин Берг…

Хозяин сдержанно кивнул:

– Я это знаю… Правда, щедрым я бываю не для всех, – добавил он тотчас. – Но вы входите в число тех, которым я всегда рад помочь. И знаете почему?

Пожав плечами, Томас отвечал:

– Возможно, вы испытываете ко мне какое-то расположение.

– Совершенно верно. Ведь вы чертовски талантливы! Так нарисовать казначейский билет и при этом избежать множества ловушек, поставленных художниками Монетного двора, способен только поистине одаренный человек. Поверьте мне, подобную работу мы предлагали многим, но исполнить ее сумели только вы.

– Я очень рад, что моя работа вам понравилась.

– Вы знаете, чем мы здесь занимаемся?

– Во время знакомства вы сказали, что занимаетесь рекламой.

Неожиданно Вольфганг Берг рассмеялся. Смех у него оказался очень заразительным, невольно вызывая ответную реакцию. В доверительной беседе и в непринужденной обстановке Берг весьма веселый человек. Видно, громоздкий стол и офисная обстановка накладывают свой отпечаток, заставляя вести себя сдержаннее.

– Совершенно верно. Мы занимаемся рекламой государственных денег, а для этого печатаем фальшивые. И видите, – обвел он рукой дорогую обстановку, – это приносит определенные плоды. Во всяком случае, позволяет жить безбедно и даже скопить что-то на старость. Кстати, ваша гравюра сейчас в работе. Через несколько дней мы выпускаем новую партию казначейских билетов, и, поверьте, они совершенно не будут отличаться от настоящих.

В горле образовалась сухость. Томас невольно сглотнул.

– А вы не боитесь, что я расскажу о вас полиции?

Вольфганг Берг отрицательно покачал головой. Выглядел он совершенно спокойным.

– Не боюсь. Насколько я успел вас понять, вы склонны к риску; а потом, разве в вашей жизни могут помешать хорошие деньги?

– А вы знаете, что будет с вами, если вас все-таки поймают?

– Самое меньшее, что нам грозит, – пожизненная каторга. Но изготовлением фальшивых денег мы занимаемся уже давно и, как видите, находимся в добром здравии. – На лице Томаса промелькнуло сомнение. Осталось немного надавить. – И потом, мы не собираемся заниматься этим делом всю жизнь. Напечатаем ровно столько, чтобы нам хватило до глубокой старости, и будем поживать припеваючи. Сами представьте, какие возможности у вас развернутся, когда у вас появятся деньги. Нет, милый друг, я вам говорю не о тех жалких тысячах, что дал вам в качестве аванса, а о настоящих деньгах! Поверьте мне, все женщины мира будут ваши. А на ту легкомысленную девицу, что ушла с бравым капитаном, вы даже не взглянете!

– Вы и об этом знаете? – удивился Враницки.

– Мы много о чем знаем, дорогой Томас. Извините меня, но я даже знаю о том, что этот капитан отвел ее в дешевую гостиницу, где остановился. Гретхен ушла от него только утром.

Сжав кулаки, Томас невольно застонал. С мерзавкой было покончено. Она из тех девиц, что не любят ждать, развлечения всегда были для нее на первом месте.

– Так вы согласны?

– Хорошо, – выдавил из себя Томас, – что я должен делать?

– Вы должны изготовить гравюрные доски для печати. Сумеете?

– Попробую. Для художника моего уровня это будет несложно.

– А теперь самое время определиться с вашим гонораром. Десять тысяч марок в месяц вас устроит?

Томас невольно сглотнул. За год выходило целое состояние. Теперь жизнь представлялась ему не такой унылой, как поначалу.

– Вполне. Когда приступать?

– Что тянуть со столь важным делом? Давайте приступим прямо сейчас. В этой комнате имеется все самое необходимое. – Поднявшись с кресла, он толкнул соседнюю дверь. – Прошу вас, сударь!

Вошел адъютант и, положив на стол шесть казначейских билетов, сказал:

– В нескольких лавках на Александерплац выявлено два десятка фальшивых билетов.

Гельмут Вольф взял один из казначейских билетов номиналом в двадцать марок и повертел его в ладонях. На первый взгляд фальшивка ничем не отличалась от настоящего билета. Выдержаны были все цвета, тональные переходы, даже рельеф рисунка в мельчайших тонкостях повторял настоящий. Фальшивка была изготовлена способом глубокой печати, что однозначно указывало на талант фальшивомонетчика. При глубокой печати мастер вынужден был вручную наносить тиснение на изготовленные подделки, однако все линии выглядели ровными. Рука ни разу не дрогнула, что указывало на невероятное мастерство фальшивомонетчика.

– Как определили?

– Вычислили по номерам билетов. Многие из них имеют один и тот же номер.

– Понятно.

Фальшивые банкноты и казначейские билеты гуляли по Рейху без малого уже год, однако дело не продвинулось ни на шаг; отсутствовала даже ниточка, за которую можно было бы зацепиться и потянуть.

Подделки выглядели почти совершенными. Проводились многочисленные анализы краски и бумаги, но эксперты в один голос утверждали, что они ничем не отличаются от подлинных. В заключении специалистов отмечалось, что банкноты и казначейские билеты были изготовлены одной и той же преступной группой. Уже трижды на протяжении последнего года начальник полиции обращался к руководству Имперского банка, чтобы те помогли выявить все фальшивые деньги, но всякий раз наталкивался на один и тот же ответ:

Впрочем, один точный признак все-таки существовал: на крупных партиях казначейских билетов всегда присутствовали одни и те же номера. Их можно было обнаружить только в том случае, если бы казначейские билеты поступали в массовом количестве, определять же поштучно не представлялось возможным.

Гельмут Вольф посмотрел на водяной знак: ничего такого, за что можно было бы зацепиться взглядом. Расправленные крылья орла были четко очерчены, никаких размывов или неровностей, свидетельствовавших о поддельности. В бессилии Вольф скомкал фальшивую банкноту – послышался подозрительный хруст. Начальник полиции достал из портмоне настоящую купюру и тоже помял ее. Хруст был, но он значительно отличался от того, что производила фальшивая банкнота.

Возможно, что это был единственный достоверный признак, по которому можно было идентифицировать фальшивые деньги. Но кому в голову придет мысль безжалостно мять казначейские билеты? Если подойти с подобным предложением к руководству Имперского банка, они просто посмеются.

Гельмут взял следующий билет. Его номер в точности совпадал с предыдущим. Надо отдать должное дотошности неизвестных лавочников, сумевших разглядеть одинаковые номера на разных билетах.

– Переписать номера всех фальшивых купюр и раздать их в банки и во все крупные магазины. Пусть охрана задерживает всякого, кто принесет билеты.

– Слушаюсь, господин начальник полиции, – отвечал адъютант.

Гельмут Вольф считался одним из лучших специалистов в Рейхе по фальшивомонетчикам, что благотворно отразилось на его карьере. Некоторое время назад он засадил за решетку преуспевающего коммерсанта Рудольфа Меркеля, печатавшего деньги на протяжении многих лет. Никто даже не мог и предположить, что солидный человек, имевший вес и уважение в высшем обществе, займется столь постыдным делом. Как позже объяснял сам Меркель, на изготовление фальшивых банкнот его подвигла нужда. Бизнес по продаже кожи неожиданно стал трещать по швам, он залез в долги и вместо того, чтобы усиленно зарабатывать деньги и спасать положение, принялся их печатать. Человеком он был талантливым и за десять лет непрерывного труда сумел напечатать почти три миллиона марок.

Возможно, что он и сейчас занимался бы тем же самым, если бы его не выдала брошенная любовница. Неудивительно – женщины не забывают обид. Но все-таки его фальшивки имели ряд существенных недостатков, главным из которых был нечеткий водяной знак. А потому марками можно было пользоваться только на окраине империи. По его банкнотам, выполненным зачастую не совсем качественно, было понятно, что работает одиночка. На рынок они поступали нечасто и, как правило, единично. А нынешние деньги, вне всякого сомнения, печатала какая-то очень талантливая и весьма плодовитая преступная группа. Об этом свидетельствует даже огромное количество фальшивок, гуляющих по Рейху.

• Предыдущая
• 28/54
• Следующая