Очаг и орел - Сетон Эни - Страница 22

• Предыдущая
• 22/98
• Следующая

— Так чего тебе здесь надо? — переспросил Нат, сплевывая в воду. — Женщинам не место на причале перед отплытием.

— Я ищу Джона Пича, — собралась с духом Эспер. — Я должна ему кое-что передать.

— Его нет здесь. Он, наверное, дома. Я отпустил его.

— А при чем тут ты?

— Я теперь старшина на этом корабле.

— Тогда и Джонни, конечно, будет скоро старшиной, — выпалила она и добавила про себя: или капитаном.

Нат пожал плечами:

— Вполне возможно. Он хороший моряк, — непонятно было, смеется он или нет, но Эспер пришлось замолчать. Дружба Джонни и Ната всегда была какой-то странной. В детстве они принадлежали к двум разным компаниям мальчишек и, конечно, не раз дрались. При этом все любили Джонни, но никто, кроме него самого, не сказал доброго слова о Нате. И все же никто точно не знал, что такое этот Нат, что стоит за его мрачной сосредоточенностью. Эспер помнила, как он однажды у них в таверне насмехался над собравшимися там аболиционистами, причем ясно, чтобы позлить их.

— Ты придешь сегодня в таверну? — спросила девушка, стараясь выглядеть равнодушной.

— Может быть, — он пошел к трапу, чтобы подняться на «Диану».

Господи, подумала Эспер, если он что-нибудь вынюхивает, то предаст нас, ради вознаграждения или просто по злобе! Джонни — другое дело.

Покинув порт, Эспер пошла по Стейт-стрит. Проходя мимо дома Кабби, она посмотрела на него и увидела на крыше знакомую фигурку женщины, стоявшей у перил. Ли, повернувшись лицом к морю, застыла, словно ждала кого-то. Эспер с ужасом подумала: зачем эта женщина снова забралась туда, как бывало в дни ее помешательства, когда она высматривала утонувший корабль мужа? Но ужас в душе Эспер уступил место здравому смыслу. Помешательство давно прошло, и теперь Ли, конечно, залезла туда, чтобы увидеть Ната в порту и узнать, когда он пойдет домой.

Эспер свернула на Вашингтон-стрит, но на этой узкой улочке было много народу, и ей пришлось идти медленнее. Две знакомые женщины, миссис Клутмэн и миссис Деверю остановили ее и спросили, собирается ли готовить ее мать куличи для церковной обедни в среду.

— Не знаю, думаю, что да, — ответила рассеянно девушка. — Я напомню ей, — она хотела было идти, но женщины задержали ее, и миссис Клутмэн, видя ее спешку, сурово поинтересовалась, почему она не в школе.

— Выполняю мамины поручения, — ответила Эспер. — Сегодня вечером страшно много дел.

— Ну-ну... — Миссис Клутмэн не была удовлетворена. Но Эспер Ханивуд трудно было заподозрить в дурном поведении, а в пансионе — это миссис Клутмэн знала от дочери — Эспер была одной из лучших учениц. Девушка побежала дальше, но через квартал натолкнулась на капитана Найта. Как полагалось всем детям, она уступила ему дорогу, но он, чей корабль не выходил в море этой весной, не торопился.

— Ты, что ли, Эспер Ханивуд? — осведомился моряк.

— Да, сэр. — Эспер хотела пройти мимо, но он поднял палку, шутливо загораживая ей дорогу.

— Хаа-ррошая девка выросла. Я тебя еще во-от такой маленькой помню. В Доллиберов пошла. Такая же рыжая...

— Да, сэр. Прошу вас, пропустите меня...

— Тебя др-ружок ждет? Ну, я бы ему не шибко верил. Пусть покажет, что у него там за любовь. Ну, ладно, ступай себе, — Найт наконец пропустил девушку.

О Господи, думала Эспер, как бы мне не опоздать! А вдруг Джонни ушел куда-нибудь или уплыл на своей лодке?

Дом Пичей находился в старом квартале города, расположенном на высоте, с которой открывался вид на Малую гавань. Дверь ей открыла мать Джонни, Тамсен Пич. К груди она прижимала младенца, за юбку цеплялся малыш, которому было около года, а в кухне на полу возились пятилетние двойняшки. Джонни был старшим из девяти выживших детей Пичей.

— О, Хэсси, — добродушное розовое лицо женщины расплылось в улыбке. — Тысячу лет тебя не видала. Заходи, садись. А я тут пирог пеку для Джонни на завтра...

— А где Джонни? — спросила Эспер с тревогой, и Тамсен удивленно взглянула на девушку. — Мама хотела... — Нет, подумала Эспер, так не пойдет. Зачем бы это ее маме приглашать Джонни?! — Я... хотела бы попрощаться с ним, — закончила она, запинаясь.

Миссис Пич улыбнулась. Там много девчонок бегают за Джонни, а ему хоть бы что!

— Ну и прощайся, — сказала она добродушно. — Он там, в сапожной мастерской.

Эспер поблагодарила мать Джонни и пошла во двор, где и находилась мастерская. Это был небольшой сарайчик с двумя окошками, отапливаемый железной печкой, похожий на многие другие дворовые мастерские в Марблхеде. Муж чины работали в них зимой или в другое свободное от выхода в море время, обычно продавая обувь мануфактурщикам.

Эспер задержалась у двери мастерской. Эти мастерские были мужским святилищем, нечто вроде кораблей. Она услышала веселый смех Джонни и постучала.

— Ну, входите, — раздался хриплый голос Лема, отца Джонни.

Воздух в мастерской был тяжелым, к дыму от железной печки примешивался дым от четырех глиняных трубок. А на печке еще грелся горшок с клеем, имевший собственный запах. Воздух был насыщен не только дымом, но и пылью.

— Да это же Хэсси Ханивуд, — сказал Джонни, сидевший на стуле и читавший трем сапожникам газету.

Лем Пич поднял глаза:

— Заходи, девочка, да дверь закрой, этот чертов сквозняк! — Он зашелся долгим и болезненным кашлем. Лицо его было землистым, а плечи, как у многих сапожников, сутулыми.

— Садись, — пригласил Джонни, освобождая девушке стул и посмеиваясь. — Не так уж часто нас посещают юные леди.

Эспер застенчиво улыбнулась и покачала головой. Сердце у нее забилось чаще, как всегда, когда она видела Джонни. Она посмотрела на его отца и на двух других сапожников, которых она не знала.

— Можно мне поговорить с тобой? — спросила она парня. — Ты не занят?

— Нет, — фыркнул его отец. — У него хватки нет в этом деле. Только в моряки и годится. — Лем хмурился, но в его словах слышалась гордость. — Пока не ушел, Джонни, дай-ка мне мой костыль и кружку. Ни минуты нельзя отдыхать, если хотим сдать все эти башмаки Портермэну в срок. Не люблю я этого Портермэна, — сказал он, передавая кружку с грогом соседу, — скряга чертов из Дэнверса. Да и его приказчик не лучше, только одно и знает: давай, давай, быстрей. Мы тут ему свободные люди, а не рабы чернокожие.

— Верно, папа, — сказал Джонни, — не позволяйте им вами командовать. Сапожники всегда были сами по себе — работали, как хотели. И что бы, скажи, делали эти мануфактурщики без вас?

Трое мастеров заворчали, а Лем, полируя подошву, снова закашлялся и сказал:

— Он, гад, еще говорит, что платит слишком много. А мы имеем по три доллара за заказ, только что дышать можем кое-как.

— Джонни, — тихо позвала Эспер, опасаясь, что этот разговор может затянуться до бесконечности.

— Ах, да-да, девушка, — отозвался вежливо ее приятель, кладя свою трубку в карман. — Не следует заставлять леди ждать. Ну, Хэсс, с чем пришла? Опять мать тебя посылает по делам? Подумай, как нехорошо прогуливать школу и валять дурака, — сказал он посмеиваясь.

— О, Джонни, я ведь уже не ребенок! И я пришла по серьезному делу. Нам надо поговорить без свидетелей.

Парень лукаво подмигнул ей.

— Что ты говоришь?! Ну, пойдем на кладбищенский курган. У могильных плит нет ушей.

Они вышли вместе, но походка Джонни была такой размашистой, что Эспер, несмотря на ее длинные ноги, пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Ночью чего только не бывает на кладбище, но апрельским утром там было пустынно. Они поднялись на вершину холма, к памятнику морякам. Он был поставлен в память многих, в том числе двух братьев Эспер и дяди Джонни. Но Джонни смотрел не на него, а на море; он тут же забыл о присутствии Эспер, следя глазами за новым кораблем; рассмотрев его получше, он понял, что это «Летучее Облако», корабль он узнал по фигуре ангела на носу. Его капитан — Кресси из Марблхеда. Красивое суденышко, как игрушка. Но, подумал он, ни разу еще не выдерживал этот кораблик таких бурь, как наша «Диана».

• Предыдущая
• 22/98
• Следующая