Задача – выжить! - Замковой Алексей Владимирович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/72
- Следующая
Бойцы кивнули. Один повернулся к телеге и, взяв бутыль с самогоном, вылил немного себе на грудь.
— Для запаха, — пояснил он, передавая бутыль соседу. — Будем изображать пьяных.
Мы лежали на опушке леса. Метрах в двадцати слева от нас из леса выходила дорога, еще через пару сотен метров подходившая к мосту. Близко к вражескому посту мы подбираться не осмелились – луна ярко освещала лежащий перед нами луг и обеспечивала немцам отличный обзор до самого леса. Лейтенант нервно поглядывал то на часы, то на мост, то на дорогу. Видимо, сейчас он думал о судьбе группы, которая должна убрать пост по другую сторону моста. Получилось ли у них выйти на позицию вовремя? Выстрелов мы не слышали, значит, все должно было пройти гладко. Но получится ли тихо снять охрану?
Без пяти минут час с дороги послышался скрип колес и пьяное пение. Началось. Из леса медленно выкатилась запряженная двумя лошадьми телега, в которой горланили песни и ржали пять мужиков. В небо взлетела ракета, освещая всю эту картину белым светом – кто-то на посту, видимо, еще помнил службу. Послышалась гортанная немецкая речь, но телега продолжала медленно катиться к пулеметному гнезду.
— Гааспадин официр! — заплетающимся языком прокричал кто-то с телеги. — Добраай ночки, гааа-спадин официр!
Ракета погасла, вернув ночную тьму, еще больше сгустившуюся после яркого света. Со стороны моста я расслышал слова «швайне» и «думкопф», которыми немцы выражали свое отношение к происходящему. Но ракет больше не было, как и не прозвучало «хальт». Из всего этого я сделал вывод, что трюк удался. Телега преодолела половину пути до немецкого поста. Дверь караулки открылась, и появился еще один немец, видимо разбуженный светом ракеты и криками.
— Самогончику не желаете, господин официр? — прозвучал другой голос. — Шнапс! Самогончик! Гуд!
Телега подъехала вплотную к мешкам, из-за которых торчал ствол пулемета, и остановилась. Кто-то вывалился на землю, растянувшись во весь рост. Со стороны поста раздался взрыв смеха.
— Хорошо играют, черти! — прошептал лежащий рядом Коля.
— Шнапс! — Один из темных силуэтов, стоящих возле пулеметной точки, протянул блеснувшую в лунном свете бутыль с самогоном.
В то же время остальные «полицаи» незаметно занимали наиболее удобные позиции. Вышедший из караулки немец подошел к ним. Послышалась резкая речь, судя по тону – недовольство бардаком. Один из «полицаев» скользнул ему за спину… Я даже не заметил, как все кончилось. Вроде бы вот только стояли все тесной кучкой, и вдруг компания у моста уменьшилась на три человека, а один из оставшихся замахал руками. Сразу же исчезли еще двое – они побежали на мост караулить часового, который ходил по полотну. Остальные притаились у дверей караулки.
Мы с максимальной скоростью побежали к мосту. Когда вся группа, за исключением поджидающих часового, собралась вместе, один из бойцов осторожно приоткрыл дверь караулки. В свете луны, яркой полосой упавшем через открытую дверь, показались грубые двухъярусные нары, на которых храпели два силуэта. Еще в помещении был стол, на котором стоял телефонный аппарат, табуретка и в углу какой-то ящик.
— Фридрих… — забормотал, просыпаясь, один из силуэтов, — вас ист…
Не договорив, немец захрипел сквозь новое, не предусмотренное природой отверстие, проделанное ножом в его горле. Второй, лежащий на верхнем ярусе, тоже было зашевелился, но ему сразу зажали рот и нанесли несколько ударов красновато блеснувшим клинком.
— Ждем группу с того берега, — скомандовал лейтенант.
Все затаились, вслушиваясь в ночную тишину. С другого берега не доносилось ни звука. Внезапно послышался далекий гудок паровоза.
— Твою мать! — прошипел лейтенант. — Быстро посадить немцев так, чтоб казалось, будто они живы!
Четыре тени метнулись к темным бугоркам трупов. Приказ был исполнен мастерски – в темноте ни за что не скажешь, что всматривающийся в даль немец у пулемета, которого привалили к мешкам заграждения, мертв. Рядом сидел еще один – ему даже сунули в руку зажженную сигарету – будто наблюдает за звездами. Мы же всей толпой набились в караулку. Вскоре к нам присоединились еще два бойца, доложившие, что бродячий часовой больше никаких неприятностей нам не доставит.
Стук колес все приближался. Вскоре на другом конце моста ярко вспыхнул фонарь паровоза. Состав замедлил ход перед мостом, но скорость оставалась приличной. Когда он проезжал мимо нас, грохот стоял такой, что казалось, даже если стрелять из пулемета – все потеряется в стуке колес и шипении пара. Даже караулка мелко дрожала. Поезд промчался мимо, оставив после себя звон в ушах. Стук колес медленно затихал, отступая перед хозяйкой ночи – тишиной.
Через пять минут после того, как поезд исчез за поворотом, прибежала вторая группа, которая брала мост с противоположного берега.
— Задачу выполнили! — весело доложил один из бойцов и добавил: – Поезд помог. Никак из-за этой проклятой луны подобраться не могли. А как поезд появился, немцы все на него смотрели. Тогда мы и подползли.
— Сердюк, Найденов – за работу!
Мы взяли бойцов и побежали разгружать телегу.
Пятерых лейтенант отправил на другую сторону моста. Несколько бойцов, партизаны нашего отряда, остались собирать трофеи. Лейтенант попробовал было возражать против мародерства, но один из бойцов тут же ответил:
— Товарищ лейтенант, вот вы там, за линией фронта, получаете довольствие, вас оружием снабжают, патронами. А наше довольствие – то, что с немца снять можем. Чем воевать будем, если у врага патроны не соберем? И что есть будем, если по их мешкам не пошарим?
Возразить на такое лейтенанту было нечего. Он официально приказал собрать трофеи и сгрузить все в телегу. С жалостью глянув на немецкий ранец, в котором могли быть сигареты, да и ранец сам пригодился бы, я побежал к телеге, возле которой уже вовсю командовал Коля.
С закладкой зарядов мы действительно справились за полчаса. Помогло то, что не пришлось самим таскать все ящики с толом – его было около двух сотен килограммов. Роль носильщиков выполняли бойцы, за исключением тех, которые собирали трофеи и следили за подходами. Коля сноровисто крепил ящики на опорах. Для этого ему пришлось, привязавшись веревкой к фермам моста, спускаться за парапет. Я подавал ему ящики, а он уже крепил их в нужных местах. После этого я отматывал с большой катушки шнур, подсоединял к нему электродетонатор, а Коля уже вставлял его в заряд. Это и было главной моей работой – и я бы не сказал, что это была самая простая работа. Заряды следовало подсоединять последовательно. Мне полагалось в полной темноте отмерить нужной длины кусок провода, отрезать его, проверить провод, зачистить концы и подсоединить к детонатору. И это притом, что любая неисправность, любой отказ каждого детонатора мог привести к отказу всей цепи. А это уже могло поставить под угрозу срыва всю операцию. В общем, можете представить мое состояние, когда мы закончили работу. Руки мелко дрожали, лоб, несмотря на ночную прохладу, покрылся испариной. Меня не покидала мысль, что, если что-то пойдет не так по моей вине, последствия будут очень серьезные. Как минимум мой авторитет в отряде упадет ниже плинтуса.
Закончив с закладкой зарядов, мы, распихав трофеи по опустевшим мешкам, собрали всю группу и побежали к лесу. Это в смысле все побежали, а я еле плелся, таща на себе здоровенную катушку с проводом и аккуратно отматывая шнур. К деревьям я подошел на пять минут позже остальных. Здесь начались еще большие проблемы. Шнур предстояло тянуть по лесу, следя, чтобы он не сильно перегибался и не запутывался в ветвях кустарника. Когда катушка опустела, оказалось, что мы еще не отошли на расчетную дистанцию – в целях безопасности планировалось подрывать заряды с четырех сотен метров. Пришлось доставать новую катушку, зачищать концы проводов, соединять их и снова вперед – отматывать шнур. Правда, уже намного осторожнее, чтобы не разъединить провода.
- Предыдущая
- 48/72
- Следующая
