Очаг и орел - Сетон Эни - Страница 21
- Предыдущая
- 21/98
- Следующая
Эспер с жадностью стала читать строчки внизу счета: «Два места багажа сегодня вечером, к девяти. Браг на Кэт. Кэт».
— Что это значит, ма?
Сьюзэн забрала у дочери письмо.
— Это значит, — сказала она сухо, — двух беглых рабов доставят сюда сегодня вечером, а мы должны их укрыть до посадки на борт корабля, проходящего мимо острова Кэт в Канаду. Пароль «Кэт». — Сьюзэн отрезала ножницами нижнюю часть листа и сожгла ее.
— Но где мы их спрячем? — взволнованно спросила Эспер.
— В том же месте, что и раньше. Ты не знаешь об этом. Сомневаюсь только, достаточно ли ты сообразительна, чтобы привлекать тебя к этому, но я все же рискну.
— О, мама, я достаточно сообразительна. Я ни слова не пророню.
Сьюзэн фыркнула:
— Еще бы! Ты ведь не хочешь, чтобы нас посадили в тюрьму? Или чтобы твердолобые[4] сожгли наш дом?
У Эспер отвисла челюсть.
Сьюзэн снова фыркнула и улыбнулась одними глазами.
— У тебя такой испуганный вид точно ты увидела привидение. Все, что тебе нужно, — немного смелости, а она, надеюсь, у тебя есть. Ты помнишь тот большой чулан у кирпичной плиты на кухне?
— Это где мы держим щетки и старые ружья?
— Да.Пойдем-ка, я покажу тебе кое-что. Придется это сделать.
В кухне было пусто и тихо. Дверь в комнату Роджера была заперта. Дощатая обивка стены по обеим сторонам большого очага потемнела от дыма за многие годы, но в остальном была той же, что при Марке Ханивуде, только за двумя досками находился небольшой чулан. Сьюзэн отперла дверцу, и они вошли. К изумлению Эспер, мать, отодвинув в сторону несколько щеток и старых мушкетов, нащупала в верхней части задней стенки головку железного гвоздя, скрытого в стенке чулана. Она вытянула гвоздь и отодвинула двухфутовую доску, за которой оказалось узкое отверстие и какие-то ступеньки.
— Иди наверх, — велела Сьюзэн дочери, — а я здесь покараулю. — Постой, возьми тряпку и воды в жестянке, и еще вот это. — Она положила в деревянную хлебницу пряники, остатки колбасы и рыбных пирогов. — У нас не будет другого случая отнести еду.
— Но ма, — прошептала Эспер, — куда ведут эти ступеньки? Что это? Я и не знала...
— Это, —нетерпеливо сказала Сьюзэн, — пиратское убежище. В 1700 году эту штуку сделал Лот Ханивуд, зять Дэви Квелча. Этот Дэви с братом пиратствовали, они грабили суда португальцев или кого-то еще. Ханивуды тогда еще не были такими послушными и робкими, как теперь. — Она покосилась на дверь комнаты Роджера. — Ну, поторопись, дочка.
Сьюзэн вручила Эспер мокрую тряпку, хлебницу и зажженную свечу. Девушка с тревожным чувством ступила на лестницу, а ее мать осталась внизу. Пыльная деревянная лестница примыкала к центральному дымоходу и вела в каморку площадью около шести квадратных футов. Она была недоступна ни с чердака, ни из спальни, которая прежде была на чердаке здания, а со всеми этими перестройками и пристройками о ней ничего и не знали, пока в 1750 году Моисей Ханивуд не пристроил большое новое крыло к зданию. Он упомянул об этом убежище в своих бумагах, но до Роджера никто из семьи их не просматривал.
Держа в дрожащей руке свечу, перепуганная Эспер увидела на полу какой-то странный предмет. Оказалось, что это соломенный тюфяк. А если бы привидение? Мама верит в них — в Старого Даймонда, в корабль-призрак, в Визжащую женщину, которую убили пираты. С часто бьющимся сердцем Эспер поставила свечу на пол. Наверху у потолка было отверстие, через которое поступал воздух с чердака. Эспер поставила еду и жестянку с водой на тюфяк, взяла свечу и вышла.
На светлой кухне Сьюзэн как ни в чем не бывало замешивала тесто для лепешек. Она показала дочери, как открывать и закрывать фальшивую панель в чулане.
— Твой отец ушел, — сказала она насмешливо. — Отправился на станцию, видно за новой посылкой с этими бесконечными книгами из Бостона. Жаль, что с нашими посылками все не так просто. Я кое-что придумала, Хэсс. Во-первых, тебе надо найти Джонни.
— Джонни Пича! — воскликнула Эспер, и глаза ее загорелись.
— Ага. Я вижу, ты не будешь возражать. Он из семьи аболиционистов, и он как раз тот парень, который способен помочь в таком деле. Тут нужен хороший моряк и храбрый человек. Ему это можно рассказать, но больше, смотри, никому!
— Ну что ты, мама! — выдохнула Эспер. Найти Джонни, доверить ему такую тайну! Тогда он, конечно, обратит на нее внимание. Девушка бросилась к двери, где висел ее плащ.
— Стой, дуреха! Еще не все. Иди к Деревянной Ноге и попроси его прийти к нам, но не говори зачем. Я сама скажу.
Эспер кивнула, несколько разочарованная. Деревянной Ногой звали брата Сьюзэн, Ноя Доллибера. Визит к нему означал досадную задержку, потому что жена его была страшной болтушкой.
— И смотри, чтобы твоя тетя Матти ни о чем не догадалась. — Эспер снова кивнула. — Потом еще пойди на Джинджербред-Хилл, к «Гостеприимной хозяйке» или тетушке Криз, спроси, нельзя ли на нынешний вечер нанять скрипача.
— Скрипача?! — воскликнула Эспер. — Ма, я и не думала, что сегодня у нас будут танцы! — Сьюзэн, набожная женщина, не любила всякие увеселения. А в гостинице уже года два не было никаких вечеринок.
— Выкинь дурь из головы! — резко ответила Сьюзэн. — Не думай, что я собираюсь делать это постоянно. Но сегодня тут все равно будут моряки, их же нельзя не пустить сюда вечером, это будет выглядеть странно. Так что чем больше будет шума, тем лучше получится скрыть наш сегодняшний «груз».
— О, ма, какая замечательная выдумка! — захлопала девушка в ладоши, воодушевляясь все больше. Тайная комнатка, поиски Джонни, скрипач и танцы!
Сьюзэн повернулась к дочери и сурово посмотрела ей в глаза.
— Это не замечательная выдумка, Эспер! Две человеческие жизни поставлены на карту. И это опасность для них, а быть может, и для нас.
Девушка покраснела. Она не слышала, чтобы мать говорила так торжественно. Последний раз она говорила так, когда они узнали о гибели Тома и Уилли.
Эспер молча оделась и отправилась на поиски Джонни. Был девятый час, и Эспер подумала, что Джонни, должно быть, в Эплетонском порту или на «Диане», готовящейся к отплытию. Она прошла по площади Франклина и повернула налево, к Большой гавани. Море было спокойным, воздух — по-апрельски свежим. Пахло вяленой рыбой, а также паклей и смолой. Доносились и другие запахи, послабее — из хлевов и уборных за домами, из кожевенных мастерских. Франт-стрит представляла собой скопище разнообразных домов всевозможного вида и формы, ведь каждый хозяин строил как ему вздумается. Одна сторона улицы, с бакалейными лавочками и мастерскими, выходила к порту, где стояли па рейде три шхуны и грузовое судно. Позади них большой углевоз продвигался к угольной пристани за Бартлзхед.
Эспер шла к Эплтонской пристани в конце Стейт-стрит. Торговец рыбой Суози играл в рожок позывные «Банкера», привлекая внимание к своему товару, чем встревожил местных кошек, которые кинулись к нему со всех дворов. Они попадались под ноги Эспер, мешая идти. Но девушку сейчас не интересовало происходящее, тем более что все было знакомо с детства. Она искала Джонни. В порту сновали озабоченные матросы. Эспер пробиралась между бочками и бухтами каната туда, где стояли корабли. Она прошла мимо еще двух шхун, «Цереры» и «Синей Волны», прежде чем нашла «Диану».
Это был старый корабль водоизмещением в семьдесят тонн, неуклюжий, как старая черепаха, даже свежевыкрашенный синий корпус с золотистой полоской не мог скрыть его ветхости. Но он пережил великий шторм сорок шестого и многие другие шторма, и капитан с командой любили свою посудину. Двое матросов с «Дианы» затаскивали на борт бочку с водой. Эспер знала обоих, но застенчивость помешала ей их окликнуть, и девушка не решалась подняться на борт без приглашения. Эспер дошла до края причала, пытаясь заглянуть в темные квадратные иллюминаторы, когда услышала чей-то насмешливый голос:
— Слыханное ли дело! Не на корабль ли ты к нам собралась, моя девочка?
Эспер нахмурилась и обернулась. Это был Нат Кабби. Поставив ногу на пиллерс, он жевал табак. Хотя ему уже исполнилось двадцать, он так и остался недомерком. Но было в нем что-то, заставлявшее это забыть. Он выглядел жилистым и сильным, а его бородатое лицо было по-мужски грубым. Диковатое выражение желтых глаз придавало ему сходство с рысью. Эти глаза сейчас уставились на Эспер, а на губах Ната застыла обычная презрительная усмешка. Возможно, такое впечатление создавал шрам на его лице. Никто точно не знал происхождения шрама, но многие думали, что это дело рук его матери Ли во время одного из припадков бешенства, случавшихся с ней после того, как пропал в море ее муж. И все же Нат любил свою мать, никогда не оставлял ее одну, бывая на берегу, и только ей одной не выказывал недоброжелательности. Ли была лишь на шестнадцать лет старше сына. Красивая, черноволосая, с полными и розовыми, как у девушки, губами и прекрасными темными глазами, несмотря на то, что у нее были основания для горьких слез. Посторонние, видя ее рядом с Натом, считали, что они чуть ли не ровесники.
- Предыдущая
- 21/98
- Следующая
