Повелители Небес - Уэллс Энгус - Страница 10

Глава 3

Мы достигли устья реки Камбар, когда вечерние сумерки окончательно растаяли, уступая место ночи. Путешествие никак нельзя было назвать длинным, но мне никогда раньше не случалось уезжать так далеко от дома, поэтому и показалось, что плыли мы очень долго. Луна, выросшая только наполовину, светила нам в спину. Ее серебряный свет делал волны реки, вливавшиеся в соленые океанские воды между двух поросших соснами мысов, похожими на трепещущие надкрылья жука.

Андирт круто повернул руль, и я не задумываясь бросился к парусу. Мне слишком поздно пришло в голову, что, наверное, следовало бы уступить эту обязанность Рекин, но она промолчала, любезно предоставляя мне возможность самостоятельно выполнить эту задачу, чтобы я уже с первых шагов своей новой жизни мог ощутить себя не простым пассажиром, а как бы членом экипажа. Я оказался достаточно ловким и сумел развернуть парус так, что ветер еще какое-то время позволил нам подниматься вверх по реке. Затем сели за весла. Здесь Рекин снова уступила мне свое место. Поэтому всю дорогу, пока мы шли к Камбару, я лицезрел только спину Андирта, увидев замок лишь тогда, когда наш путь был завершен.

Привычного мне берега там не оказалось — лишь каменный причал, возле которого в гавани тут и там стояли прибитые приливом к стенам рыбацкие лодки. Ловко (кровь у меня кипела, подогреваемая выпитым накануне) я выскочил на каменный пирс и прикрутил носовой конец к металлическому кольцу. Теперь я мог обернуться и обозреть город.

Скалы на этом берегу реки были невысоки, а вблизи гавани находилось широкое ущелье; более отлогий его склон от самого подножия был усеян хижинами наподобие той, в которой я вырос и провел детство. Выше располагались дома, показавшиеся мне тогда просто гигантскими. Их покрытые черепицей крыши заливал свет луны, а фасады некоторых из них даже украшали балконы. Широкие улицы тянулись к вершине скалы, на которой находилось сооружение, надолго приковавшее мой взгляд.

С той точки, откуда я смотрел на главную сторожевую башню города, она казалась мне похожей на огромной ширины колонну. Громадный каменный цилиндр с множеством сиявших ярким светом окошек. Рот у меня, жалкого деревенского мальчишки, сподобившегося увидеть чудо, широко открылся. Дома вдоль улиц казались мне теперь жалкими карликами по сравнению с этой удивительной башней, в которой жил наместник Бардан и где открывались мне двери в будущее.

Я стоял и смотрел туда словно зачарованный, а Андирт протянул мне вещи и положил на плечо руку.

— Если ты не собираешься провести здесь всю ночь, — смеясь сказал он, — то нам следует поторопиться. Море разжигает во мне аппетит, и сейчас самое время отужинать.

Я кивнул и шагнул вперед, не сводя глаз с башни. Рекин, которая шла слева, сказала негромко:

— Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь стены Дюрбрехта.

Я только кивнул в ответ, не в силах произнести ни слова. Мне казалось, что на свете не может быть ничего более величественного, чем то, что я видел сейчас. Я взвалил на спину свой мешок и поспешил вслед моим спутникам, ступая по покрытой булыжником пристани в направлении одной из улиц. Там я, наконец оторвав свой взгляд от башни, принялся разглядывать удивительные дома, в чьих изящных резных оконных рамах я видел настоящие стекла, чистые и прозрачные, совсем не похожие на желтоватые мембраны из овечьих кишок, сквозь которые я глядел на мир в моей родной деревне. Когда Робуса или настоятеля кто-либо просил рассказать о Камбаре, а, насколько мне известно, они были единственными из моих односельчан, которым случалось бывать здесь, я с удивлением слушал то, что они говорили. Но даже их рассказы не могли сравниться с тем, что я увидел. Поэтому я шел пораженный и удивленный, с широко раскрытым ртом и полными восхищения глазами.

Наконец улица уперлась в стену, и я понял, что замок состоит не из одной только башни. Через открытые деревянные ворота можно было видеть и другие, меньшего размера здания, разместившиеся у ее подножия.

Я полагал, что увижу множество стражников, но ошибся: единственными часовыми оказались три громадных пса с торчавшей дыбом шерстью и оскаленными клыками. Как мне тогда показалось, они встретили нас громким лаем. Но Андирт прикрикнул на них, и грозные стражи потрусили обратно в конюшню, где стояли храпевшие и переминавшиеся с ноги на ногу лошади.

Я отдернул пальцы от рукояти моего ножа, делая вид, что мне совсем не страшно, и в сопровождении моих спутников направился через двор к входу в башню. Рекин подтолкнула было меня, желая пропустить вперед, но тут я заколебался и озабоченно спросил:

— Я сейчас предстану перед наместником? Как мне к нему обращаться?

— Говори: «Мой господин», этого будет достаточно, — ответила жрица, — а вот бояться его не надо, Бардан тебя не съест, к тому же ты его желанный гость.

Я проглотил подступивший к горлу ком, сделал глубокий вдох, и мы вошли внутрь. Толстые стены вызывали чувство восхищения перед мастерством сложивших их каменщиков. Я было удивился, а затем нахмурился, поняв, что мы оказались вовсе не в тронном зале, а в каком-то подвале, огромной, круглой, тускло освещенной комнате, заваленной всевозможными мешками, бочками, кулями, уставленной поленницами дров и увешанной мясными тушами, насаженными на спускающиеся с деревянного потолка крючья. Рекин коснулась меня, указывая на широкую лестницу, поднимавшуюся вдоль изгиба стены. Жрица шла первой, за ней — я, а позади Андирт. Мы поднимались к еще одной открытой двери.

Войдя в нее следом за Рекин, я снова против своей воли открыл от удивления рот. Помещение, в котором мы оказались, было столь же внушительным по размеру, что и расположенная внизу комната, только по всей окружности его стены располагались узкие глубокие бойницы, возле которых горели свечи в стенных канделябрах. Они дополняли свет, идущий от камина и свисавших с потолочных балок фонарей.

Вдоль уставленных яствами столов протянулись скамьи, занятые по большей части мужчинами, женщин было мало. Вокруг то и дело сновали слуги, подносившие мясо, хлеб, дымящиеся вареные овощи и сосуды с пивом. Позади стола, который находился чуть поодаль от других, стоял менестрель. Я никогда их раньше не видел, но узнал по кифаре, которую менестрель держал в руках. За этим отдельным столом сидели трое мужчин и две женщины.

— Наместник, — шепнула Рекин мне в ухо, — справа от него госпожа Андолина, вторая женщина — Гвеннет, жена Саруна, наследника. Ну, а последний — второй сын Бардана, Тадвин.

Я кивнул в знак благодарности, вписывая их имена в свою память, и, стараясь произвести как можно лучшее впечатление, в сопровождении жрицы-ведуньи и Андирта подошел к столу, за которым сидел наместник.

Андирт поклонился, Рекин, слегка опустив голову, произнесла:

— Господин Бардан, перед вами Давиот из Вайтфиша.

Я поклонился, уставив глаза в пол, и увидел кость, которую в следующую секунду схватила одна из борзых. Вокруг образовалась тишина, нарушаемая только негромкими звуками кифары, а потом раздался глубокий громкий голос:

— Во имя Божие, Давиот из Вайтфиша, не соблаговолишь ли ты разогнуть спину и посмотреть мне в глаза, а то мы подумаем, что ты горбун.

Я почувствовал, как жар охватывает мои щеки, и забормотал:

— О, господин мой наместник, госпожа Андолина… Нет, я не… Я…

Из широкой груди Бардана вырвался смех. Я поднял глаза и встретился взглядом с наместником. Круглое широкое лицо, густая рыжая борода с проблесками седины, большие карие глаза, в которых играло озорное любопытство. Передо мной был человек крупного телосложения, уже не первой молодости, но еще сохранивший форму. Закатанные рукава его рубахи обнажали мощные предплечья. Он улыбнулся, подзывая меня к себе.

— Так вот ты какой, — проговорил он. — И Рекин и Андирт хорошего мнения о тебе, а я доверяю им. Хочешь стать Мнемоником, а?

— Если это послужит вам, — ответил я и, подумав, добавил: — Мой господин наместник.