Ограбить Европу - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 41
- Предыдущая
- 41/54
- Следующая
Но извозчик, проехав вдоль Адмиралтейского проспекта, повернул на Невский. Филеры одобрительно переглянулись, подумав об одном: в этот раз государь решил проведать свою старинную фаворитку придворную статс-даму Варвару Гурскую. Являясь некогда любовницей государя, она нередко выступала посредницей в его многочисленных связях. Невольно напрашивалось предположение, что Его величество положил глаз на какую-то очаровательную фрейлину и, видно, будет просить статс-даму выступить в роли свахи.
За свои услуги Александр щедро расплачивался с Гурской: кроме причитающегося ей по праву ордена Святой Екатерины, она владела небольшим имением неподалеку от Северной столицы. Как правило, Александр выходил от придворной дамы далеко за полночь. Оно и неудивительно – они так давно знают друг друга, что им есть не только о чем поговорить, но и чем заняться.
Впрочем, в самом конце Невского проспекта проживала еще одна его любовница – Евдокия Тенешова, но заглядывал он к ней крайне редко, задерживался ненадолго, и филеры не без основания полагали, что наведывался он к ней только затем, чтобы повидаться со своей незаконнорожденной дочерью Фросей.
Но карета миновала дом статс-дамы Гурской и покатила далее по Невскому, а возничий, бравый малый в нарядном синем сюртуке, громко покрикивал на нерадивых прохожих, стремящихся перебежать дорогу перед самыми копытами лошадей.
Филеры глубокомысленно переглянулись: оказывается, у императора имелись неведомые им секреты. Извозчик докатил до Аничкова моста, предварительно обругав карету, торопившуюся навстречу, и повернул направо, на Фонтанку.
Становилось все более увлекательно. Прежде государь здесь не появлялся. Филеры, скрываясь в тени откинутого верха кареты, колесили следом, не отставая. Наконец, карета остановилась подле особняка, фасад которого был выкрашен в малиновый цвет. В этом доме проживал капитан 1-го ранга Иван Максимович Алексеев, отбывший третьего дня в кругосветное странствование. Кроме огромного роста и недюжинной силы, он славился еще и тем, что у него была прехорошенькая супруга Надежда Турбина, статс-дама императрицы. Как-то однажды, появившись с мужем на императорском балу, она была отмечена Александром Третьим; какое-то время они стояли в стороне и о чем-то мило разговаривали, вызывая нешуточную зависть у всех дам, кто в этот вечер пришел на бал. Но кто бы мог подумать, что мимолетная встреча будет иметь столь значимое продолжение, из-за которого государь способен оставить все свои привязанности…
Судя по всему, Александра Александровича уже дожидались: как только он взошел на крыльцо, дверь тотчас широко распахнулась и, впустив его вовнутрь, тотчас захлопнулась, спасая самодержца от любопытствующего взгляда.
Старшим в паре филеров был Иннокентий Степанов, окончивший школу тайных агентов пять лет назад. Подняв воротник и глянув на затянувшееся серой тучей небо, он велел напарнику нести вахту, сказав, что подъедет сменить его через пару часов. Дел у него к этому часу накопилось много, и первое из них – написать отчет о вчерашнем дне. Почему бы не сделать это сейчас, когда государь милуется с чужой женой…
Второй филер, расположившись у соседнего дома, понимал всю бессмысленность ожидания и по собственному опыту знал, что государь ранее чем через три часа из дома не выйдет. Ничего не оставалось делать, как позевывать и топтаться подле парадного подъезда до тех самых пор, пока не подойдет на смену напарник.
Дождь, как это всегда случается, пошел негаданно. Неожиданно в считаные минуты безобидная темно-серая дымка, сгустившись, превратилась в тяжелую тучу, беременную дождем, и вскоре разразился самый настоящий ливень, какой случается, быть может, три или четыре раза за лето.
Полагая, что государь пробудет в доме не менее часа, филер решил переждать дождь в булочной, размещавшейся по соседству, а заодно разогреть поостывшую кровь чаркой вина.
Кто бы мог подумать, что в это самое время Александр по какой-то одной ему ведомой причине выскочит под дождем из особняка и, поймав проезжавшего «ваньку», отправится во дворец. Добравшись до парадного подъезда без сопровождения, государь вдруг обнаружил, что денег у него не оказалось, и в залог платы он оставил кучеру собственную шинель из тонкого английского сукна. Когда из дворца вышел адъютант Александра Третьего, чтобы расплатиться с «ванькой» и забрать царскую шинель, то кучер ни в какую не соглашался отдавать дорогую вещь, полагая, что имеет дело с обыкновенным жульничеством. И только когда к недоверчивому вознице вышел личный извозчик государя (степенный Михаил Евграфович, которого знали все извозчики Санкт-Петербурга), «ванька» поверил, что подвозил самого государя, и за щедро пожалованное серебро вернул царскую шинель.
Состоявшийся случай имел нехорошие последствия для его личной охраны: гвардейцев, стоявших в карауле и прозевавших выход государя в город, отправили в Тобольск, а офицеров разослали по гарнизонам. Их сиятельство граф Уваров также был недоволен произошедшим, и Кирилл Бобровин ожидал предстоящего разгрома.
– Входите, – слабо улыбнувшись, проговорил секретарь, – Александр Петрович уже ждет вас.
Возможно, что улыбка у секретаря была самая обыкновенная, ничего не значащая, но в этот раз она показалась Бобровину невероятно иезуитской.
Не проронив ни слова, начальник первой экспедиции вошел в просторный кабинет, обставленный мебелью из черного дерева.
– Батенька, Кирилл Федорович, – обиженным тоном протянул Уваров, – это что же такое получается? – Бобровин внутренне сжался, стараясь подобрать подходящие слова для оправдания, но начальник Третьего делопроизводства неожиданно заговорил вновь: – Это что же делается с нашим подшефным?
– Следовало быть более осмотрительным, государь был…
– Помилуйте, о чем вы? – удивленно переспросил граф. – Я говорю о Леониде Варнаховском.
Бобровин сдержал вздох облегчения – уж о Варнаховском он не забывал. Вчерашним вечером Кирилл Федорович получил от него депешу, в которой тот сообщал, что уже неделю находится в болгарской столице, поселившись в одном из самых фешенебельных гостиниц.
– А что с ним?
– А вы, батенька, читаете газеты? – прищурился Уваров.
– Кхм… По долгу службы обязан.
– И что же вы там вычитали? – хитро посмотрел граф на примолкшего Бобровина и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Газету «Фигаро» пролистали?
– Ну-у, – неопределенно протянул Бобровин. – Кое-что просмотрел, секретарь принес сегодня утром.
– А я вот ознакомился подробнейшим образом… – И, взяв в руки вчетверо сложенную газету, Уваров прочитал: – «Русский аферист Леонид Варнаховский, прославившийся тем, что продал американскому бизнесмену Анри Моргану царский Зимний дворец в Санкт-Петербурге, а во Франции на сотни тысяч франков обыграл мошенническим путем одно из самых старых и респектабельных казино Европы «Grand Casino», объявился в Германии. Из наших достоверных источников известно, что длительное время вышеупомянутый аферист изготовлял фальшивые банкноты, не вызывавшие нарекания даже в Имперском банке. По данным немецкой полиции, фальшивомонетчику удалось заполучить свыше одного миллиона марок. Преступнику удалось скрыться от правосудия в России, где он находится под покровительством властей…» Что вы на это скажете, Кирилл Федорович? – отложив газету, спросил Александр Петрович.
– Я не терял с Варнаховским связь, в настоящее время он находится в Болгарии. Сообщение от него я получил вчера вечером, – несколько обиженно протянул Бобровин.
– Это еще не все, милостивый государь. – Граф взял следующую газету. – А хотите послушать, что пишут в пятничном номере «Франкфуртского обозрения»? – О чем пойдет речь, Бобровин не знал, а потому предпочитал хранить молчание. – Так вот я вам скажу… «Как стало нам известно, в немецких княжествах орудует мошенник европейского масштаба, бывший поручик русской армии Леонид Варнаховский. За ним числится целый ряд преступлений, связанных с подлогами и обманами. Он занимается тем, что одурачивает европейских ювелиров, продает фиктивные земли и поместья, преподносит в дар высоким особам лошадей, взятых напрокат… Впрочем, перечислять все его аферы не имеет смысла, это займет не одну газетную полосу. В Германии мошенник занимался тем, что чеканил фальшивые монеты, и, судя по тому, что так и не был пойман, занимался весьма успешно. Есть предположение, что русская тайная полиция воспользовалась криминальными талантами поручика Варнаховского, чтобы нанести значительный экономический урон Германии. Судя по тому, что в настоящее время немецкую биржу лихорадит, да и вряд ли отыщется магазин, в котором не обнаружилось бы фальшивой монеты, то можно смело сказать, что миссия поручика Варнаховского удалась…» – Уваров небрежно бросил на стол газету. – А теперь что вы скажете, любезнейший Кирилл Федорович?
- Предыдущая
- 41/54
- Следующая
