Девять с половиной дней чужой жизни - Черных О. - Страница 11

В ГАИ пробили номер машины, выяснили имя владельца и сообщили ему об аварии. Я мог поверить во что угодно, но только не в то, что эта женщина – не ты. До последней минуты я был в этом убежден и молча проводил человека, назвавшимся отцом, в палату.

Представь себе, он сразу признал свою дочь и назвал ее имя – Евгения.

Все еще надеясь, что это абсурдное недоразумение, я позвонил тебе. Но и после разговора не мог поверить, в то, что с тобой все в порядке и в клинике находится другая женщина. Мне нужно было тебя увидеть, убедиться, наконец, что этот нелепый случай имеет свое объяснение. Наверное, впервые в жизни я вдруг отчетливо понял, что очень боюсь тебя потерять. С той минуты я больше ни о чем другом не мог думать… – он тяжело вздохнул, поднялся с кресла и медленно подошел к окну. – Можно, я закурю?

Сильвия слегка кивнула, наблюдая, как он глубоко затянулся сигаретным дымом и, выпустил его в открытое окно.

Они долго молчали. Доктор заговорил первым.

– Сначала все так и было. Я просто хотел тебя видеть, убедиться в том, что с тобой все в порядке. Но вчера, когда ты приехала, я вдруг понял, что это поразительное и невероятное ваше сходство – редкий подарок судьбы. Иногда она подбрасывает нам готовое решение и остается лишь… – он не договорил.

В дверь постучали. Выбросив окурок в окно, кивнул ей и вышел, запрев кабинет на ключ.

Сильвия осталась одна. Мысли, опережая друг друга, блуждали далеко за пределами реального восприятия, отчего потерялся счет времени.

Ямпольский вернулся сам не свой. Молча открыл шкафчик и достал коньяк.

– Выпьешь? – спросил мрачно.

Она отрицательно покачала головой.

– А я выпью, – налил себе крохотную рюмочку и быстро опрокинул ее в рот.

– Господи, Шура, да на тебе лица нет. Неужели тебя так поразило наше сходство? Стоит ли так переживать? Когда-нибудь мы отгадаем эту загадку.

– Ты не понимаешь. Эта женщина – жена одного… – он сделал паузу и вздохнул. – В общем, какая разница, чья она жена? Хуже другое. Она еще и единственная дочь строительного магната… – поднял палец вверх, перевел взгляд на потолок и снова налил себе коньяк. – Они думают, что я Господь Бог и творю чудеса. Но чудес не бы-ва-ет. После аварии, эта дама была в лучшем состоянии. Оно было тяжелым, но стабильным. Мы сделали все, что могли. Сейчас она в коме и никто не может сказать, когда ее организм справится с этим состоянием? Это уже не зависит от медицины. Тут она сама и только сама… – он сунул руки в карманы и нервно зашагал по кабинету.

– Чем я могу помочь? – тихо спросила Сильвия. Она уже поняла, что теперь пришло ее время. Сейчас Шура скажет, зачем привез ее в клинику?

Ямпольский, отмерив несколько кругов вокруг стола, опустился на корточки и обхватил руками ее колени. Глаза его горели странным огнем.

– Только что приезжал ее отец…

– И что?

– Если раньше я еще сомневался, то после разговора с ним, окончательно понял, что ты должна занять ее место.

– ???

– Это единственный выход, иначе я погиб и больше уже никогда не смогу подняться. Меня просто уничтожат.

– Господи, что ты говоришь? Тебя убьют? – она перешла на шепот.

– Похоже на то. Не бойся. Это будет не по-настоящему.

– Как это можно убить не «по-настоящему»? Тоже нашел время для шуток.

– Сейчас не до шуток. Конечно, стрелять в меня никто не будет и нож бросать в спину не станут. В наше время для того, чтобы уничтожить человека есть масса других более страшных способов, которые уголовно ненаказуемы…

– Шура, я готова многое сделать для тебя. В любую минуту придти на помощь. Но то, что ты предлагаешь сейчас… Это невозможно.

– «… придти на помощь…» – повторил он, крепко сжав ее коленки, и вдруг крикнул: – Так приди. Сейчас самое для этого время.

Сильвия испуганно забилась в угол дивана. Перед ней был уже не Шура, а кто-то другой – чужой и незнакомый.

«Какая-то встреча двойников» – мимоходом мелькнула странная мысль.

– Прости. Нервы. Конечно, я могу плюнуть на все и уехать простым врачом в какую-нибудь Зачухаевку. Буду там лечить людей, и они будут мне за это благодарны. Не пропаду. Но отец… Эта клиника – дело его жизни. Я не могу перечеркнуть его жизнь из-за какой-то алкоголички, у которой муж и папа занимают слишком определенное положение и денег у них не меряно. Они взрослые люди, но даже понять не хотят, что не все можно купить за эти самые проклятые деньги, – он в сердцах стукнул кулаком по столу.

Было жаль Шуру, но она и представить не могла, как можно занять место другого человека? А, кто тогда будет на ее месте? У этой женщины – папа, но и она тоже не сирота. У нее есть мама, в конце концов.

Ямпольский снова отошел к окну. Он молчал, потому что и сам слабо представлял, чего хочет от Сильвии? Однако безошибочно чувствовал, что в ней его единственное спасение. Именно она и есть та самая соломинка, за которую просто необходимо уцепиться, и он уже держал ее, боясь отпустить.

– Давай не будем горячиться. Нужно все обсудить спокойно, – напряженный взгляд метнулся к портрету профессора. В какое-то мгновение показалось, что он смотрит с осуждением и недоволен ее нерешительностью. Бред какой-то. – Я не оставлю тебя и, конечно же, попытаюсь помочь. Но, может, можно, другим путем? Более честным? Господи, что я говорю? – прошептала и сильно сжала виски. – Каким честным путем? Придти к ее родственникам и сказать: я похожа на вашу дочь и пока она будет находиться в коме, я займу ее место?

Теперь уже Шура с сочувствием посмотрел на подругу. Он присел рядом с ней на дивай и легонько прикоснулся к плечу.

– Сильва, – начал осторожно, подбирая нужные слова. – Мне нужно время. Надеюсь, ты понимаешь, что я не отказываю в помощи этой женщине и не вынашиваю планов навсегда оставить тебя с ее именем. Я лишь прошу время, которое я использую для ее лечения. На этой неделе прилетает друг отца из Канады. Он известный нейрохирург и согласился провести ряд консультаций. Сама понимаешь, далеко не бесплатно, но я надеюсь, очень надеюсь на его помощь. Все будет идти параллельно, но, уверен, не по мановению волшебной палочки. Ничего нет сложнее и загадочнее человеческого организма. Пойми, пожалуйста, я не могу с точностью прогнозировать дату ее выздоровления, но убежден, что такой день обязательно придет. Эта дамочка не безнадежна, но родственники мешают мне и не хотят ждать. Им нужна она сегодня, сейчас и в самое ближайшее время – живехонькая и здоровехонькая. Иначе папа грозится перевести свое нерадивое и больное чадо в другую клинику, а то и вовсе отправить за границу.

– А, может, в этом выход? – несмело предположила Сильвия, втайне надеясь, что проблема, которая так остро и неожиданно встала перед ней, отпадет сама по себе.

В ответ Шура посмотрел каким-то особенным взглядом, в котором эмоций было больше чем вопросов.

– Я так не думаю. Во-первых, я категорически против того, чтобы ее вообще трогать. Вряд ли транспортировка пойдет на пользу, и будет способствовать дальнейшему выздоровлению. Это даже студент-первокурсник знает. А, во-вторых, если у меня заберут эту пациентку, даже сам факт ударит по престижу клиники. Мне просто перестанут доверять. Это – конец. Москва, не такой уж и большой город, тем более в определенных кругах. И тут место под солнцем дважды не завоюешь, – он тяжело вздохнул, и устало добавил: – Уж это я точно знаю.

Сильвия растерянно смотрела на доктора. Выхода не было. И в самом деле, он борется за себя, за папу – гениального врача, за честь клиники и еще старается помочь тяжелой пациентке.

Пока она размышляла, Ямпольский принял ее молчание за согласие. Глаза его возбужденно блеснули, а рука ласково погладила ее плечо.

– Я все сделаю сам. От тебя потребуется лишь открыть глаза и ощутить себя полным младенцем. Без памяти и речи, как будто бы ты заново родилась на свет, только уже совсем взрослой девочкой.

– Просто открыть глаза?

Шура согласно кивнул, но в этом жесте Сильвия уловила какую-то незавершенность и сразу заподозрила неладное.